Home Back In English Contents Tele Contents Huns |
Sources Roots Tamgas Alphabet Writing Language |
Genetics Geography Archeology Religion Coins Wikipedia |
Yu.Zuev Ethnic History of Usuns Yu.Zuev Early Türks: Essays of history Yu.Zuev The Strongest Tribe - Ezgil Yu.Zuev Tamgas of vassal Princedoms Yu.Zuev Ancient Türkic social terms N.Bichurin Hunnu, Oihors, etc |
Ogur and Oguz |
Alan Dateline Avar Dateline Besenyo Dateline Bulgar Dateline Huns Dateline Karluk Dateline |
Khazar Dateline Kimak Dateline Kipchak Dateline Kyrgyz Dateline Sabir Dateline Seyanto Dateline |
The Huns in Chinese annals Синопсис истории Восточных Хуннов |
||||||
В.С.Таскин (1917-1995) Академия Наук СССР, Институт народов Азии МАТЕРИАЛЫ ПО ИСТОРИИ СЮННУ (匈奴) (по китайским источникам) Предисловие, перевод и примечания В.С.Таскина “Наука”, Москва, 1968, Тираж 1000 |
Линки |
http://www.i-u.ru/biblio/archive/sima_2/12.aspx (Биография) |
Введение |
В публикациях китайских летописей наиболее интересные и полезные материалы не отрывочный перечень событий и названий, а комментарии переводчиков, которые приносят летописи к нашим дням. Предлагаемые выдержки из первой публикации В.С. Таскина дает раздел Введение с научным изложением истории Восточных Хуннов с первых записей до 1-го в. до нашей эры. Это приятный отдых от китае-зацентрованных повествований, с фокусом на Хуннах. Во время своей продолжительной работы над переводами китайских летописей, В. С. Таскин, который жил и учился в Китае, заметил многочисленные тюркские слова и выражения в лексиконе Хуннов, и самостоятельно пришел к убеждению, что Хунны были собранием тюркских племен, которые в течение относительно длительного периода правили огромным числом этнически разных народов, включая и китайский народ. Мы можем скулить сколько мы хотим о неоднозначности вызванных разнобоем древних китайских названий в пространстве и времени, но современная ситуация не лучше, или даже еще хуже, потому что на древние неоднозначности наложилась гора различных схем фонетизации , на которые в свою очередь наложился слой различных традиционных и нетрадиционных конвенций правописания. В этом смысле ученые, которые работают непосредственно с текстом находятся в более выгодном положении по сравнению с учеными, которые должны сначала пробраться через слои последующих искажений даже чтобы просто добраться до древней китайской неоднозначности, как это случилось с достаточно прозрачным термином Жун/Жунг = Хун, преобразованном в пиньинь с полностью несоответствующим Ронг. Как можно видеть в работе В.С.Таскина, существует очень мало сходства между русским, пиньинь, Wade-Giles, Yale, а также разных других передач одного и того же термина изображенного древними китайскими иероглифами. Местами, лучшие фонетические соответствия выжили не в китайских, а в японской архаичной передаче традиции Он. Транскрипции пиньинь, которая возникла в последние десятилетия, и реконструкции B. Kalgren выглядят как пришедшие от совершенно разных семейств животного мира. Первый ыпуск работы В.С.Таскина заново перевел и пересмотрел аналлы Шиджи, один из 3-х
основных исторических источников: * * *. Замечания и объяснения постинга, добавленные к тексту автора, и не отмеченные специально, приведены (синим курсивом в скобках). Номера страниц указаны в начале страницы голубым. Было отмечено что летописи, даже составленные одним авторон, как Сыма Цянь, использовали различные выражения для одного и того же явления, в случае Хуннов они попеременно названы Ху и Хунну (Ху 胡 и пиньинь Хунну 匈奴); личные имена и географические названия также имеют различные варианты написания; где это уместно, китайская форма дается для облегчения поиска и проверки, и, возможно, для поимки неточностей. Идентификация китайских 匈奴 с историческими Хуннами не подлежит сомнениям уже болеее пол-века, и постинг на английском заменил все версии китайских наименований современным наименованием Хуннов. В русский версии сохранена транскрипция автора. |
СОДЕРЖАНИЕ | ||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||
В.С.Таскин МАТЕРИАЛЫ ПО ИСТОРИИ СЮННУ (匈奴) |
||||||||||||||||||||||||||||||||
3 ВВЕДЕНИЕПубликуемые переводы, касающиеся истории древних сюнну (匈奴) , представляют собой отдельные главы, выбранные из знаменитого произведения китайского историка Сыма Цяня “Исторические записки” ( “Ши цзи”) (aka Shijing 诗经). Лишь одна глава “Жизнеописание Хань Ань-го” извлечена из “Истории династии Хань” ( “Хань-шу”), текст которой более детализирован. Значение замечательного произведения Сыма Цяня для изучения истории древних народов Средней Азии настолько известно, что не нуждается в дополнительных аргументах. В 1851 г, благодаря переводам русского ученого-китаиста Н.Я.Бичурина, изданным под названием “Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена”,глава “Повествование о сюнну (匈奴)” стала достоянием европейской науки. С тех пор прошло более ста лет, а между тем переводы Н. Я. Бичурина и поныне служат неизменным пособием для советских ученых, занимающихся исследованием древних народов Азии. Столь длительный срок, отделяющий нас от выхода в свет работы Н.Я.Бичурина, естественно, вынуждает по-иному подходить к оценке его переводов, особенно в связи с успехами археологии, этнографии, истории, лингвистики и других наук. Настоящая работа по пересмотру переводов Н. Я. Бичурина, относящихся к истории сюнну (匈奴) , свидетельствует о том, что его труд уже не удовлетворяет современным повышенным требованиям, не отвечает нуждам быстро развивающейся советской науки. К наиболее крупным недостаткам переводов Н. Я. Бичурина относятся следующие. 1. Н. Я. Бичурин не уделил должного внимания
предварительной текстологической работе. Б старых ксилографах, которыми он пользовался,
содержится сплошной текст без единого знака препинания. Для
правильного прочтения текста необходимо прежде всего разбить текст на абзацы и расставить внутри каждого знаки препинания, т. е. прочесть текст палеографически, что не было сделано Н. Я. Бичуриным. Эта работа выполнена китайскими учеными, знаниям и опыту которых в данной области можно безусловно доверять. Пренебрежение к текстологии, науке, отсутствовавшей во времена Бичурина, привело во многих случаях к неправильному прочтению текста. Конкретно это выразилось в слиянии конца одной фразы с началом другой, превращении прямой речи в косвенную, косвенной в прямую, смешении абзацев, что меняет субъект действия, и т. д. 2. Серьезные ошибки в переводе нередко вводят в заблуждение современных советских археологов, этнографов и историков, широко пользующихся трудами Н. Я. Бичурина. Важность этого вопроса заставляет привести несколько примеров. А. При характеристике хозяйства сюнну (Xionggnu 匈奴, "свирепый раб") обычно приводят фразу: “Из домашнего скота более содержат лошадей, крупный и мелкий рогатый скот: частью разводят верблюдов, ослов, лошаков и лошадей лучших пород” 1. Основываясь на этом переводе, а также на данных археологии, советский ученый С. И. Руденко полагает, что лошадьми лучших пород названы высокорослые, легкоаллюрные лошади, подобные тем, которые были обнаружены при раскопках могил вождей племен на Алтае 2. Между тем в китайском тексте нет слов “лошади лучших пород”,а имеются лишь названия трех видов одомашненных животных; куайти, таоту и тэхи. Сам Сыма -Цянь не объясняет, что это за животные, он только относит их к разряду редких. По мнению комментаторов, они соответственно означают гибрид от скрещивания ослицы с жеребцом, т, е. лошак, низкорослая дикая лошадь и кулан. Приведенные фонетические и смысловые значения позволяют отождествить рассматриваемые иероглифы с равнозначащими тюркскими терминами - катiр, тоту и танi. (It appears that the identification contains a mistake: tehi in Bulgar and Hun Turkic, and in Old Turkic is a generic for “mount”, i.e. a generic riding animal, mostly, but not nesessaryly, a horse. See calendar in Nominalia.) Наличие у сюнну (匈奴) подобных видов одомашненных животных свидетельствует, что уровень развития скотоводства был у них выше, чем это представлялось на основе перевода Бичурина. Как показывают эксперименты, проводившиеся в наше время, вывести породу лошака гораздо сложнее, чем мула. Вкрапление в язык сюнну (匈奴) тюркских слов в какой-то степени способствует решению вопроса об их этногенезе. Б. “Осенью, когда лошади разжиреют; все съезжаются обходить лес” 3. Эта цитата часто используется как подтверждение существования облавных охот у сюнну (匈奴) . На самом деле в китайском:тексте написано: “Осенью, когда лошади откормлены, съезжаются на большое собрание в Дайлин”. Как видим, географический термин Дайлин переведен Бичуриным словами “обходить лес”. 1 Н. Я. Бнчурин (Иакинф), Собрание сведений о народах, обитавших в
Средней Азии в древние времена, т. 1, стр. 39, В. “Законы их: извлекшему острое оружие и 1 фут- смерть” 4. Н. Я. Бернштам и С. И. Руденко на основании этого перевода полагают, что под футом имеются в виду бронзовые палицы, обнаруженные в ноинулинских курганах, и пытаются подтвердить это рядом аргументов. Однако в китайском тексте фраза: “Извлекший из ножен меч на один фут подлежит смерти”, по-видимому, говорит о развитии среди сюнну (匈奴) родовой взаимопомощи и общественной солидарности, нарушение которой каралось смертью. Г. “Покойников хоронят в гробе, но обсаженных деревьями кладбищ и траурного одеяния не имеют” 5. При такой интерпретации выпадает важное свидетельство о внешних признаках сюннуских (匈奴) захоронений, поскольку в тексте Сыма Цяня в действительности говорится: “Но не насыпают могильных холмов, не сажают деревьев”. Если верить Сыма Цяню, то могилы сюнну (匈奴) не имели внешних признаков, а по типу к ним ближе всего Оглахтинский могильник (See Chinese archeological news on Shun-wei (淳維) cemeteries immediately north of Beijing). Число примеров неверного перевода, которые нередко вводят в заблуждение ученых, можно еще увеличить. Кроме того, встречается много и других неточностей, легко обнаруживаемых при сличении текста Н. Я. Бичурина с предлагаемым новым вариантом перевода (In all fairness, it should be noted that the N.Ya.Bichurin's “translation” was not a translation, but his rendition of the contents of the Chinese annals. N.Ya.Bichurin never billed his work as a translation, he accurately called it “Collection of information”, but among the readers of his works it was usually called with a short “translation“).. 3. В работе Н. Я. Бичурина почти отсутствует комментарий, без которого во многих случаях текст перевода понятен лишь историку-китаисту, сведущему в древней истории Китая (In all fairness, N.Ya.Bichurin work has enough comments to explain basic forms and expressions peculiar to the Chinese annals, geographic terms, and basic historical and ethnological facts. It was not a scientific research project, even though N.Ya.Bichurin investigated and traced a mountain of geographical and ethnological information. Unfortunately, his work was taken as a final product by the Russian scientists, and no independent follow up was done for more then a century). 4. При переводе допускаются многочисленные пропуски отдельных слов, выражений и абзацев. 5. Выпущена или оставлена без перевода номенклатура китайских чиновников. Перечисленными недостатками и обусловливается необходимость пересмотра перевода главы Сыма Цяня “Повествование о сюнну (匈奴)”, выполненного Н. Я. Бичуриным. Кроме того, представляется целесообразным дополнить материалы, непосредственно относящиеся к истории сюнну (匈奴) , переводами жизнеописаний отдельных лиц, тесно связанных своей деятельностью с историей этого народа. В каждом из подобных жизнеописаний часто обнаруживаются отдельные, интересные для науки подробности, а также отчетливее вырисовываются взаимоотношения Китая с его соседями. * * * Обширные пространства Азии, на которых образовалась и существует Китайская Народная Республика, не всегда и не на всей площади были заняты народом, которому они принадлежат в настоящее время. 4 Там же, стр. 50. Данные археологии, памятники эпиграфики, а также различные материалы нарративного характера (хроники-летописи, сборники стихов и исторических преданий, сочинения древних историков и философов) красноречиво убеждают, что три-четыре тысячи лет назад предки современных китайцев занимали довольно узкую полосу в долине среднего течения Хуанхэ. Аллювиальные отложения богатой илом Хуанхэ, скапливавшиеся вследствие периодически повторяющихся разливов, создали здесь плодородные поймы. Мягкий и более влажный по сравнению с современным климат в соединении с тучными почвами благоприятствовал раннему развитию оседлого образа жизни и земледелия в этом районе. В результате к середине II тысячелетия до н.э. в средней части долины Хуанхэ сложился прочный оседло-земледельческий центр, экономической основой которого являлось пашенное земледелие, сменившее мотыжное земледелие неолитических племен. Вокруг этого центра обитали многочисленные племена, с которыми, судя по сохранившимся данным, китайцам приходилось вести непрерывную, ожесточенную борьбу. Особенным постоянством и упорством отличалась борьба с северными племенами, жившими, главным образом, на территории Монголии, Источники наполнены бесчисленными сообщениями о военных столкновениях с этими народами, происходивших уже в самом начале истории Китая. Так, по свидетельству Сыма Цяня, легендарный император Хуан-ди (黃帝/黄帝, 2697-2597 BC, legendary dates; Huangdi 黃/黄 hwang/yellow帝 dai/ruler of bear 有 熊 tribe [Youxiong 有 yau/have 熊 hung/bear, lit. have bears] fought with Chi You tribe 蚩尤 [蚩 chi, shi/ignorant, rural, worm 尤 yu/distinct] of southern Hmong, assisted by Xuannü [玄 yun/deep 女 jyu/river in Henan]), со времен которого великий историк начинает историю своей страны, вступив на престол, прежде всего “на севере прогнал [племя] сюньюев (aka Xuannü, Su nü jing, Xuan nü jing 玄女 [玄 hyen, yun/deep 女 jyu/river in Henan], Syun-Yuys, Sun-Yuis, Syun-Yous 蚩, 尤 yu/distinct etc.).” 6 Нельзя целиком и полностью полагаться на достоверность этого сообщения, так как оно относится к мифическому периоду. Но поскольку мифы - это отраженные в сознании людей реальные события, донесенные народной памятью до более поздних времен в искаженном виде, допустимо предположить, что в глубине веков на север от китайцев жили какие-то другие, не похожие на них, народы, с которыми приходилось сталкиваться их далеким предкам. Первые достоверные упоминания о северных соседях Китая встречаются в так называемых надписях на иньских гадательных костях, составленных примерно за пятнадцать веков до н.э. В тексте надписей встречается около двух десятков племенных названий, часть которых остается непрочитанной. Не удается пока определить и район расселения всех племен, но известно, что некоторые, наиболее крупные, занимали следующие земли: туфан -район современного города Баотоу, люйфан - район Ордоса, куфан - территорию на стыке провинций Шэньси, Нинся и Суйюань. Племена гуйфан (Guifang, Gui Fang 鬼方), возможно, обитали в северной части провинции Шэньси 7. (The etymology of fang is perfectly clear, fang is people, tribe, branch, division, type; it is synonymic with English -ans in Oregonians; the only unknown is to what language family it belongs; it would point to what language the ancient Yins spoke) 6 Сыма Цянь, Исторические записки, гл. 1, л. 46. Самыми многочисленными из этих племен, по-видимому, были гуйфаны (Guifang, Gui Fang 鬼方). Согласно “Книге перемен” (И-цзин, I Ching, Yì Jīng 易經), иньскому (Shang 商 朝 or Yin 殷 代, 1600-1046 BC) правителю У-дину (武丁, 1250-1192 BC) потребовалось три года, чтобы одержать над ними победу 8, а чжоуский (Zhou 周朝, 1045-256 BC) правитель Кан-ван (Kang of Zhou 周康, 1020 BC-996 BC) захватил только в одном сражении с гуйфанами (Gui Fang 鬼; the fang/feng 方 was tribe or community in the Yin language) более 13 тыс. пленных 9 (Like the 女 jyu/river in Henan => Uigur, the name of the river is Gui => Guifang , and like in many other Türkic tribes, their ethnonym coincides with the name of the river; in nearly all cases it is impossible to tell, which is primary, the river or the tribe; the consonant “g” in “gui” may be a dialectal prosthetic “k/h/g/j/s”, and both terms are reincarnations of the same base “ui” 9 (Like 女 jyu/river in Henan => Uigur, is the name of the river is Gui => Guifang , and like in many other Türkic tribes, their ethnonym coincides with the name of the river; in nearly all cases it is impossible to tell, which is primary, the river or the tribe; the consonant “g” in “gui” may be a dialectal prosthetic “k/h/g/j/s”, and both terms are reincarnations of the same “ui”; the ancient word, habitually truncated in Chinese to Ui/Gui, might as well be the same modern Ui-gur; the Tufang 土方 would hail from the name of the Tu(ul) river).
