Porphyrogenitus C. - De Administrando Imperia

ВО ХРИСТЕ, ЦАРЕ ВЕЧНОМ[1], ВАСИЛЕВСА[2] РОМЕЕВ[3], К СЫНУ СВОЕМУ РОМАНУ, БОГОВЕНЧАННОМУ[4] И БАГРЯНОРОДНОМУ[5] ВАСИЛЕВСУ

[Предисловие]

Мудрый сын радует отца[6], и нежно любящий отец восхищается разумом сына[7], ибо господь дарует ум, когда настает пора говорить, и добавляет слух, чтобы слышать[8]. От него сокровище мудрости[9], и от него обретается всякий дар совершенный[10]. Он возводит на трон василевсов и вручает им власть надо всем. Ныне посему послушай меня, сын, и, восприняв наставление, станешь мудрым среди разумных и разумным будешь почитаться среди мудрых. Благославят тебя народы[11] и восславит тебя сонм иноплеменников. Восприми, что тебе должно узнать в первую очередь, и умно возьмись за кормило царства. Поразмысли о настоящем и вразумись на будущее, дабы соединить опыт с благоразумием и стать удачливым[12] в делах. Учти, для тебя я пишу поучение, чтобы в нем соединились опыт и знание для выбора лучших решений и чтобы ты не погрешил против общего блага[13]. Сначала - о том, какой иноплеменный народ[14] и в чем может быть полезен ромеям, а в чем вреден: [какой] и каким образом каждый из них и с каким иноплеменным народом может успешно воевать и может быть подчинен. Затем - о хищном и ненасытном их нраве и что они в своем безумии домогаются получить, потом - также и о различиях меж иными народами, об [их] происхождении, обычаях и образе жизни, о расположении и климате населенной ими земли, о внешнем виде ее и протяженности, а к сему - и о том, что случалось когда-либо меж ромеями и разными иноплеменниками. После всего этого - о том, какие в нашем государстве а также во всем царстве ромеев в разные времена появлялись новшества. Все это я продумал наедине с собой и решил сделать известным тебе, любимому сыну моему, чтобы ты знал особенности каждого народов; как вести с ними дела и приручать их или как воевать и противостоять [им], ибо [тогда] они будут страшиться тебя как одаренного; будут бегать от тебя, как от огня[15]; замкнутся уста их, и будто стрелами будут поражать их твои речи. Ты будешь казаться страшным для них, и от лика твоего дрожь объяст их[16]. И вседержитель укроет тебя своим щитом[17], и вразумит тебя твой создатель. Он направит стопы твои и утвердит тебя на пьедестале неколебимом. Престол твой, как солнце, - перед ним[18], и очи его будут взирать на тебя[19], ни одна из тягот не коснется тебя[20], поскольку он избрал тебя[21], и исторг из утробы матери[22], и даровал тебе царство свое[23] как лучшему из всех, и поставил тебя, словно убежище на горе, словно статую золотую на высоте[24], вознес, словно город на горе[25], чтобы несли тебе дань иноплеменники[26] и поклонялись тебе населяющие землю[27]. Но ты, о господи, боже мой, коего царство вечно и несокрушимо, да пребудешь указующим путь рожденному мною благодаря тебе, и да будет блюстительство лика твоего на нем, а слух твой да будет склонен к его молитвам[28]. Пусть охраняет его рука твоя[29], и пусть он царствует ради истины, и пусть ведет его десница твоя. Пусть направляются пути его пред тобою, дабы сохранять заповеди твои. Неприятели да падут перед лицом его, и да будут лизать прах враги его. Да будет осенен корень рода его кроной плодородия, и тень плода его пусть покроет царские горы[30], так как благодаря тебе царствуют василевсы[31], славя тебя в веках[32].

1. О пачинакитах[1]: насколько полезны они, находясь в мире с василевсом ромеев

Pechenegs (Πατζινακΐται)

“Pecheneg” is a Slavic form of the name “Bechen”, Gk. “Πατζινακ” (“Patzinak”), Lat. “Besen”, Hungarian “Besenyo”, Türkic “Bechen” - “In-Laws”. The selection of the translation for the name Πατζινακ has not been explained, it implies that the Slavic form is the English form, but at that it carries a message of preference for the alien form over the native form. The modern international name for the Bechens is Slavicized “Bosnyak”, perpetuated in the Bosnian country and people, and accepted as a self-designation by the people of Bosnia. In the modern translation, the selection of the 10th c. Slavic form conflicts with the narrative of Constantine VII Porphyrogenitus. In other translations, preference was given to the original Greek form Patzinak.

