This is a fascinating and fresh view from Ossetia, by an Ossetian, and for Ossetians, and in opposition to both Russian and post-USSR Ossetian propaganda that exploited their scientific constructions as a stepping stone for their political objectives. Tina Dzokaev raises a novel observation, that besides all other problems with Zelenchuk Inscription with the heaviest being that it is a primitive hoax, the inscription as advocated by the Ossetian scholars has no indication that somehow connects it with the historical Alans. For an inscription successfully read in five different languages belonging to three different linguistic families, this is another milestone in its adventurous and unreal history.

The posting's notes and explanations, added to the text of the author and not noted specially, are shown in parentheses in (blue italics)

The “Zelenchuk Inscription” refers to the epitaph, an inscription on the slab, allegedly found near river Big Zelenchuk near Arkhyz. With that inscription began the concept of a linguistic identity of Ossetians and Alans.

However, the argument has several material defects. First of all, the question of the very existence of the stone slab with inscription. Did the stone exist? At least none of the researchers involved in deciphering the inscription and creation of a whole research field on the basis of that inscription, seems to have seen that slab! Linguists, historians, and archaeologists have nothing to show as carrier material any evidence, except for slab drawings and copies of the same  drawings. Nevertheless, the scientific idea has been formulated and is actively working.

 The concept introduced Vs. Miller, already after publishing his “Ossetian etudes”, perhaps as linguistic illustration of the Iranian nature of the Ossetian language. But it worked absurdly strangely. Vs. Miller obtained a sketch supposedly made by D. Strukov of the slab he discovered in the Caucasus. The sketch was used by Vs. Miller, who engaged in deciphering inscription in Greek letters. In what language was deciphering ? Of course, in Ossetian, decided Vs. Miller, as though continuing his “Ossetian etudes”. Thus began the scientific field called the “Zelenchuk inscription”.

That the professor used a drawing instead of the real artifact seems strange. After all, Vs. Miller entered the history of science as an honest scientist. As a thoroughly studying his subject, preserving an enviable objectivity in scientific disputes. And here, with the slab and inscription, this attitude has left him, or what? Is not it strange that he did not act according to the principle “better to see once, than repeat hundred times - Strukov, Strukov, Strukov....”? But that's how it was. Then from the Strukov drawing was made a copy. Then was made estampage. And so on. And all that became an object of a great scholarly debate for over a hundred years.

Naturally, drawings of artifacts were also used by historians previously. But only as an auxiliary material. Here, for example. In Russia also served another historian. Also Miller, but Henry. A serious historian, who has published Tatishchev, who worked in the Lomonosov circle. He is particularly known as a researcher of Lena petroglyphs. And that's what he writes on the use of drawings instead of the artifacts. “From all images, as they were known to me by rumor, and so far as I did not get to them, I ordered to make drawings”. H.Miller praised the drawings by the artist Lyursenius. But when he saw the Lena rocks, he wrote that “he was sorry for the futile efforts”, in his opinion “made in vain”, for drawings  of the petroglyphs. For “the seen could not be compared with any sketches”. And moreover to try to make on their basis any historical and archaeological synthesis. Only after seeing those rocks and palpating the images by hand, weas possible to proceed to the historical and archaeological descriptions.

Reproduction of drawings and their copies was accompanied by the discovery of significant differences in the texts, which caused considerable controversies in their decoding. And all the differences and deciphering created contents of the entire concept called “Zelenchuk inscription”. Given that, I repeat, no one has ever seen (or found!) the slab! The last time such an attempt made by V.A. Kuznetsov, and a great scholar, historian and archaeologist, E.G. Pchelina. It was all in vain! They have never found the slab. And that is while the triumph of the “Zelenchuk inscription” continues to this day (Soslan Baichorov, a local scientist intimately familiar with the area, its history, and its monuments, who found and read about 300 ancient inscriptions, deliberately searched for the “Zelenchuk inscription”, and came to a conclusion that the inscription, with its slab, is a hoax).

Strictly speaking, the story of the so-called “Zelenchuk inscription” could be considered as exhausted, for the lack of the authenticity of the artifact. That is, there is no very stone slab. Then what is the wrangling about? As they say, what part of no you do not get?.

But it is still interesting all the same, how the science was created! So, let's see to the and sort out how this concept was forged. From Vs. Miller - to V.I. Abaev. From V.I. Abaev - to L. Zgusta  and R. Bihlmaier. And today's Tamerlane Kambolov, a professor of linguistics with a variety of high regalia. Tamerlane Kambolov is completing this process of lengthy research. But I want to mention him separately. Because we can state that he scored a goal in this direction in Ossetology. How? With a very detailed description of the research progress! With a scientific pedantry, in a good sense of the word.