По приблизительным подсчетам, иньские (殷 代) правители провели против племени туфан (土方) четыре, а против племени куфан (Guifang 鬼方 ?) двадцать шесть походов. 10
К началу-династии Чжоу (周朝, 1045-256 BC) относятся первые попытки китайских ученых классифицировать многочисленные племена, окружавшие Китай. Жившие на западе, на территории современной провинции Ганьсу и в Тибете, получают название жунов (pin. Rong 戎, semantically means archer, archers in the grasslands from Gansu to Taklamakan), на востоке, на территории Северо-восточного района - и (Yi 東夷), в южном Китае - мань (蠻), на севере, на территории Монголии, - ди (aka Ti 氐). В основе такого деления, окончательно закрепившегося к периоду Чжань-го (Warring States Period, Zhanguo Shidai 战国时代), лежал довольно неточный признак. Приведенные термины относились не к одному народу или этнической группе, а связывались с определенной частью света. Несовершенство такого признака, который с полным правом можно назвать территориальным, абсолютно очевидно. В процессе исторического развития одни племена исчезали, на смену им приходили новые. Другие, ведшие кочевой образ жизни, постоянно переходили с места на место (within the same fairly stable territory). В результате происходило смешение этнических понятий, и не удивительно, что Сыма Цянь, первый создавший в Китае связную историю некоторых сопредельных народов, применяет к жившим на севере сюнну (匈奴) не только термин ди (氐), но и жун (戎), и и (Yi 東夷) (and Hu 胡, used in some direct citations of the text). Как свидетельствуют источники, по образу жизни, хозяйственной деятельности, языку и обычаям народы, жившие на севере, резко отличались от китайцев. В 569 г. до н.э. сановник Вэй Цзян, советуя цзиньскому (Qin, 秦, 778-207 BC) правителю Дао-гуну заключить мир с жунами (戎) и дисцами (氐), привел пять доводов в пользу этого. Вэй Цзян говорил, в частности: “Жуны (戎) и ди (氐) живут на траве, они ценят богатства и с пренебрежением относятся к земле, поэтому землю можно будет покупать”. 11 (This perennial Chinese definition of the Jung (戎) and Di (氐) was corrupted in the Indo-European theory, which nonchalantly extended it to the settled agriculturists of the Middle Asia). Раннеханьский комментатор Фу Цянь разъясняет слова “живут на траве” трафаретной формулой, прилагавшейся китайскими историками ко всем кочевым народам { “дисцы (氐) жили, не имея постоянного “местожительства, переходя с места на место в поисках воды и травы” ). 12 8 “Книга перемен”,т. 2, стр. 339. Слово “богатство” встречается в одном из древнейших памятников китайской письменности “Шан-шу” 13 и, по мнению Кун Ин-да (574-648 гг.), употреблено в собирательном смысле, означая “золото, яшму, полотно и шелк”. Почти аналогичное толкование предлагает Бань Гу (32--92 гг.): “полотно и шелк, которые можно носить как одежду, а также металл, деньги, панцири черепах и раковины”. 14 Анализ цитаты позволяет сказать, в VI в. до н.э. северные соседи Китая уже были типичными кочевниками-скотоводами, но, поскольку кочевое скотоводство нигде и никогда не удовлетворяло всех потребностей кочевника, они были заинтересованы в получении из земледельческого Китая необходимых для них предметов, не производившихся в степи, таких, как полотно и шелк (As though the agricultural Greece, Rome, and Persia did not need Chinese silks and luxury goods dragged for them on camels across Eurasia by the same needy nomads. On the other hand, the introduction of the Bronze Age to China, cultural and economical innovations of introduction of domesticated horses, carriages, monetary knifes, kurgan burials, centralized power structure, nomadic dress and warfare is credited to the influence and direct admixture of the husbandry nomads with the indigenous Neolithic river agriculturists). Сложение и одновременное существование двух различных укладов - факт огромной важности, который значительно облегчает изучение взаимоотношений Китая с его соседями, ведшими кочевой образ жизни (Neolithic China, with its own settled agriculture, had Neolithic agricultural neighbors on her north-east and on the south, and Neolithic foot hunters on the north and north-east. The influence of the Bronze Age nomads profoundly affected not only China, but its neighbors too). Известно, что отношения между земледельческими районами и кочевой степью в основном складываются повсюду в одних и тех же формах, и Китай, естественно, не составляет исключения. Постоянные набеги кочевников представляли обычное явление. Таким путем кочевники добывали себе необходимое для их существования. Источники пестрят сообщениями о захвате большой добычи во время набегов и угоне скота и пленных. Неправильно было бы, однако, утверждать, что отношения между кочевой степью и Китаем сводились только к постоянной вражде, а набеги кочевников сменялись походами китайских военачальников в глубь Монгольских степей. Военные действия подчас сменялись мирными отношениями, когда обе стороны клялись в нерушимой дружбе и устанавливали нормальные торговые, дипломатические и прочие связи (The concept accepted universally today, in the middle of the 20th c. in Russia was a daring step to venture). Помимо различий в хозяйственном укладе источники приводят данные о существовании разницы в языке и обычаях. Б 14-м году правления луского (陸) Сян-гуна (558 г. до н.э.)
Цзюйчжи (Jiuychji ? Juichi ?), вождь племени
цзянжунов (Jianjungs/Jianrong 建嵘
is a branch of the tribe or tribal union Luhun (Luh-hwan) 陸渾
Jungs 戎 connected with modern Songxian 嵩县 County in Henan Province, if their exonym was composed today, they would be called Songhuns (Song-hwans); the Luhuns left a prominent trace in the Caucasus and Eastern Europe, they are salient players in the history of China, Southern Caucasus Georgia
(Lykhny) and Kurdistan, and Northern Caucasus Balkars and Digors; Luhun 陸渾
= 陸 luk/army 渾 hon/mix) По свидетельству Конфуция, северные народы, в отличие от китайцев, ходили с неуложенными на голове волосами и запахивали полу одежды на левую сторону. 16 (The Huns had their caftans buttoned to the left when in the Caucasus the Indo-Iranians still were Median vassals and took orders in the Median agglutinating language, and long before as Persians they borrowed Türkic traditional caftan with buttons on the left.) 13 “Шан-шу”,т. 4, гл. Хун-фань, стр. 411. Хотя мы можем говорить о коренных различиях в хозяйственном укладе, языке и обычаях северных народов и китайцев, тем не менее определить, кто были древние народы, населявшие Монголию, проследить их генетические связи с позднейшим населением Азии и восстановить подлинную картину их отношений с Китаем, не представляется возможным (In 1960's, V.S.Taskin used the term “genetic” in general, and not biological sense. The biological genetical identification became possible in the 2000's). Наиболее ранние китайские источники, дающие довольно разнообразные и разносторонние сведения о начальном периоде китайской истории, содержат лишь отдельные упоминания об этих народах. Материалы этих источников- лишь изолированные, отделенные друг от друга столетиями, точки, свет которых слишком слаб, чтобы осветить все пространство. Типична в этом смысле глава “Повествование о сюнну (匈奴)”, составная часть бессмертного труда Сыма Цяня “Исторические записки”. Сведения этой главы о древнейшем населении Монголии, повторяя отдельные данные, содержащиеся в сочинениях “Шан-шу”, “Го-юй” и летописи “Чунь-цю”, представляют собой прерывистый рассказ с обширными хронологическими интервалами, продолжительность которых иногда более трехсот лет. Историку явно не удалось собрать воедино и объяснить имевшиеся в его распоряжении отрывочные данные, создать цельную, стройную картину предыстории сюнну (匈奴) . По-видимому, и сам Сыма Цянь, прекрасно сознавая это, отмечал, что от легендарного прародителя сюнну (匈奴) Шунь-вэя (淳維, 淳 seun/simple, honest舜 wai/preserve) до Тоуманя (? - 209 г. до н.э.), первого шаньюя (匈 hung/clamor 奴 nou/slave單 sin/single于 yu/go = Hun-nu Sin-yu ≈ Hun Shanyu) сюнну (匈奴) , имя которого упомянуто в истории, “прошло более тысячи лет, в продолжении которых сюнну (匈奴) временами усиливались, временами слабели, распадались и делились, но было это давно, а поэтому невозможно узнать и по порядку изложить переходы власти от одного правителя к другому”. 17 Более подробно и связно излагаются события, начиная с династии Хань. Будучи главным историографом при дворе императора У-ди (Wu Di 武帝) , Сыма Цянь несомненно находился в курсе происходивших событий, политики ханьского двора в отношении сюнну (匈奴) и имел доступ к государственным архивам. Кроме того, он лично знал многих выдающихся деятелей своего времени и встречался с ними. Например, об известном военачальнике Ли Гуане Сыма Цянь пишет: “Я видел, что военачальник Ли был прост и искренен, как деревенский житель, а его уста не умели выражаться красноречиво”. 18 Су Цзянь, отец Су У, проявившего исключительную преданность династии Хань во время поездки послом к сюнну (匈奴) , беседовал с Сыма Цянем о военачальнике Вэй Цине (Wei Tsin 卫青, orig.: Bei Tsin, elsewhere Vei Tsin). 19 17 Сыма Цянь, Исторические записки, гл. 110, л. 9а. Доступ к государственным архивам, непосредственные связи с крупными гражданскими и военными чиновниками, а также личные наблюдения позволили Сыма Цяню связно осветить историю сюнну (匈奴) эпохи Хань. Рассказ о периоде императора У-ди (Wu Di 武帝) ведется от лица очевидца тогдашних событий, близкого императорскому двору. Более ранние события описаны, по-видимому, на основании архивов и по воспоминаниям о недавнем прошлом. Даже при крайней скудности сведений об истории к обитателей Монголии талант и исключительные знания Цяня позволили ему с честью выйти из, казалось бы, безвыходного положения. Прежде всего, Сыма Цянь порвал с традиционным делением соседних с Китаем народов по территориальному признаку и по своему решил возникшую к тому времени этническую загадку, связанную с перемещением различных племен, определенно высказавшись за то, что более ранние народы, населявшие территорию Монголии и известные в китайских летописях под названиями жун (戎) и ди (氐), являются прямыми предками сюнну (匈奴) [唐虞以上有山戎、獫狁、荤粥,居于北蛮,随畜牧而转移 (“Before the time of the sage-kings Yao [Tang Yao] and Shun [Yu Shun] there were the Mountain Jungs [Shan Jungs], Xianyun, and Xunyu living in the northern barbarian lands, and moving around with their herds of livestock.”)]. Впоследствии мнение Сыма Цяня безоговорочно было принято представителями китайской традиционной исторической школы. Так, танский (Tang 唐朝) комментатор Сыма Чжэнь (Sima Zhen, 司马贞) считал, что сюнну (匈奴) до легендарных императоров Тана (Tang Yao,Yaotang-shi 唐堯 ca 2333–2234 BC) и Юя (Yu, Yu Shun 虞舜 ca 2233–2184 BC) назывались шаньжун (Shan Jung, aka Shanjung, Shanrong, 山戎, Mountain Jung, Dagger Grave Culture) или сяньюнь (Xianyun 猃狁 “White Hound Tribe” or 玁狁, or Xunyu 葷粥 or 獯鬻, aka Hunzhu, Hunzhou 葷粥, Qianrong 犬戎 “Western Dog Tribe”, Baigou 白狗 “White Dogs” or Bailang 白狼 “White Wolves”; Qiang 羌), при династии Ся (Xia, ca. 2070-1600 BC) носили название шунь-вэй (Chunwei, 淳維 “Chun tribes”), при династии Инь (Yin 殷代,1600-1046 BC) - гуйфан (Guifang, Gui Fang 鬼方), при династии Чжоу (Zhou 周朝, 1045–256 BC) - сянью-ни (Xunyu 葷粥 or 獯鬻), при династии Хань (Han 汉朝 206 BCE – 220 CE) - сюнну (匈奴) . 20 Об этом же говорят и более ранние комментаторы Ин Шао (Ying Shao 應劭 ca 195 AD), Цзинь Шао (Jing Shao ?Jing Shao-ying ? Zhong Shao 种劭 ?) и Вэй Чжао (Wei Zhao 韋昭; 204-273). 21 Утверждения старых китайских историков не подкреплены какими-либо аргументами. В наше время Ван Го-вэй (Wang Guo-wei, Wang Guowei, 王國維) (1877- 1927 гг.) на основе анализа надписей на бронзе, а также структуры иероглифов, в результате фонетических изысканий и сопоставления полученных данных с материалами различных источников пришел к выводу, что встречающиеся в источниках племенные названия гуйфан (Guifang, Gui Fang 鬼方), хуньи (Hunyi 混夷), сюньюй (Xianyuy, Xian Yu 鲜虞), сяньюнь (Xianyun 猃狁), жун (戎), ди (氐) и ху (Hu胡) обозначали один и тот же народ, вошедший позднее в историю под именем сюнну (匈奴) . 22