The hierarchical structure of the early Bosnyak people is well elucidated by Constantine VII Porphyrogenitus, it consisted of the leading Kangar horse nomadic tribes, their allied horse nomadic Bechen in-laws, and subordinated local sedentary population, predominantly Slavic. The future Croats (Horvat) tribe Charaboi was one of the Bechen in-laws tribes.

Kangar Anabasis 2000 BC - 1100 AD

Kangar Confederation ca. 659-750

Kangars and Besenyo-Badjanaks-Bosniaks ca. 800-950

Kangar Bosnyaks and Charaboi Horvats ca.1100
Political map

Kangar Bosnyaks and Charaboi Horvats ca.1100
Demographical map

Итак, послушай[2], сын, то, что, как мне кажется, ты [обязан] знать; обрети разумение[3], дабы овладеть управлением. Ведь и всем прочим я говорю, что знание есть благо для подданных, в особенности же для тебя, обязанного печься о спасении всех и править и руководить мировым кораблем. А если[4] я воспользовался ясной и общедоступной речью[5], как бы беспечно текущей обыденной прозой, для изложения предстоящего, не удивляйся нисколько, сын мой. Ведь не пример каллиграфии или аттики-зирующего стиля[6], торжественного и возвышенного, я старался представить, а заботился более, чтобы через простое и обиходное[7] повествование наставить тебя в том, о чем, по моему мнению, тебе не должно пребывать в неведении и что легко тебе может доставить тот разум и мудрость, которые обретаются в длительном опыте.

Я полагаю всегда весьма полезным для василевса ромеев желать мира с народом[8] пачинакитов, заключать с ними дружественные соглашения и договоры, посылать отсюда к ним каждый год апокрисиария[9] с подобающими и подходящими дарами для народа и забирать оттуда омиров, т.е. заложников[10], и апокрисиария, которые прибудут в богохранимый этот град[11] вместе с исполнителем сего дела[12] и воспользуются царскими благодеяниями и милостями, во всем достойными правящего василевса.

Поскольку этот народ пачинакитов соседствует[13] с областью Херсона[14], то они, не будучи дружески расположены к нам, могут выступать против Херсона, совершать на него набеги и разорять и самый Херсон, и так называемые Климаты[15].

2. О пачинакитах и росах[1]

Russians ('Ρώς)

It goes without saying that there were no Russians during Constantine VII Porphyrogenitus time. During his time, Ruses lead an army composed of Varangians, Chud, Slovenes, Merya, and all the Kriviches. The Varangians, Slovenes, and the others who accompanied him (Oleg) were called Rus (Primary Chronicle, year 882/6390). The Laurentiev Chronicle later adds the tribes of the Chud, Ves, Muroma, Cheremis, Mordva, Perm, Pechora (Laurentiev Chronicle). The Russians belong to the Imperial Period, some 600 or 700 years later, and they have little, if any, in common with the Rus.

The distorted translation `Ρώς = Russian conflicts with the narrative of Constantine VII Porphyrogenitus.

[Знай], что пачинакиты стали соседними и сопредельными[2] также росам, и частенько, когда у них нет мира друг с другом, они грабят Росию[3], наносят ей значительный вред и причиняют ущерб.

[Знай], что и росы озабочены тем, чтобы иметь мир с пачинакитами. Ведь они покупают[4] у них коров, коней, овец и от этого живут легче и сытнее, поскольку ни одного из упомянутых выше животных в Росии не водилось[5]. Но и против удаленных от их пределов врагов[6] росы вообще отправляться не могут, если не находятся в мире с пачинакитами, так как пачинакиты имеют возможность - в то время когда росы удалятся от своих [семей], - напав, все у них уничтожить и разорить. Поэтому росы всегда питают особую заботу, чтобы не понести от них вреда, ибо силен этот народ, привлекать их к союзу и получать от них помощь, так чтобы от их вражды избавляться и помощью пользоваться.