The whole process of birth and substance of this scientific field can be reviewed in the T. Kambolov's book “Essays on history of the Ossetian language” (Vladikavkaz: Ir, 2006, electronic version - www.alanica.ru). Before that, the story of the Zelenchuk inscription was simple, as relayed by Miller. And then as agreed to by Abayev. And with both of them agreed Zgusta. Each subsequent scholar serves a seal that certifies the correctness of the previous statements. For an average person, an ordinary person, not “in the subject”, would suffice just  the findings and assertions of the idea's founders. The specific course of study is either unimportant (once the known scientists “said so”), or not up on the par for everyone.

But Tamerlane Kambolov allowed everyone on the Internet, instead of under seven seals in special archive depositories, to see the meticulous particular progress of the birth “of the scientific idea”. Although in the end he also included himself into the “circle of consenting”, joining to their opinion as to the truth. Well, that is not so important. Important is that readers could formulate (and continue formulating!) their own opinion. And then was detected a second defect of the Zelenchuk evidence, connected with the reading of the text.

Today, so far our intellectuals strongly believe in Zelenchuk inscription. As soon as the theme on the Alanian origin of the Ossetians comes to a dispute, patriotic hurray is heard about the Zelenchuk inscription, which supposedly “freely, without any tricks is read in Ossetian” (magazine “Daryal").

Alas, I must say, not “freely”! And not without “tricks”! On the contrary, persist continuous disputes and conflicting readings of the text. Now the letters in the words are missing, and researchers have to guess and invent and introduce missing letters needed for their interpretation of the text, which do not actually exist in the text. Then, the copies of the drawings at Abaev and Miller are not same. Then, in the ending of the word “hatched” a combination ir, which means Ironian's presence, while researchers tend to hold the text as Digorian. Then the letter, perhaps not a letter, but simply a stick-squiggle, was accidentally etched by a sloppy stone-cutter. And by now this whole “research” stretches for more than a century. And everyone involved in the process has different conclusions. Miller and Abaev  have their own. Further, Turchaninov has his. Further, Alborov. Further, Chedjemty. Further, Zgusta. Further, Bihlmaier. Etc. But with all disagreements, they come together with one conclusion - it is a Digorian dialect of the Ossetian language. A differring opinion should not even exist! As soon as Zgusta squeaked and began decoding on the basis of other Caucasian languages, he was immediately reoriented to Digorian.

And the main trick is that with all differences in opinions, no one even hinted at or utter the word “Alan”, “Alanian”. All reconstructions are done through the Digorian language. That is, no matter how large were the discrepancies of letters and suggested words, was executed a single concept - everybody involved strives to prove the Ossetian (Digorian) nature of the text.

And then comes the main problem. On the identity! Today, the “Zelenchuk inscription” is interpreted as evidence of “Old Ossetian language”, supposedly identical with the “Alanian” language.

But pardon me for a second! Any identification requires a presence of two components. An equation with one parameter can't exist in principle. If there is an “Old Ossetian language” as equated with Alanian, on another margin of the page should be presented the “Alanian” language. And the readers themselves would see these “Alanian words”. And they would make conclusions on the identity. But in this case no "Alan language” is in presence. Then - “identification” with what? After all, nothing is there to compare with. Not a single Alanian word is known! Either in the Caucasus, or in Rome, or in Africa. We are not to find any proves for that mathematical parameter. Moreover, all efforts are aimed at proving the specifically Ossetian contents of the text.

Hence, the inscription is Ossetian? (I omit all arguments on this issue among other neighboring Caucasian nations. In this case, they do not matter.) Then it should be admitted that what the Ossetologists call the “Old Ossetian”-“Alanian” language is simply the Ossetian language that the Ossetians spoke in the Middle Ages, and almost the same speak today. (“Fyrt” and “Ambal”, found in the “inscription”, today also are pronounced the same). And no sane person, much less a scientist, but most importantly an ordinary person, can understand why his tongue is forced to be assigned and ascribed to some other tribes.

P.S. As for the disappearance of the monument, for some reasons, I believe that it existed. Just could simply happen that in times of unrest, of the Tatar-Mongolian invasions (allusion to the Russian conquest and Stalinist ethnic cleansing?), that reformatted the ethnic map of the North Caucasus, the Digorians were forced to tighten up and relocate further into the mountains, and carried away that monument (and the whole cemetery together with it, for consistency). Why would it be left in a foreign land? Well, I am just saying that. As a plausible scenario and an explanation for the disappearance of the slab, which learned professors did not bother to pat with their own hands.

Под “Зеленчукской надписью” имеется в виду эпитафия, надпись на плите, якобы найденная в районе реки Большой Зеленчук недалеко от Архыза. С данного аргумента началась лингвистическая концепция тождества осетин и аланов.