Достаточно убедительно разработанная теория Ван Го-вэя нашла сторонников среди большинства китайских историков 23. Другая заслуга Сыма Цяня состоит в том, что в излагаемой им предыстории сюнну (匈奴) правильно отражена основная тенденция в отношениях между Китаем и его северным соседом. Он подметил медленное, но неумолимое продвижение китайцев на север за счет вытеснения сюнну (匈奴) с принадлежащих им земель. 20 Там же, гл. 1, л. 46, прим. По-видимому, лучше всего происходивший процесс медленных, но планомерных захватов характеризуется китайским термином “цань-ши” ( “постепенно поедать как шелковичный червь листья” ). Для того чтобы лучше представить характер продвижения китайцев, его можно противопоставить колонизации восточноевропейской равнины славянским населением, которое “распространялось по равнине не постепенно путем нарождения, не расселялось, а переселялось, переносилось птичьими полетами из края в край, покидая насиженные места и садясь на новые”. 24 Что же мешало тогда быстрому продвижению китайцев па север? Ответ на этот вопрос следует искать прежде всего в физико-географических условиях и связанном с ними основном направлении хозяйственной деятельности. Китайцы были оседлыми земледельцами, благосостояние их всецело зависело от размеров урожая. Первоначально земледелие развивалось в долине Хуанхэ, на плодородных наносных почвах. Периодически повторяющиеся разливы покрывали из года в год затопляемые районы плодородным илом, в результате земля не истощалась и не нуждалась в каком-либо отдыхе от пахоты. Большое количество осадков делало излишним искусственное орошение. Мягкие наносные почвы легко поддавались обработке самыми примитивными деревянными орудиями. Лишь позднее, когда основные массивы удобных для обработки пойменных земель оказались освоенными, предки китайцев по необходимости стали обращать внимание на близлежащие, менее благоприятные для земледелия, северные районы. Однако для подъема твердых целинных земель, расположенных к тому же в более засушливых зонах, требовались ирригационные сооружения и более совершенные сельскохозяйственные орудия. Для этого нужно было железо - металл, который, по данным археологии и многочисленным свидетельствам источников, находит широкое применение в земледелии лишь в период Чжань-го (Zhanguo, Zhan-guo, “Warring States” 476–221 BC). Появление и широкое распространение железных орудий произвело переворот в сельском хозяйстве. Земли, считавшиеся до этого бесполезными, неожиданно приобрели хозяйственное значение и превратились в объект захватов со стороны земледельческого Китая. Именно с периода Чжань-го (战国时代) темпы продвижения китайцев на север нарастают. Другая, не менее важная, причина, мешавшая освоению северных земель, носила чисто военный характер. Предки сюнну (匈奴) отнюдь не были склонны добровольно отдавать принадлежавшие им пастбища, а, наоборот, упорно сражались за них, и, как кочевники всех времен и народов, сами были непрочь поживиться за счет своего оседлого соседа, не успевавшего отвечать на сыпавшиеся на него удары. История династии Чжоу (Zhou), первой династии в Китае, о которой имеется достаточно достоверных и подробных сведений в дошедших до нашего времени сочинениях, пестрит сообщениями о набегах кочевников, не раз ставивших эту династию на грань катастрофы. 24
В. О. Ключевский, Сочинения, т. 1, M, 1956, стр. 31. Если следовать вехам, намеченным Сыма Цянем на историческом пути древних обитателей Монголии, то еще до образования династии Чжоу (Zhou) один из предков правящего дома, Гу-гун Даньфу (приблизительно 1300-1200 гг. до н.э.), был вынужден покинуть под напорам сюньюев (葷粥 or 獯鬻) принадлежавшее ему владение Бинь и поселиться у подножия горы Ци. Бегство Чжоусцев (Zhou) не спасло их от дальнейших нападений со стороны степных обитателей. Поэтому Вэнь-вану, внуку Гу-гун Дань-фу, пришлось предпринять карательный поход против своих чересчур беспокойных соседей. Сын Вэнь-вана, У-ван, прогнал на север от рек Цзин и Ло племена жунов и и, которые стали своевременно являться ко двору для представления дани, носившей название “неопределенные повинности”. Под этим термином подразумевалась обязанность кочевников являться ко двору для представления вновь вступившим на престол Чжоуским (Zhou) ванам, и, поскольку для этого нельзя было установить никаких сроков, эти повинности получили название “неопределенных”. Подобные повинности не имели реального характера и под ними скорее всего следует понимать приезды племенных вождей ко двору китайского Сына Неба в периоды сравнительно мирных отношений. Китайцы же, льстя своему самолюбию, расценивали эти приезды как выражение покорности и добровольного признания зависимости от Китая. Интересны в связи с этим высказывания ханьских государственных деятелей, мысливших более реальными категориями. В 134 г. до н.э. Чжуфу Янь представил императору У-ди (Wu Di 武帝) доклад, в котором предостерегал от войны с сюнну (匈奴) . В докладе, в частности, говорилось; “Сюнну (匈奴) трудно прибрать к рукам и управлять ими, такое положение существует уже не одно поколение. Грабеж, набеги, угон скота и пленных - вот их занятия, ибо таковы их врожденные свойства. В глубине веков, в правление Юй, Ся, Инь и Чжоу (Zhou), их ни к чему не обязывали и никак не контролировали, к ним относились как к диким птицам и зверям, не считая за людей. Ныне не обращают внимания на методы управления, применявшиеся в древности в правление Юй, Ся, Инь и Чжоу (Zhou), а повторяют ошибки, допускавшиеся в недавнем прошлом, что вызывает во мне огромное беспокойство и причиняет страдания народу” 25. В том же году император У-ди (Wu Di 武帝) , намеревавшийся напасть на сюнну (匈奴) , вызвал сановников для совета. Обсуждение вылилось в спор между начальником посольского приказа Ван Хуем, сторонником войны, и главным цензором Хань Ань-го, сторонником мира. 25 Сыма Цянь, Исторические записки, гл. 112. л. 7а. Хань Ань-го, так же как и Чжуфу Янь, ссылался на правителей древности, предпочитавших мир войне и бывших не в состоянии подчинить “варваров”, несмотря на всю свою мудрость. Он говорил: “Кроме того, даже в периоды трех династий {Ся, Инь и Чжоу (Zhou) ] варвары не принимали систему летосчисления ни цвет одежды не потому, что не хватало авторитета обуздать или не было силы подчинить их, а потому, что считалось, что не поддающийся управлению народ, живущий в далеких, труднодоступных местах, не может причинить беспокойства Срединному государству”. 26 В 3 г. до н.э. телохранитель Ян Сюн советовал ханьскому императору Ай-ди не обижать сюнну (匈奴) : “В сущности, дисцев (氐 ), живущих в северных землях, не могли сделать своими слугами Пять императоров, их не могли обуздать и основатели Трех династий, отсюда совершенно ясно, что доводить с ними дело до вражды нельзя”. 27 И тем не менее, несмотря на трезвые высказывания, приезды чужеземцев к императорскому двору вплоть до нового времени официально всегда рассматривались в Китае как выражение вассальных отношений. Самоутешительная иллюзия, созданная в древности, оказалась сильнее реальной действительности. Через двести с лишним лет после У-вана, при пятом правителе династии Чжоу (Zhou), Му-ване (X в. до н.э.), представление неопределенных повинностей прекратилось. Автор сочинения “Го-юй” объясняет это действиями самого Му-вана, который якобы хотел принудить жунов к уплате дани белыми волками и белыми оленями. Для этого он совершил против них поход, и, хотя ему удалось добиться намеченной цели, обиженные жуны перестали являться ко двору. 28 Иными словами, Му-ван, по-видимому, хотел изменить существовавшее положение, сделав неудачную попытку превратить номинальную зависимость в реальную. На деле это привело к разрыву мирных отношений. Внук Му-вана, И-ван (Yi-wang ?), вынужден был бежать под ударами кочевников в Хуайли из столицы Хао, в то время как население страны жестоко страдало от непрерывных набегов. Создавшееся тяжелое положение Бань Гу иллюстрирует следующими строками из “Книги песен”: Ни семьи и ни дома нет больше. Беда - 26 Бань Гу, История династии. Хань, гл. 52. лл. 17а, 17б. В дальнейшем правителю Сюань-вану (Xiaowang 孝王, 891–886 BC) с трудом и ненадолго удалось приостановить набеги сюнну (匈奴). Правление его сына Ю-вана (782-771 гг. до н.э.) (Yiwang 夷王, 885–878 BC) ознаменовалось еще более мощными ударами кочевников, которые впервые в истории Китая, открыто вмешавшись в его дела, выступили как бы на законном основании, а не просто как алчные грабители. Дело в том, что Ю-ван (Yiwang 夷王), увлекшись наложницей Бао-сы, отстранил главную жену, дочь правителя владения Шэнь, и лишил-ее сына И-цзю права наследовать престол. Это вызвало протесты правителя владения Шэнь, который во имя справедливости призвал на помощь цюаньжунов, напал совместно с ними на Чжоуского (Zhou) Ю-вана (Yiwang 夷王) у горы Лишань, убил его и возвел на престол под именем Пин-вана сына своей дочери. В то же время цюаньжуны(Xuan Jungs 戎), воспользовавшись благоприятным случаем, захватили земли в районе озера Цзяоху, поселились между реками Цзин и Вэй и оттуда стали нападать на Срединное государство. На помощь Пин-вану (Pin Wang 周平王) против оказавшихся столь коварными недавних союзников пришел циньский Сян-гун. Несмотря на поддержку, в 770 г. до н.э. Пин-вану (Pin Wang 周平王) все же пришлось переместить столицу на восток в Лои (Luo Yi 洛邑), а бывшие Чжоуские (Zhou) земли к западу от гор Ци он пожаловал Сян-гуну (Xiang-gun), которому, прежде чем осуществить свои права, предстояло еще изгнать оттуда цюаньжунов (Quan Jungs). Только через пять лет, осуществляя свои права, Сян-гун напал на цюаньжунов (Quan Jungs) и дошел до гор Ци. Во время похода Сян-гун умер, а жуны (戎) были окончательно изгнаны лишь при его сыне Вэнь-гуне, Переезд Пин-вана (Pin Wang 周平王) на восток ознаменовал окончание начального периода правления династии Чжоу (Zhou) (Западная Чжоу) и открыл новый период, известный в истории Китая под названием Восточная Чжоу (Zhou).