[Знай], что и у царственного сего града[7] ромеев, если росы не находятся в мире с пачинакитами, они появиться не могут, ни ради войны, ни ради торговли, ибо, когда росы с ладьями приходят к речным порогам[8] и не могут миновать их иначе, чем вытащив свои ладьи из реки и переправив, неся на плечах, нападают тогда на них люди этого народа пачинакитов и легко - не могут же росы двум трудам противостоять[9] - побеждают и устраивают резню.

3. О пачинакитах и турках (Венграх)[1]

Turks (Τούρκοι)

It is accepted that Constantine VII Porphyrogenitus calls the “Turkoi” the early Magyar-Türkic confederation lead by Kende (a head of the Magyar confederation) and Arbat (Arpad, Bulgarian süründi prince from a sideline of the dynastic Dulo clan). Essentially, the Constantine's term Turkoi relates to the Kubar tribes, headed by Arbat. The reason for such designation must be historical, originated in the association with the Western Türkic Kaganate, which brought the term “Turkoi” to the Byzantine not as an ethnic name, but as a name of the polity. The designation “Turkoi” for the Kubars may indicate a link between the Kubars and Barsilia, denoting the “White”, or ruling Barsilians.

Instead of the literal and misleading replacement “Turkoi” - “Turk”, the translation should have used the term “Hungarians” for Hungarians, a common designation for the early Magyar-Türkic confederation used in the historical literature. A tendency to use the ethnonym “Magyar” for the confederation, also used in the historical literature, may be applicable only to the period preceding the formation of the Magyar-Kubar confederation, in other words to the period preceding the Magyar flight to the Atelkuzu.

[Знай], что и турок (Венгров) род весьма страшится и боится упомянутых пачинакитов потому, что был неоднократно побеждаем ими[2] и предан почти полному уничтожению, оттого турки (Венгры) всегда страшными считают пачинакитов и трепещут перед ними.

4. О пачинакитах, росах и турках (Венграх)

[Знай], что пока василевс ромеев находится в мире с пачинакитами[1], ни росы, ни турки (Венгры) не могут нападать на державу ромеев по закону войны, а также не могут требовать у ромеев за мир великих и чрезмерных денег и вещей, опасаясь, что василевс употребит силу этого народа против них, когда они выступят на ромеев. Пачинакиты, связанные дружбой с василевсом и побуждаемые его грамотами[2] и дарами, могут легко нападать на землю росов и турок (Венгров), уводить в рабство их жен и детей и разорять их землю[3].

5. О пачинакитах и булгарах[1]

[Знай], что и булгарам более страшным казался бы василевс ромеев и мог бы понуждать их к спокойствию, находясь в мире с пачинакитами[2], поскольку и с этими булгарами соседят названные пачинакиты[3] и, когда пожелают, либо ради собственной корысти, либо в угоду василевсу ромеев, могут легко выступать против Булгарии[4] и, благодаря своему подавляющему большинству и силе, одолевать тех и побеждать. Поэтому и булгары проявляют постоянное старание и заботу о мире и согласии с пачинакитами. Так как [булгары] многократно были побеждены и ограблены ими, то по опыту узнали, что хорошо и выгодно находиться всегда в мире с пачинакитами.

6. О пачинакитах и херсонитах

[Знай], что и другой народ из тех же самых пачинакитов[1] находится рядом с областью Херсона. Они и торгуют с херсонитами[2], и исполняют поручения как их, так и василевса и в Росии, и в Хазарии[3], и в Зихии[4], и во всех тамошних краях, получая, разумеется, от херсонитов заранее согласованную плату за эту самую услугу, соответственно важности поручения и своим трудам, как-то: влаттии, прандии, харерии, пояса, перец[5], алые кожи парфянские и другие предметы, требуемые ими, как о том каждый херсонит сумеет договориться с любым из пачинакитов при соглашении или уступит его настояниям. Ведь, будучи свободными и как бы самостоятельными[6], эти самые пачинакиты никогда и никакой услуги не совершают без платы.