Однако аргумент имеет несколько существенных дефектов. Прежде всего, вызывает вопросы сам факт существования камня, плиты, на которой была сделана надпись. Был ли камень? По крайней мере, никто из исследователей, занимавшихся разгадкой надписи и создавших целое научное направление на основе этой надписи, похоже, плиты той не видел! Лингвистам, историкам и археологам нечего предъявить в качестве материального носителя данного свидетельства, кроме как рисунков камня и копий с тех же рисунков. Тем не менее, научная идея сформулирована и работает.

В научный оборот понятие ввел Вс. Миллер уже после издания “Осетинских этюдов”, возможно, как лингвистическую иллюстрацию иранской природы осетинского языка. Но как-то странно все получилось. К Вс. Миллеру попал рисунок, сделанный Д. Струковым якобы с плиты, которую он обнаружил на Кавказе. Снимок был использован Вс. Миллером, который занялся дешифровкой надписи, сделанной греческими буквами. На каком языке расшифровка? Конечно, на осетинском, решил Вс. Миллер, и как бы продолжил свои “Осетинские этюды”. Так было положено начало научному направлению под названием “Зеленчукская надпись”.

То, что профессор использовал рисунок вместо реального артефакта, кажется странным. Ведь Вс. Миллер вошел в историю науки как честный ученый. Досконально изучавший свой предмет, сохранявший завидную объективность в научных спорах. А тут, с камнем и надписью, это чувство изменило ему, что ли? Разве это не странно, что он не поступил по принципу “лучше один раз увидеть, чем сто раз твердить - Струков, Струков, Струков....”? Но так было. Потом с рисунка Струкова была сделана копия. Потом кто-то сделал еще оттиск. И т. д. И все это стало объектом больших научных споров вот уже на протяжении ста с лишним лет.

Конечно, рисунки с артефактов практиковались историками и раньше. Но как подсобный материал. Вот, к примеру. В России служил и другой историк. Тоже Миллер - Генрих. Серьезный историк, издавший Татищева, работавший в одном кругу с Ломоносовым. Он известен, в частности, как исследователь Ленских наскальных изображений. И вот что он пишет по опыту использования рисунков вместо самих артефактов. “Со всех изображений, пока они мне были известны по слуху, и пока сам еще не добрался до них, я приказал снять рисунки”. Г. Миллер высоко оценил рисунки, сделанные художником Люрсениусом. Однако, увидев камни на Лене, он написал, что “пожалел об усилиях”, “напрасно затраченных”, по его мнению, на зарисовку наскальных изображений. Ибо “увиденное ни с какими зарисовками нельзя было сравнить”. А тем более (добавим), пытаться делать на их основе историко-археологические обобщения. Только увидев те скалы и пощупав изображения руками, можно было приступить к историко-археологическим описаниям.

Размножение рисунков и их копий сопровождалось обнаружением существенных расхождений в текстах, что стало причиной немалых разногласий при их расшифровке. И все эти разногласия и расшифровки составили содержание целой концепции под названием “Зеленчукская надпись”. При том, что (еще раз повторим) никто не видел (не нашел!) самого камня! В последний раз такую попытку предприняли В. А. Кузнецов и замечательный ученый - историк и археолог Е. Г. Пчелина. Напрасно! Камень и они не нашли. В то время как триумф “Зеленчукской надписи” продолжается и поныне (Soslan Baichorov, a local scientist intimately familiar with the area, its history, and its monuments, who found and read about 300 ancient inscriptions, deliberately searched for the “Zelenchuk inscription”, and came to a conclusion that the inscription, with its slab, is a hoax).

Строго говоря, на этом историю с так называемой “Зеленчукской надписью” можно было бы считать исчерпанной, за недостаточной достоверностью артефакта. То есть нет самого камня, плиты. Тогда о чем речь? На нет, как говорится, и суда нет.

Но интересно все же - как создавалась Наука! И уж досмотрим до конца и узнаем, как ковалась данная концепция. От Вс. Миллера - до В. И. Абаева. От В. И. Абаева - до Л. Згусты и Р. Бильмайера. А сегодня вот Тамерлан Камболов, профессор-лингвист с множеством разных высоких регалий. Тамерлан Камболов завершает этот процесс долгих исследований. Но о нем я хочу сказать особо. Потому что, можно сказать, именно он забил гол в ворота данного направления в осетиноведении. Чем? Очень подробным описанием хода исследований! Научной педантичностью, в хорошем смысле слова.