Так закончился первый, исторически обозримый этап борьбы Китая с предками сюнну (匈奴), длившийся около пяти столетий. Эта борьба, развернувшаяся в основном на территории Китая, принесла китайцам больше поражений, чем побед, и только значительно позднее им удалось взять реванш. Начало военных успехов китайцев относится примерно к середине периода, известного под названием Чунь-цю (770-403 гг. до н.э.) (Spring and Autumn Period). Вследствие поражения
Восточной Чжоу (Zhou), после переноса столицы в Лои, Китай, по существу, уже не представлял собой
единого государства. Старый, устоявшийся политический порядок,
зиждившийся на авторитете Сына Неба, признанного главы государства,
расстроился. Страна, правители которой оказались не в состоянии уберечь себя от внешней угрозы,
распалась на множество самостоятельных и полусамостоятельных владений во главе с
чжухоу (zhuhou 诸侯), ведших между собой ожесточенную
борьбу, в ходе которой сильные поглощали более слабых. “В результате из 1,800 владений, существовавших в начале династии Чжоу (Zhou), в период Чунь-цю оставалось только немногим более ста, из которых крупных было лишь четырнадцать - Цинь (Qin), Цзинь (Jing), Ци (Qi), Чу (Chu), Лу (Lu), Вэй (Wei), Янь (Yan), Цао (Cao), Сун (Sun), Чэнь (Chen), Дай (Dai), Чжэн (Zheng), У (Wu) и Юэ (Yue), а из них, в-свою очередь, наиболее могущественными являлись Цзинь (Jing), Цинь (Qin), Ци (Qi) и Чу (Chu)”. 30 Эти владения в отличие от прошлых времен, по существу, диктовали свои условия правителям Чжоу (Zhou), которые были бессильны как-то повлиять на ход текущих событий. Восточная Чжоу (Zhou) превратилась в такое же владение, как и остальные, даже еще слабее, и, хотя ее правители продолжали носить титул вана Wang (Wang 王 King) и именовались Сыном Неба (tianzi 天子), это не имело никакого реального значения. Политическая раздробленность, естественно, способствовала усилению нажима кочевых племен, не встречавших серьезного отпора. В 706 г, до н.э. шаньжуны (Shan Jung, Mountain Jung 山戎) предприняли небывалое по масштабам вторжение. Они пересекли владение Янь и напали на Ци, сразившись с его правителем Ли-гуном под стенами столицы Линьцзы. Через 44 года шаньжуны (Shan Jung, Mountain Jung 山戎) повторно напали на владение Янь, которое обратилось за помощью к правителю Ци Хуань-гуну. Соединенными усилиями удалось остановить и прогнать шань-жунов (Shan Jung, Mountain Jung 山戎), но насколько велика была угроза, нависшая над Китаем, можно судить по высказыванию Конфуция: “Если бы не [советник Хуань-гуна] Гуань Чжун, нам пришлось бы ходить с неуложенными волосами и запахивать полу одежды на левую сторону”. 31 По мнению Конфуция, Китаю угрожало иноплеменное господство и связанный с ним отказ от национальной одежды как символа независимости. Дело не ограничивалось одними набегами. Не только правители отдельных владений, но даже сам Сын Неба, номинальный глава страны, видел подчас в кочевниках желанных союзников и обращался к ним за помощью. Так произошло, например, с Чжоуским (Zhou) Сян-ваном. Сян-ван из политических соображений женился на дочери вождя одного из жунских (戎) племен, объявил ее старшей женой, присвоил ей титул Ди-хоу и вместе с жунами (戎), ставшими его родственниками, напал на владение Чжэн. Однако, добившись победы, он отстранил Ди-хоу, вызвав в ней чувства негодования и злобы. Кроме того, у Сян-вана была мачеха, носившая титул Хуй-хоу, которая безуспешно пыталась возвести на престол после смерти Сян-вана своего сына Цзы-дая. Оскорбленная жена, обиженная мачеха и обманутый в надеждах Цзы-дай составили заговор. Они установили тайные связи с жунами (戎), а когда те явились, открыли им ворота столицы. Сян-вану пришлось спасаться бегством. На престол Сына Неба по милости жунов (戎) был возведен Цзы-дай (The historical memory that the Huns played kingmakers in China remained with the Huns and Uigurs till their final dissolution, and by recurrently preventing them from reaching compromise that respects the real power ratios, invariably brought them down again and again). 30 Шан Юэ, Очерки истории Китая, стр. 17. Четыре года скитался Сян-ван и только в 632 г. до н.э. с помощью Вэнь-гуна, правителя владения Цзинь, возвратился в столицу. История с незадачливым Сян-ваном, по свидетельству Сыма Цяня,- последняя веха, означающая крупный успех кочевников при династии Чжоу (Zhou), после которой перевес стал на стороне Китая. Для этого имелись объективные причины. Первый период Восточной Чжоу (Zhou), начало которому положил переезд Пин-вана на восток, мало привлекателен для изучения. Единое до сих пор государство, опиравшееся на устойчивые общие интересы, на широкие общественные связи, распалось на бесчисленное множество владений, каждое из которых замыкалось в своем тесном кругу, ограничивая свои стремления узкими интересами, а внешние отношения - близлежащими соседними связями. Изучение подобных крохотных миров, существовавших в течение столетий, дает слишком мало пищи уму, масса мелких событий не складывается ни в какой яркий образ, ничтожные, честолюбивые действия отдельных правителей не дают пищи воображению. Однако под внешними малопримечательными событиями, находившими выражение в постоянных войнах и захватах, коварных интригах и чудовищных предательствах, в недрах Восточного Чжоу (Zhou) зрели незаметные на первый взгляд процессы огромного исторического значения. В огне непрерывных потрясений и смут сгорали старые, прочно сложившиеся общественные отношения, а на смену им возникали новые, с неудержимой силой заявившие о себе в период Чжань-го (Zhanguo, Zhan-guo, “Warring States” 476–221 BC). Эпоха Чжань-го (403-221 гг. до н э.), или Борющихся царств, по праву рассматривается как переломный момент в истории Китая. Именно тогда обозначились качественные сдвиги в развитии производительных сил, предпосылкой которому явилось освоение техники обработки железа (The Iron Age in China came half a millennia later then the Iron Age among the steppe nomads). Не случайно период Чжань-го называют эпохой широкого распространения железных орудий в Китае. Прогресс в технике железоплавильного ремесла умножил количество и ассортимент производимых железных предметов. Из железа стали изготовляться почти все сельскохозяйственные орудия; употребление которых вызвало интенсивное развитие земледелия. Использование железа способствовало также быстрому развитию ремесла. На смену бронзовым орудиям труда и военного оружия из бронзы пришли железные. Рост сельскохозяйственного
производства и ремесла привел к широкому развитию
торговли как внутри отдельных владений, так и между ними. Активная торговля способствовала
небывалому росту городов. Расширявшиеся торговые связи требовали усовершенствования
транспорта, в том числе водного, одного из самых удобных и дешевых средств сообщения. Появляется
целая система каналов, связавших разные районы страны. Стремление к установлению экономических связей между владениями
приводит к выплавке одинаковых по форме
круглых монет. Помимо завязывания экономических контактов наблюдается и культурное сближение различных владений, делаются первые стихийные шаги в унификации письменности. Широкое распространение железных орудий, активизация торговых связей, развитие путей сообщения, унификация формы монет, культурное сближение отдельных владений - все это указывало на происходившую в период Чжань-го (Zhan-guo “Warring States”) консолидацию различных районов страны, закладывало прочные основы для ее объединения, которое действительно произошло при императоре Цинь Ши-хуане (Qin Shi Huang, Shi Huangdi 始皇帝 246–210 BC). В прогрессивном развитии Китая, в активизации его сельскохозяйственной и городской жизни, в развитии ремесел и политического сознания, в подъеме духовных сил и заключена главная причина успеха китайцев в борьбе с сюнну (匈奴) , Наблюдавшийся общий подъем не мог не сказаться на соотношении в военной силе. С точки зрения теории военного искусства Китай в период Чжань-го (Zhan-guo “Warring States”) занимал гораздо более высокое положение, чем сюнну (匈奴) . В ходе столетних междоусобных войн был накоплен богатый опыт, изученный и обобщенный авторами многочисленных так называемых военных трактатов. Когда в начале династии Хань сановники Чжан Лян и Хань Синь (韩信) занялись систематизацией имевшихся военных трактатов, они столкнулись с трудами 182 авторов. 32 В области военной техники Китай также превосходил своих соперников. Появились новые виды оружия, такие, как самострел и алебарда. Самострел состоял из лука, прикрепленного к прикладу со спусковым механизмом и стременем для упора ногой при натягивании тетивы. Усилие, требовавшееся для приведения самострела в боевое положение, исчислялось в данях, причем, по свидетельству Сюнь-цзы (Xun Zi 荀子), были самострелы, для которых это усилие равнялось 12 даням, 33 что при значении одного даня 29 кг 960 г 34 давало в переводе на современные меры веса 359,5 кг. Дальность полета стрелы превышала 600 шагов. Алебарда, представлявшая собой длинное древко с топоровидным лезвием, заканчивалась острым копьем, что позволяло использовать ее в качестве как рубящего, так и колющего оружия. Произошло удачное соединение двух различных видов оружия - копья и боевого топора. Самострел и алебарда в течение столетий оставались на вооружении китайских войск. 32 Бань Гу, История династии Хань, гл. 30, л. 28а. Так, анализируя сильные и слабые стороны сюнну (匈奴) в военном отношении, сановник Чао Цо (? - 154 г. до н.э.) отмечал в докладе ханьскому императору Вэнь-ди: “Тугие самострелы стреляют на большое расстояние, а длинные алебарды достают далеко, так что луки сюнну (匈奴) не в состоянии противостоять им” 35. Пробивная сила самострелов была настолько велика, что, по свидетельству того же Чао Цо, кожаные латы и деревянные щиты сюнну (匈奴) не выдерживали удара попадавших в них стрел. Появились и новые виды войск. Если раньше основной ударной силой являлись малоповоротливые, тяжелые на ходу колесницы, то теперь их заменила пехота, а в северных владениях, расположенных по соседству с кочевниками, по образцу последних была заведена конница. Появление в Китае конницы связано с именем Улин-вана, правителя владения Чжао (Zhao), который, пойдя по пути простого заимствования, “изменив существующие обычаи, стал носить одежду хусцев (胡) и обучаться в верховой езде и стрельбе из лука” 36. Помимо наступательных средств значительно усовершенствовались также и оборонительные. Города обносились прочными стенами, против которых кочевники, не знакомые с осадной техникой, были бессильны. За всю историю сюнну (匈奴) источники ни разу не упомянули ни одного города, взятого ими штурмом. Военное превосходство, достигнутое на основе общего развития производительных сил, позволило китайцам перейти в середине периода Чунь-цю (Chun-Qiu, Spring and Autumn Period, 770-403 BC) в контрнаступление. Новая страница во взаимоотношениях Китая с непрерывно тревожившими его кочевниками была открыта циньским (Qin, 秦, 778-207 BC) правителем Му-гуном (Mu-Gun 秦穆公, died 621 BC), покорившим западных жунов 37 (For a sedentary state to subjugate nomadic nation is like for a walrus to subjugate a pack of wolves. You can chance to assault them, you can steal their herds for a minute, but before you subjugate them you need to catch them. No walls, crossbows, or halberds are able to catch a mounted rider. History tells us that only by buying a part of a tribe, and playing off one part against another, were Chinese ever able to achieve a supermacy. Even a giant army without corroboration of the nomads could not inflict any serious blows. The “subjugation“ amounted to permanent occupation of the nomadic territory, displacement of uncooperative husbandry nomads, accomodation of cooperative families, and creation of defensible positions to prevent return of the nomads to their traditional pastures). Преемники My-гуна (秦穆公) продолжали теснить жунов (戎). Ко времени Чжао-вана (Zhou-Wang, possibly reference to Zhou Xianwang 顯王 368–321 BC), т. е. по прошествии около 300 лет, власть Цинь (Qin, 秦, 778-207 BC) уже распространялась на бывшие жунские (戎) земли, на которых были созданы округа Лунси, Бэйди и Шанцзюнь и для их защиты от нападения сюнну (匈奴) была построена длинная стена.