7. О василиках[1], посылаемых[2] из Херсона в Пачинакию[3]

Всякий раз, когда василик переправится в Херсон ради подобного поручения, он должен тотчас посласть [вестника] в Пачинакию и потребовать от них заложников и охранников[4]. Когда они прибудут, то заложников оставить под стражей в крепости Херсона, а самому с охранниками отправиться в Пачинакию и исполнить порученное. Эти самые пачинакиты, будучи ненасытными и крайне жадными до редких у них вещей, бесстыдно требуют больших подарков: заложники домогаются одного для себя, а другого для своих жен, охранники - одного за свои труды, а другого за утомление их лошадей. Затем, когда василик вступит в их страну, они требуют прежде всего даров василевса и снова, когда ублажат своих людей, просят подарков для своих жен и своих родителей. Мало того, те, которые ради охраны возвращающегося к Херсону василика приходят с ним, просят у него, чтобы он вознаградил труд их самих и их лошадей[5].

8. О василиках, посылаемых из богохранимого града в Пачинакию с хеландиями[1] по рекам Дунай[2], Днепр и Днестр[3]

[Знай], что и в стороне Булгарии[4] расположился народ пачинакитов по направлению к области Днепра, Днестра и других там имеющихся рек. Когда послан отсюда василик с хеландиями, то он может, не отправляясь в Херсон, кратчайшим путем и быстрее найти здесь тех же пачинакитов, обнаружив которых, он оповещает их через своего человека, пребывая сам на хеландиях, имея с собою и охраняя на судах царские вещи. Пачинакиты сходятся к нему, и, когда они сойдутся, ва силик дает им своих людей в качестве заложников, но м сам получает от пачинакитов их заложников и держит их в хеландиях. А затем он договаривается с пачинакитами. И, когда пачинакиты принесут василику клятвы по своим "заканам"[5], он вручает им царские дары и принимает "друзей"[6] из их числа, сколько хочет, а затем возвращается. Так-то нужно договариваться с ними, чтобы, когда у василевса явится потребность в них, они бы исполнили службу будь то против росов либо против булгар, либо же против турок (Венгров), ибо они в состоянии воевать со всеми ими и, многократно нападая на них[7], стали ныне [им] страшными. Ясно это также из следу щего. Когда клирик Гавриил как-то был послан к туркам (Венграм)[8] по повелению василевса и сказал им: "Василеве заявляет вам[9], чтобы вы отправились и прогнали пачинакитов с мест их, а вы расположились бы вместо них, так как прежде там располагались, - дабы находиться близ царственности моей и дабы, когда я того пожелаю, я отправлял послов и вскорости находил вас", - то все архонты[10] турок (Венгров) воскликнули в один голос: "Сами мы не ввяжемся в войну с пачинакитами, так как не можем воевать с ними[11], - страна [их] велика, народ многочислен, дурное это отродье. Не продолжай перед нами таких речей - не по нраву они нам"[12].

[Знай], что пачинакиты с наступлением весны переправляются с той стороны реки Днепра и всегда здесь проводят лето[13].

Far side of the Dnieper river

The far side of the Dnieper river, or its left bank, at around 900 AD housed two peoples, Black Bulgars and Polyans or Alans (Sl. field ~ pole > Polyans, Tr. field ~ alan > Alans). Bechens must have shared the winter pastures with the Black Bulgars and Polyans or Alans, or else the Polyans or Alans moved eastward to the Azov Sea banks, their traditional winter quarters. The Atilkuzu west of the Buh river was taken by the Hungarians, or a compact of Magyars and Kubar Bulgars. That leaves the steppe between the Buh in the west and Dnieper in the east as summer pastures of the Bechens or some of their tribes. The ranges of the Polyans or Alans along the course of Dnieper reached Kyiv and Vyshgorod, a fort within or outside of the Kyiv.