Весь процесс рождения и сути рассматриваемого научного направления можно прочитать в книге Т. Камболова “Очерки истории осетинского языка” (Владикавказ: Ир, 2006; электронная версия - www.alanica.ru). До этого момента история с Зеленчукской надписью воспринималась просто - на основании того, что сказал Миллер. А потом согласился Абаев. А с ними обоими согласился Згуста. Каждый последующий ученый как бы ставит печать, которая удостоверяет правильность предыдущих высказываний. Для обычного человека, рядового, не находившегося “в теме”, достаточно было только выводов, утверждений основоположников Идеи. Конкретный ход исследований или неважен (раз известные ученые “так сказали”), или не под силу каждому человеку.

Но Тамерлан Камболов для всех желающих в Интернете, а не за семью печатями спецхранов и архивов, позволил увидеть скрупулезный конкретный ход рождения “научной идеи”. Хотя в конце концов тоже включил себя в “круг согласных”, присоединившись как к истине к их мнению. Ну, это уже не так важно. Важно, что у читателей могло возникнуть (и продолжают возникать!) собственное мнение. И тогда стал обнаруживаться второй дефект зеленчукского свидетельства, связанный с прочтением текста.

Сегодня пока что наши интеллектуалы сильно веруют в Зеленчукскую надпись. Как только возникает тема спора об аланском происхождении осетин, слышишь ура-патриотичное о Зеленчукской надписи, которая якобы “свободно, без всяких ухищрений читается по-осетински” (журнал “Дарьял”).

Увы, должна я сказать. Не “свободно”! И не “без ухищрений”! Напротив, существуют сплошные разногласия и разночтения текста. То букв в словах не хватает, и приходится исследователям текста гадать и придумывать и подставлять нужные для их трактовки буквы, которых в тексте на самом деле не существует. А то у Абаева и Миллера не совпадают копии рисунков. То в каком-то окончании слова “проклюнулось” сочетание ir, что означает иронское присутствие, в то время как исследователи склонны считать текст дигорским. То буква, возможно, не буква, а просто палочка-закорючка, случайно поставленная неаккуратным резчиком. И вот это все “исследование” тянется больше века. И у всех занятых в процессе - разные выводы. У Миллера и Абаева - само собой. Далее, у Турчанинова. У Алборова. У Чеджемты. У Згусты. У Бильмайера. И т. д. Но все при разногласиях сходятся в одном - что это дигорский диалект осетинского языка. Даже другого мнения быть не должно! Только Згуста заикнулся и стал проводить расшифровки на основе других кавказских языков, как тут же был переориентирован на дигорский.

И главное в том, что при всех расхождениях мнений никто даже не заикнулся и не произнес слова “алан”, “аланское”. Все расшифровки происходили на основе дигорского языка. То есть, как бы ни были велики разночтения букв и складывающихся слов, выполнялась единая концепция - все занимаются доказательством осетинской (дигорской) природы текста.

И тогда - главный вопрос. О тождестве! Сегодня “Зеленчукская надпись” трактуется как свидетельство “староосетинского языка”, якобы тождественного “аланскому” языку.

Но позвольте! Всякое тождество требует присутствия двух составляющих. Тождество с одним параметром не может быть в принципе. Если есть “староосетинский язык”, как тождество аланскому, то должен на другом поле страницы быть представлен “аланский” язык. И читатель должен видеть эти “аланские слова”. И он сам сделает вывод о тождестве. Но в данном случае никакого “аланского языка” нет в присутствии. Тогда - с чем “тождество”? Ведь не с чем сопоставлять. Неизвестно ни одно аланское слово! Хоть на Кавказе, хоть в Риме или в Африке. Мы не найдем ни одного доказательства этому математическому параметру. Да и усилия все направлены на доказательство осетинского написания текста.

Значит, надпись - осетинская? (Я опускаю все споры, которые идут по этому вопросу среди представителей других, соседних кавказских народов. В данном случае это не имеет значения.) Тогда остается признать: то, что осетиноведы называют “староосетинским” - “аланским языком”, есть просто осетинский язык, которым осетины говорили в средневековье и почти так же говорят и сегодня. (“Фырт” и “Амбал”, которые встречаются в “надписи”, и сегодня так же произносятся). И никакой здравомыслящий, не то что ученый, но, главное, обычный человек не сможет понять, для чего свой язык насильно отдавать и приписывать каким-либо другим племенам.

P.S. А что касается исчезновения того памятника, то почему-то мне верится, что он был. Просто может же быть такое, что во времена смут, татаро-монгольских нашествий (allusion to the Russian conquest and Stalinist ethnical cleansing?), переформатировавших этническую карту Северного Кавказа, дигорцы, вынужденные потесниться и переместиться дальше к горам, унесли с собой тот памятник (and the whole cemetery together with it, for consistency). Зачем его было оставлять на чужбине? Ну, это я так. Как возможный вариант и объяснение исчезновения той плиты, которую ученые профессора не удосужились погладить рукой.