Примерно в это же время правитель владения Чжао Улин-ван (Wuling-wang 武靈王, 326–299 BC), разбив на севере племена линьху и лоуфань, учредил на занятых землях округа Юньчжун, Яньмынь и Дайцзюнь, построил для защиты стену вдоль подножья гор Иньшань до Гаоцюэ на западе и до границ владения Янь на востоке. Таким образом, владение Чжао приобрело всю территорию современного Ордоса. Несколько позднее во владении Янь выдвинулся полководец Цинь Кай. В свое время он был послан заложником к дунху, которые очень доверяли ему. Однако вернувшись в Янь, Цинь Кай неожиданно напал на дунху, нанес им поражение и заставил отойти более чем на 1000 ли (400-500 km). Владение Янь создало на захваченных землях округа Шангу, Юйян, Юбэйпин, Ляоси и Ляодун, защитив их длинной стеной, тянувшейся от Цзаояна до Сянпина. 35 Бань Гу, История династии Хань, гл. 49, л. 96. Остатки этой стены сохранились до настоящего времени, в частности уцелел участок стены протяженностью около 30 ли, проходящий по северному берегу реки Силуцзя в уезде Чифын, вблизи деревень Лаоемяо, Бацзяцзы и Сашуйпо. Высота стены, местами глинобитной, местами из камня, колеблется от 2 до 5 м. На этом месте видны также остатки трех небольших крепостиц. 38 После взятия Ордоса владение Чжао выдвинулось на передний край борьбы с сюнну (匈奴) , для которых Ордос имел большое хозяйственное значение. Песчаные барханы с хорошим травяным покровом, солончаковые луга в низинах и многочисленные озера с пресной водой создавали исключительно благоприятные условия для кочевого скотоводства. В связи с этим, несмотря на возведенную китайцами оборонительную стену, сюнну (匈奴) совершали постоянные набеги на владение Чжао, которое в конце периода Чжань-го (Zhan-guo “Warring States” 476–221 BC) вынуждено было держать на северных границах постоянную армию под командованием военачальника Ли My (李牧). Поскольку стена не остановила набегов кочевников, а оборона на всем ее протяжении требовала огромного числа воинов, Ли My избрал своеобразную оборонительную тактику. Войскам был отдан приказ: “Если сюнну (匈奴) вторгнутся с целью грабежа, немедленно собирайте имущество и укрывайтесь в укреплениях. Кто посмеет ловить варваров, будет обезглавлен.” 39 Расчет Ли My основывался на отсутствии у сюнну (匈奴) осадной техники. Как только расставленные повсюду сигнальные маяки сообщали о появлении врага, войска собирали население и скот и укрывались в обнесенных стенами укреплениях, где чувствовали себя в полной безопасности. В результате такой тактики “владение Чжао никаких потерь не несло”. 40 Однако Ли My обвинили в трусости, а командовать войсками назначили нового военачальника. Преемник Ли My, имя которого неизвестно, несколько раз встречал противника в открытом бою, но понес крупные потери и действовал так неудачно, что “на границах стало невозможно заниматься земледелием и скотоводством”. Снова был назначен Ли My. За несколько лег он подготовил 13 тыс. колесниц, 13 тыс. всадников, 50 тыс. храбрых воинов и 100 тыс. стрелков из лука. Ли My прибегнул к военной хитрости: он распустил в степи скот, а когда сюнну (匈奴) набросились на добычу, притворился разбитым и отступил. Узнав об этом, шаньюй (匈奴單于) поспешил вторгнуться в земли Чжао, где для него была подготовлена засада. Ли My окружил войска шаньюя (匈奴單于) и наголову разбил их, истребив свыше 100 тыс. всадников (100 thousand Hun's families numbering 500,000 population lost their man, The combined numbers of suffering loss and escaping loss population is compatible with the population of today's Mongolia, within the honesty of Chinese reports. These numbers, however, pale in comparison with the numbers of exterminated Melanoid population). Потерпев сокрушительное поражение, сюнну (匈奴) свыше десяти лет не смели приближаться к пограничной стене владения Чжао. 38 Ян Куань, История периода Чжань-го, стр. 142. Однако недолго владение Чжао наслаждалось спокойствием. В 222 г. до н.э. оно было уничтожено правителем владения Цинь (Qin), создателем первого централизованного государства в Китае, известным в истории под титулом Ши-хуана (Shi Huangdi 始皇帝 246–210 BC). Пока владение Цинь вело борьбу со своим менее счастливым соперником, шаньюй (匈奴單于) Тоумань (Tumen 頭曼) снова занял захваченную владением Чжао территорию Ордоса. В источниках нет никаких указаний на то, как вели себя сюнну (匈奴) в отношении Китая, возвратив принадлежавшие им земли. Известно лишь, что в 215 г. до н.э. император Ши-хуан, совершая объезд северо-восточных и северных владений империи, проехал через округ Шанцзюнь, находившийся на бывших сюннуских (匈奴) землях. По-видимому, появление прежних хозяев на территории Ордоса встревожило императора, отлично знавшего, во что обошлась его предкам борьба с сюнну (匈奴) . Вследствие этих опасений он и решил послать на границу против беспокойного соседа полководца Мэн Тяня (Meng Tian 蒙恬, ?-210 BC) с огромной армией, численность которой, по одним данным, составляла 300 тыс., а по другим - 500 тыс. Пожалуй, ни одно действие Ши-хуана не вызывало в источниках столь яростных нападок, как затеянная война с сюнну (匈奴) . Для начала военных действий не видели даже достаточного повода. Сыма Цянь, например, объясняет решение императора присущим ему чувством суеверия. Будто бы один из многочисленных магов, окружавших императора, предсказал: “Погубит Цинь ху” 41. Под ху маг имел в виду безвольного и порочного сына императора Ху Хая, при котором действительно погибла династия Цинь. Однако Ши-хуан, думая, что речь идет о сюнну (匈奴) , которых в Китае называли ху (胡), решил истребить их, чтобы отвести нависшую над династией опасность. Сановник Чжуфу Янь сводил все к непомерному честолюбию императора и его страсти к захватам: “В прошлом император династии Цинь, полагаясь на свою непобедимость в сражениях, постепенно, словно шелковичный червь, поедающий лист, захватил Поднебесную, поглотил враждующие владения, объединил все в пределах четырех морей в одно целое и сравнялся своими подвигами с тремя династиями. Не прекращая стремиться к победам, он хотел напасть на сюнну (匈奴)”. 42 Военачальник Ван Мана Янь Ю говорил, что война с сюнну (匈奴) показала отсутствие у Ши-хуана какого-либо плана действий и была начата из-за того, что Ши-хуан не умел сносить мелкие обиды и с пренебрежением относился к народу. 43 41 Там же, гл. 6, л. 216. Независимо от причин война была предрешена, и в 215 г. до н.э. китайские войска под командованием Мэн Тяня (Meng Tian 蒙恬) выступили в поход. Хотя в источниках не сохранилось никаких подробностей об этом походе, очевидно, для китайцев предпринятая кампания была успешной и закончилась изгнанием сюнну (匈奴) с занимаемых ими земель. Об этом красноречиво говорят энергичные меры, принятые Мэн Тянем (Meng Tian 蒙恬) для освоения Ордоса. К таким мерам следует прежде всего отнести постройку Великой стены от Линьтао {уезд Миньсянь в Ганьсу) на западе до округа Ляодун на востоке (стена заканчивалась недалеко от реки Датунцзян в КНР), обеспечивавшей на протяжении 4 тыс. км безопасность северных границ Китая. Сооружение стены было закончено к 212 г. до н, э. В 212 г. до н, э. по приказу императора Мэн Тянь (Meng Tian 蒙恬) построил прямую дорогу, соединившую вновь созданный в Ордосе округ Цзююань (Jiuyuan 九淵, near Baotou, Inner Mongolia) с Юньяном (Yunyang in Shaanxi), причем последний был уже соединен такой же прямой дорогой с Сяньяном - столицей империи Цинь. Таким образом, внутренние районы Циньской империи (Qin 大秦帝国) оказались связанными с ее северными окраинами, что имело не только военно-политическое, но и экономическое значение. Наконец, вновь занятые земли были разделены на 34 уезда, в которые направили переселенцев из внутренних районов страны. Начавшаяся распашка пастбищных земель и связанное с этим развитие земледелия способствовало в какой-то мере решению проблемы снабжения пограничных войск и согнанных на строительные работы народных масс. Военные победы Мэн Тяня (Meng Tian 蒙恬), точно так же как и значительные успехи в освоении Ордоса, несомненны. Однако все это было достигнуто ценой огромных усилий и жертв со стороны населения страны. Разбирая ход войны с сюнну (匈奴) , ханьский сановник Чжуфу Янь (Zhufu Yan 主父偃), говорил: “Император Цинь послал против хусцев (胡) войска во главе с Мэн Тянем (Meng Tian 蒙恬), который расширил территорию государства на тысячу ли (400 km) и провел границу по Хуанхэ. Приобретенные земли состояли из озер и солончаков, не производили “пять видов злаков”, но тем не менее из Поднебесной в дальнейшем посылались рекруты для обороны Бэйхэ (Northern River). Более десяти лет солнце палило воинов, а роса увлажняла войска, погибло неисчислимое множество солдат, которым так и не удалось достичь северного берега Хуанхэ. Разве для этого не хватало людей или не было достаточного количества оружия и доспехов? Нет, не позволяли условия местности. Кроме того, Поднебесной было приказано срочно посылать солому и тянуть [телеги и лодки с] зерном, которые перевозились в [район] Бэйхэ (Northern River) начиная от уездов Хуан и Чуй и округа Ланъе, примыкающих к морю, причем, как правило, из каждых 30 чжунов (?) зерна [до места] доходил лишь один дань (30 kg). Хотя мужчины старательно обрабатывали поля, провианта для войск не хватало, и хотя женщины пряли, полотна для палаток не доставало. Народ утомился, сироты и одинокие, старики и дети были не в состоянии содержать друг друга, на дорогах повсюду валялись трупы и, видимо, поэтому Поднебесная восстала против династии Цинь”. 44 44 Сыма Цянь, Исторические
записки, гл. 112, лл, 6а, 6б. В 11 г. н.э. военачальник Янь Ю в докладу Ван Ману писал: “Циньский император Ши-хуан, будучи не в состоянии стерпеть мелкие поношения и с пренебрежением относившийся к силам народа, стал строить Великую.стену, которая протянулась на 10 тыс. ли, причем [непрерывная] вереница перевозившихся грузов начиналась от берега моря. Однако, когда было закончено создание сильно укрепленной границы, Срединное государство истощилось, из-за чего династия погибла, а это показывает, что Цинь не имела никакого плана.” 45 Несмотря на огромные усилия и затрату колоссальных средств, династия Цинь владела Ордосом всего лишь немногим более десяти лет. Летом 210 г. до н.э. Ши-хуан скончался в Шацю на территории современной провинции Шаньдун, возвращаясь из очередной инспекционной поездки по восточным районам страны. На престол вступил его младший сын Ху Хай. Не обладая ни умом, ни волей Ши-хуана, молодой император пытался продолжать во всем политику своего отца, но его деспотизм и жестокие поборы вызвали резкое противодействие, против которого он оказался бессильным. Первыми подняли восстание Чэнь Шэн и У Гуан, и, хотя это восстание было подавлено, оно явилось толчком, который привел в движение все антициньские силы. Мятежи вспыхнули по всей стране. Самым крупным из них было восстание Сян Юя на территории современной провинции Хубэй. Позднее к нему присоединился представитель низшей чиновничьей прослойки Лю Бан (劉邦). Под мощными ударами восставших в 206 г. до н.э. династия Цинь погибла и началась ожесточенная борьба за власть между Сян Юем и Лю Баном (劉邦). В 202 г. до н.э. Лю Бан (劉邦) добился победы и провозгласил создание династии Хань. Воспользовавшись смутами в Китае, сюннуский (匈奴) шаньюй (匈奴單于) Тоумань переправился на южный берег Хуанхэ, и сюнну (匈奴) снова стали пасти скот на землях Ордоса. У шаньюя (匈奴單于) (匈 hung/clamor 奴 nou/slave單 sin/single于 yu/go = Hun-nu Sin-yu ≈ Hun Shanyu) Тоуманя (Tumen 頭曼, 240 - 209BC, “tumen” stands for “countless”, a la semantic “endless” in “Kul” and “Tengiz” ≈ derivative 10,000, the appealation is supported by the impressive size of his army) было два сына. Согласно обычаю, на престол после его смерти должен был вступить старший сын Маодунь (冒顿). Тоумань хотел сделать шаньюем (匈奴單于) младшего, поэтому отдал Маодуня ( Maodun 冒顿, 209 - 174BC, “ Maodun (冒顿)” is being interpreted as “Batur/Baγatur” in Chinese rendition) в заложники юэчжи(月支), жившим в западной части современной провинции Ганьсу. Затем он неожиданно напал на юэчжи(月支), надеясь, что они убьют его сына. Тщательно задуманный план не удался, так как Маодунь (冒顿) сумел выкрасть коня и бежать обратно к отцу. Восхищенный смелостью сына, Тоумань назначил его командовать 10 тыс. всадников (The succession mechanism, driven by common lateral succession law, would have the dauphin prince command the left wing of the state, and the next-in-line command the right wing, in Chinese transmission Eastern and Western Chjuki-Prince, Türkic “ükü“/“jükü“ 屠耆 = wise, only the word “jükü“ was rendered phonetically without a Chinese translation; since in the abscence of Maodun (冒顿) the position of the Eastern Jükü-Prince was held by his unnamed younger brother, the re-appearance of Maodun (冒顿) forced his younger brother down one step, to the Western (right) Jükü-Prince 右屠耆王 position . As an Eastern (left) Jükü-Prince 左屠耆王, Maodun (冒顿) was in command of way more then one tumen/10,000 troops, but his standing force may have been a nominal one tumen. Chinese annals do not delve into the conflict between two princes, but for both princes the situation must have been precipitous from day one). 