9. О росах[1], отправляющихся с моноксилами[2] из Росии[3] в Константинополь

[Да будет известно], что приходящие из внешней Росии[4] в Константинополь моноксилы являются[5] одни из Немогарда[6], в котором сидел[7] Сфендослав[8], сын Ингора[9], архонта Росии[10], а другие из крепости Милиниски", из Телиуцы[12], Чернигоги" и из Вусеграда[14]. Итак, все они спускаются рекою Днепр[15] и сходятся в крепости Киоава[16], называемой Самватас[17]. Славяне же, их пактиоты[18], а именно: кривитеины[19], лендзанины[20] и прочие Славинии[21] - рубят в своих горах[22] моноксилы во время зимы и, снарядив их, с наступлением весны, когда растает лед, вводят в находящиеся по соседству водоемы. Так как эти [водоемы] впадают в реку Днепр, то и они из тамошних [мест] входят в эту самую реку и отправляются в Киову.

Slavs, Saklabs, Sakaliba, Saka, Scythians, Scandia, Seklers, Esgils, Scotts, Sakars, Sagadar, Sagays, Saha, and Σκλαβίνιοι

It takes an effort not to notice a recurrent element S'k in the names of the horsed nomadic tribes of the steppe. Except for Seklers, Esgils, and Scotts, all these names are generic, and there is all likelihood that Seklers, Esgils, and Scotts are allophones of the rest. Except for the Slavs and Scotts, all of them are classical Kurganians. The Scotts are Kurganians too, but not classical, they left the Eastern Europe in 6th-5th mill. BC, before the switch to the nomadic horse breeding. The Σκλαβόι (Sklaboi) is a Türkic agglutinative compound Sk + la + boi = “of tribe Sk” or “of people Sk”, where Sk is a stem found in numerous Türkic tribal names, -la- is a Türkic adjectival and adverbial affix, thus Skla (Sakla, Sekla, Sikla, Sokla, Sukla) is something with Sk property or a property of Sk tribe; boi in Türkic is “tribe, people”.

In the written records, the initial name of the militant tribes that harassed Byzantine the most was Sklaboi and its allophone Sklavoi. Not until three centuries later appeared the name Slav, and instead of the militant horse riders, it applied to dependent tribes of sedentary subsistent agriculturists (Curta F. Making of the Slavs, 2001). The homegrown etymology industry came up with numerous self-aggrandizing appellatives, like slava “glory” and slovo “speech”; among the non-native etymologies is the Türkic süläü “word, speak”, which produced the Slavic slovo “speech” anyway. It appears that nobody paid attention to the amazing consistency of the ethnonymic element S'k among the people that sprouted the Slavs. That the Slavs are in some way an offshoot of the Scythians was brooding in the Slavonics for centuries (Latyshev, Reports of Ancient Greek and Latin Writers About Scythia and the Caucasus, 1893–1906), but it appears that nobody came up with the elementary thesis about the ethnonym Slav, it is a rudimentary contraction of Saklaboi, homegrown among the people who had a problem pronouncing words without a string of initial consonants, and its semantics is exactly the same as the Russian, French, Turkic, Hunnic or Chinese: the people belonging to the S'k masters, the dependents of the S'k. Under this scenario, the forms Sklaven and Slaven coexisted from early though undefined times, but they circulated in different spheres, the Sklaven as an allophone of the Sakalab, dealing with the external polities, and the Slaven is an endoethnonym for internal circulation. In all cases, the Sklavens and Slavens were generic umbrella terms, they did not define or reflect the language, and they consisted of numerous tribes, each with its own ethnonym. The Greeks did not need to change their traditional designation Σκλαβίνιοι to a new spelling, they carried it on with its imprint of the days and people past, and applied it to the people who at one time belonged to the Sakalabs, although initially they belonged to a different trunk.

Before 12th c., “no “Slavs” called themselves by this name, no group took on the label imposed by outsiders”, and “the first clear statement that “we are Slavs” comes from the twelfth-century Russian Primary Chronicle” (Citations from Curta F., above). Constantine VII Porphyrogenitus could not use the term “Slavs”, it did not exist in his time. With time, naturally, the umbrella ethnonym gained association with the predominant lingua franca, ethnic unity, shared history, and national pride. In the end, the Slavic languages gained a spectacular victory, replacing uncounted native languages and dialects.