45 Бань Гу, История династии Хань, гл. 94б, л. 24б. Вскоре после этого Маодунь (冒顿), обучив своих всадников в духе безропотного повиновения, убил отца и захватил престол. Он разбил сначала живших на востоке дунху, а затем на западе прогнал кочевавших там юэчжи. Сюннуское (匈奴) государство небывало разрослось, на востоке до Кореи, а на западе до современного Синьцзяна. Численность войск сюнну (匈奴) определяется источниками в 300 тыс. лучников, а созданная ими держава была настолько сильна, что китайцы сравнивали ее со Срединной империей. Покорив восточных и западных соседей, Маодунь (冒顿) обратил взоры на Китай. К этому времени междоусобная война в Китае закончилась победой Лю Бана (劉邦), который основал династию Хань и стал укреплять центральную власть. В ходе ожесточенной междоусобной борьбы Лю Бан (劉邦) щедро раздавал своим соратникам высокие титулы князей и огромные земельные наделы. Но, поскольку сильная центральная власть несовместима с феодальной раздробленностью, после победы он стал отнимать розданные титулы и владения, что нашло выражение в известной формуле “кроме носящих фамилию Лю, никто не может быть ваном”. Одним из получивших титул вана был Хань Синь (韩信) - представитель аристократии древнего владения Хань (западная часть современной провинции Хэнань), Существование чужого владения в центре империи не устраивало Лю Бана (劉邦), поэтому он вскоре дал Хань Синю (韩信) новое владение в Дай, в северной части провинции Шаньси. Земли в Дай располагались по соседству с сюнну (匈奴) , которые часто вторгались в них. Осенью 201 г. до н.э. Маодунь (冒顿) окружил Хань Синя (韩信) крупными силами в городе Май. Хань Синь (韩信) несколько раз посылал к сюнну (匈奴) гонцов, стремясь уладить конфликт миром, но император, узнав об этом, заподозрил Хань Синя (韩信) в измене и отправил к нему чиновника с выражением порицания. Опасаясь за свою жизнь, Хань Синь (韩信) сговорился с сюнну (匈奴) о совместном нападении на Хань, поднял восстание, сдал город Май и напал на округ Тайюань. Зимой 200 г. до н.э. ханьский император лично нанес поражение Хань Синю (韩信) у города Тунди и обезглавил его военачальника Ван Си. Хань Синь (韩信) бежал к сюнну (匈奴) . В это время Маодунь (冒顿) из Дайгу, где размещались его войска, выслал более 100 тыс. всадников, которые завлекли Лю Бана (劉邦) в засаду на горе Байдэн. Семь дней авангард китайской армии во главе с императором оставался в окружении без запасов продовольствия. Критическое положение вынудило Лю Бана (劉邦) отправить гонца, который якобы тайно передал жене Маодуня (冒顿) богатые подарки, а та сказала своему мужу: “Вы, два государя, не мешаете друг другу. Если ныне и будут захвачены Ханьские земли, все равно ты, шаньюй (匈奴單于), никогда не сможешь жить на них. Кроме того, у правителя Хань также могут быть хитрые замыслы, подумай об этом, шаньюй (匈奴單于).” 46 46
Сыма Цянь, Исторические
записки, гл. 110, л. 12а. Гонец был послан по предложению советника Чэнь Пина, но, как сообщают источники, подробности о плане Чэнь Пина, который являлся секретным, современники не смогли узнать.” 47 Комментатор Ин Шао утверждает, что Чэнь Пин посоветовал императору приказать художнику нарисовать портрет красавицы и отправить его жене шаньюя (單于) со словами: “У Хань есть такая красавица и ныне император, оказавшись в затруднительном положении, намерен поднести ее шаньюю (單于)”. Жена шаньюя (單于), испугавшись, что муж может охладеть к ней, уговорила Маодуня (冒顿) снять осаду. Однако, вероятнее всего, Маодунь (冒顿) снял осаду из-за того, что своевременно не получил обещанного подкрепления от Хань Синя (韩信). Тем не менее распространенная в китайской литературе версия о существовании загадочного плана Чэнь Пина достаточно ярко говорит об унижении, которое пришлось пережить ханьскому императору, попавшему в окружение сюнну (匈奴) . Возможно, чтобы прикрыть военное бессилие, и возникла подобная версия, позволявшая китайцам говорить о тактическом превосходстве Лю Бана (劉邦) над его врагами. Выход Лю Бана (劉邦) из окружения не прекратил военных действий. В то время многие ханьские военачальники переходили на сторону сюнну (匈奴), а Маодунь (冒顿) часто нападал на земли округа Дай и грабил их. Непрерывные набеги тревожили императора, а поэтому он обратился за советом к сановнику Лю Цзину (刘京). Лю Цзин (刘京) предложил: “Если Вы, Ваше Величество, сможете отдать Маодуню (冒顿) в жены старшую дочь от главной жены и послать ему щедрые подарки, он поймет, что дочь ханьского императора может принести варварам богатства, а поэтому, соблазнившись на них, непременно сделает ее своей женой, а когда у нее родится сын, непременно объявит его наследником, который станет вместо него шаньюем (單于) . Почему произойдет так? Из-за жадности к дорогим ханьским подаркам. Вы же, Ваше Величество, отправляйте в подарки, в соответствии с сезонами года, то, что имеется.в избытке у Хань, но недостает у сюнну (匈奴) , справляйтесь о здоровье шаньюя (單于) и, пользуясь подобными случаями, посылайте лиц, обладающих красноречием, чтобы они незаметно наставляли его в правилах поведения. Пока Маодунь (冒顿) жив, он, разумеется, будет вашим зятем, когда же умрет, шаньюем (匈奴單于) станет сын вашей дочери. А разве когда-нибудь было слышно, чтобы внук относился к деду как к равному? Так можно без войны постепенно превратить сюнну (匈奴) в своих слуг.”(This advice demonstrates a complete change of guard at the helm of the Chinese state. Both Yin and Early Zhou would know the principles of dynastic marriage, and impossibility of a concubine son to raise to the throne, but the Han Chinese apparently did not) 48 47 Бань Гу, История династии Хань, гл. 40, л. 17а. Лю Бан (劉邦) взял девушку из простой семьи, выдал ее за свою старшую дочь и отдал в жены шаньюю (單于), обязавшись ежегодно посылать определенное количество подарков, являвшихся, по сути дела, замаскированной данью. Так, в 198 г. до н.э. было положено начало унизительным для Китая договорам с кочевыми соседями, известными в истории как договоры о мире, основанные на родстве (heqin 和亲 “peace marriage”). В 195 г. до н.э. Лю Бан (劉邦) умер. Поскольку его сын, наследник, был малолетним, страной стала управлять.императрица Люй-хоу (Lu Hou, Lü Taihou 呂太后, 202-195 BC + 195-180 BC) - жена Лю Бана (劉邦). Период ее семилетнего регентства, отмечен ожесточенной борьбой придворной аристократии за власть, поглощавшей все силы и время. Пользуясь благоприятной обстановкой, Маодунь (冒顿) не только совершал многочисленные набеги на пограничные районы, но и сделал попытку приобрести весь Китай. В 192 г. до н.э. он предложил императрице выйти за него замуж, рассчитывая получить всю китайскую империю в качестве приданого. Императрица ответила отказом, ссылаясь на свою старость. Между сторонами по-прежнему продолжались отношения, установленные договором о мире, основанном на родстве. После смерти императрицы Люй-хоу (Lu Hou 呂太后) страной правил император Вэнь-ди (Wen Di 文帝, 179 – 157 BC). Несмотря на прилагаемые им большие усилия к укреплению мира, в 177 г. до н.э. сюннуский (匈奴) правый сянь-ван (Yu Xian wang 右贤王) поселился на землях к югу от Хуанхэ, откуда совершал набеги на округ Шанцзюнь (Shanjyun/Shanjun/Shanzhun ?) (The Right Jükü-Bek 右贤王 was a head of the maternal half of the dynastic union, which was the legal owner of the Hun lands, and the capture of their land by Qin was a personal assault on the rightful owner).. Вэнь-ди (Wen Di 文帝) выслал в Гаону армию из 85 тыс. человек. Это была первая военная операция, предпринятая династией Хань после неудачи, постигшей Лю Бана (劉邦) на горе Байдэн в 200 г. до н.э. Для поднятия духа войск к месту военных действий выехал сам император. Сюнну (匈奴) отступили, не приняв боя. Но, когда император хотел уже перенести войну в степь, произошло восстание Цзибэй-вана, заставившее Китай отказаться от дальнейшей борьбы. В свою очередь, сюнну (匈奴) тоже не продолжали военных действий. Они ввязались в новую войну с жившими на западе юэчжи. В письме Маодуня императору Вэнь-ди (Wen Di 文帝) упоминается об этой войне, в нем же объясняются причины столкновения с Хань и содержится предложение о восстановлении мира. Получив письмо, император Вэнь-ди (Wen Di 文帝) стал обсуждать, что выгоднее, война или мир, основанный на родстве. Сановники нашли: “Шаньюй только что разбил юэчжи, воодушевлен победой и сейчас нападать на него нельзя. Кроме того, если мы и приобретем земли сюнну (匈奴) , то жить среди озер и солончаков все равно не сможем. Выгодней всего мир, основанный на родстве.” 49 Последовав совету сановников, император отправил к сюнну (匈奴) послов с богатыми подарками для заключения мира. В письме он признавал Сюннускую (匈奴) державу равной Китайской империи, а шаньюя (匈奴單于) называл братом. Для сюнну (匈奴) это было небывалым успехом; до сих пор ни один вождь кочевых народов не мечтал сравняться с Китайским императором. 49
Там же, гл. 110, л. 14б. Вскоре после заключения договора Маодунь (冒顿) умер, и во главе сюнну (匈奴) под именем шаньюя (匈奴單于) Лаошан (Laoshang 老上單于, r. 174-160 BC) встал его сын Цзиюй. Для упрочения договора о мире Вэнь-ди снова отправил ему в жены принцессу из императорского рода. Несмотря на это, в 166 г. до н.э. 140 тыс. сюннуских (匈奴) всадников вторглись в Китай через уезд Чжаона и заставу Сяогуань, убили воеводу округа Бэйди, угнали много народу и скота и подошли к Пэнъяну. Отсюда они выслали летучий отряд, который захватил и сжег дворец Хуйчжун, а конная разведка сюнну (匈奴) подошла ко дворцу Ганьцю-ань (The epizode fails to mention that the Huns repossessed their lands in Ordos, and apparently their retaliation was provoked by Chinese encroachment that attempted to re-establish a Beidi military district in their land, an objective which Chinese continued to attempt on many occasions after they first captired the land and expelled the Hun tribe “Bei Di” = “Northern Di” = Tele Huns. The Hun's action appears more a demonstration then a war, and the captured people and cattle were squatters or planted colonists. In these conflicts, the Shanuys were consistently on the side of the China, defending China at all assemblies where complaints against China were raised, and tryinf to mollify the infringed side by proposing diplomatic interventions and peaceful meditation. Unlike the Chinese authocratic monarchs, Shanuys were presiding over the confederate assemblies under a threat to their personal safety and dissending revolts, and had to pay attention to the complaints of the chieftains, each of which commanded his own corps of cavalry, was a nesessary contributor to the state's army, and was responsible for the well-being of his own tribe. The retaliatory strikes were authorised only as a last resort, when no assuagement was possible, the majority did not want any half-measures, and the Shanuy's own position was seriously threatened).
В ответ Китай собрал тысячу боевых колесниц и 100 тыс. всадников вблизи Чанани и выслал большое количество войск против вторгнувшихся сюнну (匈奴) . Шаньюй, пробыв в ханьских землях более месяца, повернул назад. Ханьские войска преследовали его, пока он не пересек границу. Хотя династия Хань ежегодно отправляла богатые подарки и всеми силами поддерживала договор о мире, сюнну (匈奴) в течение четырех лет производили непрерывные набеги на пограничные земли. Особенно сильно пострадали округа Юньчжун и Ляодун, в каждом из них было убито или взято в плен свыше 10 тыс. человек (What Chinese called frontier lands for the Huns was their ancestral land, likely with sacral traditions and undoubtedly with the cemeteries containing graves of their revered ancestors, unjustly claimed and encroached on by their peace partner). Непрекращающиеся набеги тревожили Вэнь-ди (Wen Di 文帝) , поэтому он отправил шаньюю (匈奴單于) несколько писем с предложением о восстановлении мира, заключенного в 162 г. до н.э. Для Китая мир был тяжелым и позорным. Вэнь-ди (Wen Di 文帝) признавал сюнну (匈奴) равным по силе государством и обязывался ежегодно отправлять в подарок шаньюю (單于) определенное количество солода из клейкого проса, золота, шелковых тканей, шелковой ваты и прочих вещей. Старые перебежчики не возвращались, а новые переходы воспрещались под страхом смертной казни (Maodun wasa first to introduce a novel concept in the nomadic world, that the state is not only its people, but the territory also. That lesson may have been tought by Chinese, who were stealing the Hun's lands for 200 years before Maodun. But Maodun was also a first who had to face a new problem: the Chinese were methodically and systematically stealing manpower from the Hun's state, to fill in their lack of cavalry. Chinese were successful in attracting deserters from the ranks of discontented, playing on internecine conflicts ever present in the nomadic voluntary confederations. By ca 150 BC, the Chinese accumulated enough deserterted tribes to mobilize a 100,000 of Hun's cavalry to fight against the Huns. The subject of returning the deserters was a constant point of contention between the Chinese and the Huns, and the numbers clearly illustrate that Chinese consistently violated the terms of the treaties. In the end, this far-flung policy brought down the Huns, and after them all other Türkic states neighboring China. The cycle was repeated over and over again, a new retribution, a new apeasement heqin peace treaty, a new pledge, a new violation, a new retribution, until the balance of power came to the side of China). Через четыре года заключенный мирный договор был нарушен новым шанюем (單于) сюнну (匈奴) Цзюньчэнем (Jiunchen, Gunchen 單于, 162-126 BC), когда в пограничные округа Шанцзюнь и Юньчжун вторглись два отряда сюннуской (匈奴) конницы по 30 тыс. всадников каждый. Пока китайское правительство собирало армию, сюнну (匈奴) основательно разорили эти округа и без потерь возвратились в степи. В 157 г. до н.э. после смерти
Вэнь-ди (Wen Di 文帝) на престол вступил его сын Цзин-ди
(Jing Di 景帝, 156-141 BC). Император Цзин-ди продолжал политику своих предшественников, направленную на укрепление центральной власти. По совету
сановника Чао Цо он отобрал значительную часть земель у владений Чжао, Чу и Цзянси, намереваясь
сделать то же и в отношении наиболее сильного владения У, занимавшего
территорию современной провинции Чжэцзян и большую часть провинции Цзянсу. Во главе владения У стоял Лю Би (Liu Pi 劉濞), младший брат покойного императора Вэнь-ди (Wen Di 文帝) . Лю Би (Liu Pi 劉濞), который не смог вступить на престол после смерти брата, собирал вокруг себя всех недовольных центральным правительством. Ему удалось привлечь на свою сторону правителей владений Чжао (Zhao 赵), Чу (Chu 楚, 1030–223 BC = Jing 荆 = Jingchu 荆楚), Цзяодун (膠東 ≈ Shandong), Цзяо-си (礁溪,), Цзинань (Jinan 济南) и Цзычуань (Zichuan 淄川, now Zibo, Shandong), вместе с которыми в 156 г. до н.э. он поднял восстание, известное под названием “мятежа семи владений (七国之乱)”. Правителю владения Чжао (Zhao 赵) Лю Сую (Liu Sui 劉遂) было приказано установить тесные связи с сюнну (匈奴) и уговорить их напасть на Хань с севера. Мятеж был быстро ликвидирован, а сам Лю Би (Liu Pi 劉濞) убит. Что касается Лю Суя (Liu Sui 劉遂), то императорские войска окружили его в Ханьдане (邯郸). Там он, убедившись в бесполезности сопротивления, покончил жизнь самоубийством. Сюнну (匈奴) , лишившись союзника, отказались от намерения вторгнуться в ханьские земли. Усмирив “мятеж семи владений (七国之乱)”, император Цзин-ди (Jing Di 景帝) снова подтвердил с сюнну (匈奴) договор о мире, открыл для торговли пограничные пункты, отправил в жены шаньюю (單于) китайскую принцессу и послал богатые дары. В результате в период его правления сюнну (匈奴) совершали лишь небольшие набеги, не предпринимая крупных военных действий (For the Huns, a major component of the heqin peace treaty was free trade commitment on the part of China. Without a free trade clause, the Huns would not have signed the heqin treaty. Various Chinese governments on many occasions continued to attempt to control the trade relations, restricting the locations for the border trade, restricting the contents of the trade, and using trade as a tool of war during peaceful times, to press the Huns into subordinate position. The first victims of the free trade violations were the tribes whose winter kishlaks were located along the border, a relocation of the border trading post from the area of one tribe to the area of another tribe was a device to sow enmity between neighboring tribes, and since a tribe that accepted Chinese supremacy was exempted from the trade restrictions, in addition to sowing discontent within the Hun state, the restrictive trade policy served as a drafting device to acquire domestic husbundry production by the nomadic Huns for the Chinese cavalry industry. Throughout the Chinese history, the husbundry and cavalry was run by the nomadic, mainly Türkic communities, whose main initial motivators were to avoid internecine conflicts and to have unrestricted access to peaceful trade. Generally speaking, for China to have reasonably open trade with the pastoral steppe neighbors always meant to live in peaceful times). В 140 г. до н.э. на престол вступил император У-ди (Wu Di 武帝, 140 – 87 BC). К этому времени положение в Китае коренным образом изменилось. Подавление “мятежа семи владений (七国之乱)” привело к укреплению центральной власти, а проводившаяся в течение нескольких десятков лет политика, направленная на повышение благосостояния населения, дала в руки У-ди (Wu Di 武帝) огромные материальные средства. Оказавшись в столь благоприятных условиях, У-ди (Wu Di 武帝) сразу же после вступления на престол стал готовиться к войне против сюнну (匈奴) (Unlike the Huns, the Chinese never took to heart the treaties they signed, kinship or else, seeing them only as a tool to gain time and upper hand. In the Huns' etiology, built on the kinship bonds, the paradigm of kinship was supreme, towering over any other attribute, including personal ambitions, superiority complex, and national patriotism. The history of the Huns, and previous and later Türkic peoples and states is an epitome of the kinship loyalty, manifested in unseparable unions, predominantly known as political unions, but at a closer inspection invariably founded on marital kinship: As and Tochars, Huns and Yuis, Ashina Türks and Ashide, Uigur Djalairs and Kangars, Kangars and Badjanaks, Alan Ases and Tochar Digors, etc. The underlying etiology was that as for marital spouses, it is better to perish together then to prosper separately. In that concept, treatury is unfathomable). При обсуждении политики в отношении сюнну (匈奴) в 133 г. до н.э. мнения окружавших императора сановников разошлись. Большинство высказывалось за сохранение мирных отношений, считая, что сюнну (匈奴) сильны, вторжение в занимаемые ими степи из-за дальности расстояния опасно, а приобретение сюннуских (匈奴) земель для Хань бесполезно, поскольку эти земли ничего не производят. Продолжительная война только усилит тяготы (Chinese) населения, что может привести к беспорядкам. Остальные сановники во главе с Ван Хуем (Wang Hui 王恢, minister of vassal affairs), возражая против этих доводов, заявляли, что, хотя сюнну (匈奴) и сильны, Китай может одержать победу, как это было при чжаоском (Zhao 赵) Улин-ване (Wuling-wang 武靈王, 326–299 BC) и циньском (Qin 秦,) Ши-хуане (Shi Huangdi 始皇帝 246–210 BC). Сюнну (匈奴) нельзя верить, поскольку они постоянно нарушают заключенный договор о мире, а проводимая в отношении их мирная политика продиктована временными неблагоприятными обстоятельствами и наносит непоправимый вред пограничному населению. У-ди (Wu Di 武帝) , недовольный договором о мире, основанном на родстве, склонился на сторону Ван Хуя (Wang Hui 王恢). Было решено заманить
сюнну (匈奴) в китайские земли, а затем уничтожить их. Осуществляя этот план, один из купцов пограничного города
Май (Mayi 馬邑, in modern Shuozhou, Shanxi), некто
Не И (Nie Yi 聶壹), явился к
шаньюю (單于)
и сказал: “Я могу убить начальника уезда Май и его помощника, и сдать вам город, тогда вы
получите все имеющиеся там богатства” 50 Шаньюй, соблазнившись богатствами Май, во главе 100-тысячного войска вторгся в 133 г. до н.э. в пределы Китая. Вблизи города его поджидала спрятанная в засаде 300-тысячная китайская армия. По пути к Май сюнну (匈奴) захватили в плен мелкого пограничного чиновника, объезжавшего границу. Ему было известно о планах ханьского двора и, спасая жизнь, он рассказал про засаду. Напуганный шаньюй поспешно повернул обратно, в то время как китайские войска ждали вступления сюнну (匈奴) в Май. Неудача настолько разгневала У-ди (Wu Di 武帝) , что он предал суду главного полководца Ван Хуя (Wang Hui 王恢). Безрезультатные для обеих сторон события под городом Май положили начало ожесточенным военным действиям, которые с небольшими перерывами происходили на протяжении всего правления императора У-ди (Wu Di 武帝) . Прежде всего, династия Хань, взявшая инициативу в военных действиях в свои руки, постаралась занять Ордос, откуда сюнну (匈奴) совершали набеги на Китай. Первый поход был предпринят весной 129 г. до н.э. Четыре китайских отряда, по 10 тыс. (presumably Hinnic) всадников каждый, одновременно выступили против сюнну (匈奴) . Поход окончился неудачно. Лишь одному военачальнику - Вэй Цину (Wei Qing 卫青) удалось захватить 700 пленных, два остальных потерпели поражение, а четвертый вернулся, ничего не добившись. В свою очередь, сюнну (匈奴) усилили набеги на пограничные районы, создав реальную угрозу для Чанани - столицы империи Хань. Для устранения этой угрозы в 127 г. до н.э. китайские войска снова выступили в поход из округа Юньчжун под командованием Вэй Цина (Wei Qing 卫青). Они двигались на запад по северному берегу Хуанхэ до Гаоцюэ, затем, повернув на юг, дошли до округа Лунси, т. е. обошли Ордос по его северной и западной границам. Сюннуские (匈奴) князья племен Лоуфань (楼烦, 樓煩, Hun tribe of pastoral nomads; the origin of the term comes from the same time as the other “fang/feng“ terms, like Guifeng, leading to a conclusion that those names reflected a geographical location, like “tribes from river Gui“, “tribes from river Lou“, etc. The endonym of the tribe could have no relation to the Chinese moniker, they could for example be called Huns, Lans, Yuis, Quyans, etc. The phonetic sillable Lu 楼 = 烦 = lau4 does not carry any suitable connotation) и байян (Baiyang 白羊王), кочевавшие в Ордосе, боясь окружения, бежали, и, таким образом, земли, утраченные в конце династии Цинь, более 80 лет назад, снова оказались в руках китайцев (The tribe Bayan occupied a prominent place in the Türkic history, and in the history of the states adjucent to the Eurasian steppes. The first Kagan of the European Avars was Khan Bayan, A leader of the European Bulgars was Khan Bat-Boyan, who enetred the Slavic folklore as a famous ministrel, and gave a name to the Russian harmonika). После занятия Ордоса династия Хань образовала здесь округ Шофан (Shuofang 朔方城) и восстановила старую стену вдоль Хуанхэ, построенную при династии Цинь. Кроме того, для освоения вновь занятого района сюда было переселено 100 тыс. крестьян, которых правительство снабдило сельскохозяйственными орудиями и тягловой силой для земледелия. Несколько лет подряд сюннуский (匈奴) правый сянь-ван (Yu Xian wang 右贤王 = Right Jükü-Bek = Right Wise Prince) нападал на вновь созданный округ Шофан, безуспешно пытаясь вернуть утраченные земли. Так продолжалось до 124 г. до н.э., когда 100-тысячная китайская армия неожиданно окружила правого сянь-вана (Yu Xian wang 右贤王) в его ставке, где он пьянствовал, думая, что противник находится далеко. В бойне пропало более 15 тыс. человек, в том числе свыше 10 низших князей. 50
Бань Гу, История династии Хань, гл. 52, л. 19а. Осенью того же года озлобленные сюнну (匈奴) совершили набег на округ Дайцзюнь, убили начальника округа Чжу Яна (Chu Yan) и взяли в плен более тысячи человек. В 123 г. до н.э. Вэй Цин провел два новых похода из округа Динсян, углубившись на север в земли сюнну (匈奴) на несколько сот ли. Во время этих походов было убито и взято в плен свыше 19 тыс. человек, но и ханьские войска понесли серьезные потери. Погибло два конных отряда. Командиру одного из них - Су Цзяню (Su Jian 蘇建) удалось бежать, в то время как командир второго отряда Чжао Синь (Zhao Xin 趙信), попав в окружение, сдался. Чжао Синь (Zhao Xin 趙信) был мелким сюннуским (匈奴) князем, перешедшим на сторону Хань. Вновь оказавшись среди своих соплеменников, он женился на сестре шаньюя (單于) Ичжисе (pin. Ichise 伊稚邪) и стал его главным советником по вопросам, связанным с Китаем. По совету Чжао Синя шаньюй (匈奴單于) перенес свою ставку на север за пустыню Гоби, чтобы, с одной стороны, уклониться от прямых ударов Китая, а с другой- заманивать китайские войска в глубь степей и там уничтожать их. Борьба за Ордос завершилась, таким образом, полной победой Китая (in the name Zhao Xin 趙信, 趙/赵 is meaningless jiu/yiu in Cantonese; 信 shin/sin is synonimous with 伩 shin/sin, both meaning trust, believe, consistent in expressions; altogether the meaning is Loyal Yui, i.e Loyal Uigur. Yuis/Suis/Huis/Uigurs were a maternal dynastic tribe of the Huns initially from the Tele tribes; being a maternal side, its male offsprings were ineligible for succession, and occupied more mundane positions within the state. Not too many tribal ethnonyms were registered in the Chinese annals for the Hun tribes that China lured to join the Chinese Empaire; Zhao Xin testifies that some Uigurs fought for the Chinese in the 2nd c. BC). Надежно оградив себя от нападений из Ордоса, династия Хань переключилась на запад против сюннуских (匈奴) племен, кочевавших на территории современной провинции Ганьсу. Весной 121 г. до н.