The substance of the Chronicle of Fredegar's Wendish account describes the particular demography of the future Slavs. In the account, Avars are called Huns, and Wends are renamed to Slavs, although by the 768 the term “Slavs” was not in circulation yet. It reads: “Every year, the Huns (Avars) wintered with the Slavs (Wends), sleeping with their wives and daughters, and in addition the Slavs (Wends) paid tribute and endured many other burdens. The sons born to the Huns by the Slavs' (Wends) wives and daughters eventually found this shameful oppression intolerable; and so, as I said, they refused to obey their lords and started to rise in rebellion.” We read the same in the Constantine VII Porphyrogenitus' account about the Ruses: in the winter-time all the Ruses at once leave Kiev and go off to the Slavs (Σκλάβων), stay there throughout the winter, and leave in the month of April. These records are separated by about 300 years, or 12 generations, in the second case the Slavs are either Slavonic or Fennic. The same tells about the Rus traders Ibn Fadlan. In all three cases, the wives and daughters are of the sedentary agriculturists.

Их вытаскивают для [оснастки] и продают росам. росы же, купив одни эти долбленки и разобрав свои старые моноксилы, переносят с тех на эти весла, уключины и прочее убранство... снаряжают их". И в июне месяце[24], двигаясь по реке Днепр, они спускаются в Витичеву[25], которая является крепостью-пактиотом росов, и, собравшись там в течение двух-трех дней, пока соединятся все моноксилы[26], тогда отправляются в путь и спускаются по названной реке Днепр[27]. Прежде всего они приходят к первому порогу28, нарекаемому Эссупи, что означает по-росски и по-славянски "Не спи"[29]. Порог [этот] столь же узок, как пространство циканистирия[30], а посередине его имеются обрывистые высокие скалы, торчащие наподобие островков. Поэтому набегающая и приливающая к ним вода, низвергаясь оттуда вниз, издает громкий страшный гул. Ввиду этого росы не осмеливаются проходить между скалами, но, причалив поблизости и высадив людей на сушу, а прочие вещи оставив в моноксилах, затем нагие, ощупывая своими ногами [дно, волокут их][31], чтобы не натолкнуться на какой-либо камень. Так они делают, одни у носа, другие посередине, а третьи у кормы, толкая[32] [ее] шестами, и с крайней осторожностью они минуют этот первый порог по изгибу у берега реки. Когда они пройдут этот первый порог, то снова, забрав с суши прочих, отплывают и приходят к другому порогу, называемому по-росски Улворси, а по-славянски Острову нипрах, что значит "Островок порога"[33]. Он подобен первому, тяжек и трудно проходим. И вновь, высадив людей, они проводят моноксилы, как и прежде. Подобным же образом минуют они и третий порог, называемый Геландри, что по-славянски означает "Шум порога"[34], а затем так же - четвертый порог, огромный, нарекаемый по-росски Аифор, по-славянски же Неасит, так как в камнях порога гнездятся пеликаны[35]. Итак, у этого порога все причаливают к земле носами вперед, с ними выходят назначенные для несения стражи мужи и удаляются. Они неусыпно несут стражу из-за пачина китов[36]. А прочие, взяв вещи, которые были у них в моноксилах[37], проводят рабов[38] в цепях по суше на протяжении шести миль[39], пока не минуют порог. Затем также одни волоком, другие на плечах, переправив свои моноксилы по ею сторону порога, столкнув их в реку и внеся груз, входят сами и снова отплывают. Подступив же к пятому порогу, называемому по-росски Варуфорос, а по-славянски Вулнипрах[40], ибо он образует большую заводь[41], и переправив опять по излучинам реки свои моноксилы, как на первом и на втором пороге, они достигают шестого порога, называемого по-росски Леанди, а по-славянски Веручи, что означает "Кипение воды"[42], и преодолевают его подобным же образом. От него они отплывают к седьмому порогу, называемому по-росски Струкун, а по-славянски Напрези, что переводится как "Малый порог"[43]. Затем достигают так называемой переправы Крария[44], через которую переправляются херсониты, [идя] из Росии[45], и пачинакиты[46] на пути к Херсону[47]. Эта переправа имеет ширину ипподрома[48], а длину, с низа до того [места], где высовываются подводные скалы[49], - насколько пролетит стрела пустившего ее отсюда дотуда. Ввиду чего к этому месту спускаются пачинакиты и воюют против росов[50]. После того как пройдено это место, они достигают острова, называемого Св. Григорий[51]. На этом острове они совершают свои жертвоприношения, так как там стоит громадный дуб: приносят в жертву живых петухов, укрепляют они и стрелы вокруг [дуба], а другие - кусочки хлеба, мясо и что имеет каждый, как велит их обычай. Бросают они и жребий о петухах: или зарезать их, или съесть, или отпустить их живыми[52]. От этого острова росы не боятся пачинакита[53], пока не окажутся в реке Селина[54]. Затем, продвигаясь таким образом от [этого острова] до четырех дней, они плывут, пока не достигают залива реки, являющегося устьем, в котором лежит остров Св. Эферий. Когда они достигают этого острова, то дают там себе отдых до двух-трех дней. И снова они переоснащают свои моноксилы всем тем нужным, чего им недостает: парусами, мачтами, кормилами, которые они доставили [с собой]. Так как устье этой реки является, как сказано, заливом и простирается вплоть до моря, а в море лежит остров Св. Эферий, оттуда они отправляются к реке Днестр и, найдя там убежище, вновь там отдыхают[55]. Когда же наступит благоприятная погода, отчалив, дни приходят в реку, называемую Аспрос[56], и, подобным же образом отдохнувши и там, снова отправляются в путь и приходят в Селину, в так называемый рукав реки Дунай. Пока они не минуют реку Селина, рядом с ними следуют пачинакиты. И если море, как это часто бывает, выбросит моноксил на сушу, то все [прочие] причаливают, чтобы вместе противостоять пачинакитам. От Селины же они не боятся никого, но, вступив в землю Булгарии, входят в устье Дуная[57]. От Дуная они прибывают в Конопу[58], а от Конопы - в Констанцию[59]... к реке Варна[60]; от Варны же приходят к реке Дичина". Все это относится к земле Булгарии[62]. От Дичины они достигают области Месемврии" - тех мест, где завершается их мучительное и страшное, невыносимое и тяжкое плавание. Зимний же и суровый образ жизни тех самых росов таков. Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты[64] выходят со всеми росами[65] из Киава и отправляются в полюдия, что именуется "кружением"[66], а именно - в Славинии вервианов[67], другувитов[68], кривичей[69], севериев[70] и прочих славян[71], которые являются пактиотами росов[72]. Кормясь[73] там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля[74], когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав. Потом так же, как было рассказано, взяв свои моноксилы, они оснащают [их] и отправляются в Романию[75]. [Знай], что узы могут воевать с пачинакитами[76].