э. конный китайский отряд из 10 тыс. (presumably, Hunnic) всадников под командованием военачальника Хо Цюй-бина ( Huo Qubing (霍去病 orig.: Ho Chu-bin) 霍去病 orig.: Ho Chu-bin) из округа Лунси вторгся в земли сюннуского (匈奴) князя Сючу (Süču = Sü = Army + ču/chu = affix of profession seen in many Hunnish words; most likely, that is another title-name for the heir apparent Left Jükü-Prince/Wise Prince 屠耆; the pin. phonetization Xiutu 休屠王 is not helpful, 休 yau1/stop, 屠 tou4/butcher, 王 Wang/Prince depicts a Prince of Border Cordon). Проведя несколько сражений, Хо Цюй-бин ( Huo Qubing (霍去病 orig.: Ho Chu-bin) 霍去病) захватил много пленных и золотого идола, возможно статую Будды, употреблявшуюся при жертвоприношениях небу (The unit of military strength count used by Chinese is the Türkic tumen, equal to 10,000. The 10,000 was the base how the Hun state, and all nomadic states before that and thereafter, were organized. The minimal unit of 10,000 was not an ethnic parameter, it is a community or subdivision that produced a combined force of 10,000, in less populated places, defined by the availability of forage needed to support dozens of scattered tribes, extending to hundreds kilometers. The largest tribes could provide more then one tumen, and in those cases tumens had an ethnic parameter. The 10,000 value of tumen was a nominal value, more likely then not the actual number in a tumen was much smaller, from 2-3 thousand to 6-7 thousand. The fact that Chinese could post up to 10 tumens allows to estimate the number of households that joned Chinese, the total population, the grazing area they occupied, and the combined size of the herds. The Sky in the text is the Scy-God Tengri). Летом того же года (121 BC) Хо Цюй-бин ( Huo Qubing (霍去病 orig.: Ho Chu-bin) 霍去病) совершил второй поход на запад, но уже с большими силами. Одновременно были посланы два отряда под командованием военачальников Ли Гуана (Li Guang) и Чжан Цяня (Zhang Qian) для нападения на левого сянь-вана (Zuo Xian wang 左贤王) (Türkic “ükü“/“Jükü“ = wise; in pinyin “Jükü“ = wise is distorted beyond recognition: Eastern (left) Zuo/Tso Xian-wang 左屠耆王 and Western (right) Yu Xian-wang 右贤王; without N.Bichurin's phonetization, as Eastern and Western Chjuki-Prince, we would never learn the straight-forward Türkic word in the second-highest title of the Eastern Huns: pinyin Zuo Xian wang 左贤王 = Zuo Chjuki-wang 左贤王 = Eastern/Left Jükü-wang 左贤王, “Wang” stands for “Bek”. The Eastern/Left Jükü-Bek commanded the largest contingent of the army, and in the abscence of Shanyu was a Supreme Commander, in most Türkic languages “Su-bashi” = Head of Army. Going after Left Jükü-wang, Huo Qubing was going for a kill). Вблизи современного города Чжанъе (Zhangye 张掖, 38.5°N 100.5°E) Хо Цюй-бин (Huo Qubing (霍去病 ) нанес сюнну (匈奴) сокрушительный удар, взяв в плен более 2,5 тыс. и убив свыше 30 тыс. воинов противника. Менее успешно действовали два других военачальника. Отряд Ли Гуана (Li Guang) попал в окружение, к ему грозило полное уничтожение. Только подоспевшие в последний момент войска Чжан Цяня (Zhang Qian) спасли от гибели немногих оставшихся в живых воинов. Преследовать отошедших сюнну (匈奴) измотанные отряды уже были не в состоянии (Seems to be an error in translation that combined two names, Zhao Yiji (趙食其) and Cao Xiang (曹襄) into one Zhang Qian, orig.: Chjan Tsan > Zhang Qian). Шаньюй Ичжисе
(pin. Ichise 伊稚邪), разгневанный двумя серьезными поражениями, которые
Хо Цюй-бин (
Huo Qubing (霍去病 orig.: Ho Chu-bin) 霍去病) нанес
сюнну (匈奴) в течение одного
года, обвинил в неудачах князей Хунье (Hunxie 渾邪王) и Сючу
(pin. Xiutu 休屠王), хотел вызвать их в свою ставку и предать
казни. Оба князя задумали перейти на сторону Хань, но затем
Сючу (pin. Xiutu 休屠王) отказался. Тогда Хунье
(Hunxie 渾邪王) убил его и бежал к
Хань (One of the names has a transparent etymology. The Eastern/Left Jükü-Bek
or Jükü-Ban, N.Bichurin's Chjuki-Prince, was a first in the line od succession, commanded
the largest contingent of the army, and in the abscence of Shanyu was a Supreme
Commander, in most Türkic languages called “Sü-bashi” or “Süchi” = Head of Army. A second title for Eastern/Left Jükü-Bek or Jükü-Ban in Chinese annals is
pin. Xiutu-wang 休屠王, N.Bichurin's Huchjui-Prince, a good to fair rendition of “Suchi” = Head of Army. That both titles were applied to the same person certifies correctness of both etymologies). У-ди (Wu Di 武帝) щедро наградил князя Хунье (Hunxie 渾邪王), доставленного в Чанань, а перешедшие с ним кочевники были расселены вдоль границ округов Лунси, Бэйди, Шандзюнь, Шофан (Shuofang 朔方城) и Юньчжун (N.Bichurin: “Hunshe-Prince (Hunxie 渾邪王) killed Huchjui-Prince (Xiutu 休屠王), seized his people, and submitted to China, in total 40,000 people, under a name of hundred thousand (i.e. with 4 tumens while nominally a commander of 10 tumens).” The description alludes only to the 40,000 army, not to the 200,000 people that furnished that army. The nominal strength of the pin. Xiutu 休屠王 Süchi” = Supreme Commander was 10 tumens, or 100,000 army, representing 500,000 tribesmen that furnished that army. Deducting for the losses, another 40,000 part of the army did not follow Hunxie 渾邪王 to China and remained loyal to the Shanyu Ichzhise). Измена Хунье благоприятно подействовала на положение китайцев на западном участке фронта. Сюнну (匈奴) прекратили набеги, а династия Хань для облегчения бремени населения, наполовину сократила численность гарнизонных войск в округах Лун-си, Бэйди и Шанцзюнь. Хотя после занятия Ордоса и побед на северо-западе безопасность границ Китая была гарантирована, У-ди (Wu Di 武帝), не прекращая войны, решил нанести окончательный удар шаньюю (匈奴單于), скрывшемуся в степях к северу от пустыни Гоби. С этой целью была собрана огромная конная армия из 100 тыс. всадников, которая выступила в поход в 119 г. до н.э. под командованием военачальников Бэй Цина и Хо Цюй-бина ( Huo Qubing 霍去病). Услышав о подходе китайских войск, шаньюй Ичжисе (pin. Ichise 伊稚邪) отправил обозы в тыл, а сам с отборными воинами стал ждать врага на северной окраине Гоби. Между ним и Вэй Цином (Wei Qing 卫青 orig.: Bei Tsin) разгорелся бой. К вечеру неожиданно подул сильный ветер, поднявший тучи пыли. Воспользовавшись этим, китайцы выдвинули фланги и окружили сюнну (匈奴). Ичжисе (pin. Ichise 伊稚邪) во главе отряда из нескольких сот смельчаков прорвал окружение и бежал. Китайцы преследовали его на расстоянии 200 ли до города Чжаосинь, но догнать не смогли. Другой военачальник - Хо Цюй-бин (Huo Qubing 霍去病 orig.: Ho Chu-bin), войска которого выступили из округов Дайцзюнь и Юбэйпин, достиг еще большего успеха, наголову разбив правого сянь-вана (Yu Xian wang 右贤王).Потеряв убитыми и пленными в общей сложности около 90 тыс. человек, сюнну (匈奴) оставили районы к югу от пустыни Гоби. Китайцы также понесли весьма значительные потери:, несколько десятков тысяч воинов и свыше 100 тыс. лошадей. Обе стороны оказались настолько обессиленными, что ни сюнну (匈奴) , ни Китай не могли продолжать войну. По совету Чжао Синя (Zhao Xin 趙信) Ичжисе
(pin. Ichise 伊稚邪)
отправил к ханьскому двору послов, желая возобновить договор о мире. У-ди (Wu Di 武帝) , со своей стороны, предложил
сюнну (匈奴) признать зависимость
от Китая. Разгневанный шаньюй (匈奴單于) задержал ханьского
посла, прибывшего с этим предложением. Китай снова начал готовить войска, но
войны не последовало. Источники объясняют это смертью
военачальника Хо Цюй-бина
(
Huo Qubing (霍去病 orig.: Ho Chu-bin) 霍去病), однако, по-видимому, войска понадобились
У-ди (Wu Di 武帝) для военных действий против двух государств -
Юэ (Yue), расположенных на юге Китая,
Давани (Fergana) и Кореи.
Сюнну (匈奴) получили длительную
передышку, которая лишь изредка нарушалась мелкими военными действиями
(Shanyu Ichzhise died in 114 BC, his son Uwei was installed as a
Shanuy, 114-105 BC, then reigned a minor Err Shanuy Ushylu, 105-102 BC, then a younger brother
of Uwei Shanuy Guilihu Shanuy, 102-101 BC, then Tszuidiheu Shanuy, 101-97? BC). В 101 г. до н.э. шаньюем (匈奴單于) сюнну (匈奴) стал Цзюйдихоу, который, желая наладить отношения с Хань, сразу после вступления на престол говорил: “Я ребенок. Как я могу смотреть на ханьского императора как на врага когда предо мною почтенный старец.” 51 Он возвратил в Хань всех задержанных послов. Расценивая слова и поступки Цзюйдихоу благоприятными для Китая, У-ди (Wu Di 武帝) решил добиться своей старой цели, склонить шаньюя (匈奴單于) к переходу в подданство Китая. Затруднительное экономическое положение страны, возникшее в результате хотя и успешной, но длительной борьбы с восточными, западными и южными соседями, также побуждало У-ди (Wu Di 武帝) к попытке уладить отношения с сюнну (匈奴) путем мирных переговоров. В 101 г. до н.э. к сюнну (匈奴) выехало посольство во главе с Су У с богатыми подарками. Однако вопреки ожиданию Хань шаньюй (匈奴單于) держался крайне высокомерно, так что ни о каком подданстве не могло быть и речи. Вдобавок заместитель Су У, некто Чжан Шэн, установил связи с пленными китайцами, которые сговорились поднять восстание, похитить жену шаньюя (匈奴單于), убить его советника Вэй Люя и бежать на родину. Заговор был раскрыт и один из его главарей выдал Чжан Шэна. Разъяренный шаньюй (匈奴單于) казнил участников заговора, а членам посольства предложил признать свою вину и перейти на сторону сюнну (匈奴) . Когда Су У отказался изменить родине, его сослали на Байкал, где он пробыл 19 лет, прежде чем смог вернуться. После неудачи в мирных переговорах У-ди (Wu Di 武帝) возобновил военные действия. Б 99 г. до н.э. в поход были посланы три отряда. Командир одного из них Ли Гуан-ли напал на правого сянь-вана у гор Тянынань, убил и взял в плен более 10 тыс. человек. На обратном пути он был окружен сюнну (匈奴), потерял около 70% воинов и ему едва удалось спастись. Второй военачальник вообще не нашел противника и вернулся ни с чем. Третий, Ли Лин, вел упорные бои с шаньюем (匈奴單于), но попал в окружение и, израсходовав боевые припасы и продукты питания, сдался. Только 400 его воинов вернулись в Хань. В 97 г. до н.э. был предпринят новый крупный поход под командованием Ли Гуан-ли. Главное сражение произошло к югу от реки Юйу. В результате боев, длившихся более десяти дней, китайцы вынуждены были отойти назад. Успешно отразив два китайских наступления, сюнну (匈奴) опять стали совершать набеги на пограничные земли. В 91 г. до н.э. они вторглись в округа Шангу, Уюань и Цзюцюань, убили двух окружных воевод и угнали в плен чиновников и народ. В связи с этим в 90 г. до н.э. три армии китайских войск вновь выступили за границу. Военачальник Шанцю Чэн вышел из округа Сихэ и вторгся в степи во главе более 30 тыс. воинов. Никого не встретив, он повернул назад. Во время отхода на него напали сюнну (匈奴) , девять дней в разных местах шли непрерывные бои. В конце концов, другой военачальник - Ман Тун во главе 40 тыс. всадников дошел до предгорий Тянынаня. Здесь войска шаньюя (匈奴單于), увидев многочисленность китайцев, отошли назад. 51
Сыма Цянь, Исторические записки, гл. 110, лл. 31б, 32а. Действия главной армии численностью в 70 тыс. человек под командованием военачальника Ли Гуан-ли вначале протекали успешно. Она разбила пятитысячный сюннуский (匈奴) отряд, преградивший ей путь в одном из горных ущелий, и энергично преследовала бежавшего противника. В это время Ли Гуан-ли узнал, что его семья заключена в тюрьму по обвинению в занятии шаманскими заклинаниями. Под шаманскими заклинаниями имелись в виду заклинания духов с просьбой о ниспослании бедствий на то или другое лицо. Практически все сводилось к следующему нехитрому способу. В землю закапывалась деревянная фигурка человека, изображавшая то лицо, на которое навлекалось бедствие, а затем шаман произносил над ней заклинания. Ли Гуан-ли понимал нависшую над ним угрозу, а поэтому решил купить милость императора победами в бою. Безрассудно он двинулся на север и подошел к реке Чжицзюй, где разбил 20-тысячный отряд сюнну (匈奴) . Однако легкомысленные действия Ли Гуан-ли вызвали протест среди старших командиров, которые сговорились взять его под стражу. Ли Гуан-ли казнил всех участников этого заговора, но тем не менее начал отступление. Пользуясь усталостью ханьских войск, шаньюй (匈奴單于) лично с 50 тыс. всадников преградил Ли Гуан-ли путь у горы Янь-жань. В разыгравшемся сражении обе стороны понесли очень большие потери убитыми и ранеными. Ночью сюнну (匈奴) выкопали перед ханьскими войсками глубокий ров, а утром стремительно напали на них с тыла. Среди китайцев началась паника. Ли Гуан-ли сдался, а вся его армия погибла. Китай потерпел небывалое поражение, которое перечеркнуло все достигнутые до сих пор успехи в борьбе против сюнну (匈奴) . В 89 г. до н.э., т. е. через год после одержанной победы, шаньюй (匈奴單于) Хулугу отправил к У-ди (Wu Di 武帝) посла с письмом, в котором говорилось: “На юге есть великое государство Хань, а на севере могущественные хусцы; хусцы - это любимые Сыны Неба, поэтому не обременяю себя мелкими правилами приличия. Ныне я хочу открыть вместе с Хань большие заставы для торговли, взять в жены дочь из дома Хань, хочу, чтобы мне ежегодно посылались 10 тыс. даней рисового вина, 5 тыс. ху проса, 10 тыс. кусков различных шелковых тканей, а также все остальное согласно прежнему договору, и в этом случае на границах не будет взаимных грабежей.” 52 52 Бань Гу, История династии Хань, гл. 94а, л. 29б. Письмо повторяло взаимные обязательства и предлагало то что предусматривалось прежним договором, и значительно увеличить количество подарков. Ханьский двор также отправил шаньюю (匈奴單于) посла, но ответ неизвестен. Однако судя по так называемому Луньтайскому указу 53, У-ди (Wu Di 武帝) глубоко раскаивался в предпринятой войне. Луньтайский указ был издан в связи с докладом сановника Сан Хун-яна (Sang Hongyang 桑弘羊), в котором он просил об отправке переселенцев на земли к востоку от владения Луньтай (Уйгурский автономный район в Синьцзяне) для их освоения. Отвергая это предложение, У-ди (Wu Di 武帝) говорит в указе, что война с сюнну (匈奴) была начата им по неразумию, чтобы показать свое величие; поражение Ли Гуан-ли постоянно вызывает в его сердце великую скорбь, и он не может слышать об обработке далеких земель в Луньтае и постройке там наблюдательных вышек, так как это только утомит Поднебесную, но не принесет изобилия народу. В 87 г. до н.э. У-ди (Wu Di 武帝) умер. Его цель - подчинить сюнну (匈奴) - не была достигнута, несмотря на длительную и тяжелую борьбу. Она была осуществлена несколько позднее, при императоре Сюань-ди (Xuan Di 宣帝, 73-49 BC), с помощью зависимых от сюнну (匈奴) кочевых народов. 53 Там же, гл. 96б, лл. 10а, 13а.
|
||||||||||||||||||||||||||||||||