10. О Хазарии[1], как нужно и чьими силами воевать [с нею]

[Знай], что узы способны воевать с хазарами, поскольку находятся с ними в соседстве, подобно тому как и эксусиократор Алании[2].

[Знай], что девять Климатов Хазарии[3] прилегают к Алании и может алан, если, конечно, хочет, грабить их отселе и причинять великий ущерб и бедствия хазарам, поскольку из этих девяти Климатов являлись вся жизнь и изобилие Хазарии.

11. О крепости Херсон и крепости Боспор[1]

[Знай], что эксусиократор Алании не живет в мире с хазарами, но более предпочтительной считает дружбу василевса ромеев, и, когда хазары не желают хранить дружбу и мир в отношении василевса, он может сильно вредить им, и подстерегая на путях, и нападая на идущих без охраны при переходах к Саркелу[2], к Климатам и к Херсону. Если этот эксусиократор постарается препятствовать хазарам[3], то длительным и глубоким миром пользуются и Херсон, и Климаты, так как хазары, страшась нападения аланов, находят небезопасным поход с войском на Херсон и Климаты и, не имея сил для войны одновременно против тех и других, будут принуждены хранить мир.

12. О Черной Булгарии[1] и о Хазарии

[Знай], что так называемая Черная Булгария может воевать с хазарами.

Black Bulgars (Kara Bulgars) are western Bulgars, west of Don river.

13. О народах, соседствующих с турками (Венграми)[1]

[Знай], что к туркам (Венграм) прилегают следующие народы. С западной стороны от них[2] - Франгия[3], с северной - пачинакиты[4], а с южной - ... Великая Моравия[5], т.е. страна Сфендоплока[6], которая совершенно уничтожена этими самыми турками (Венграми) и захвачена ими[7]. Хорваты же соседят с турками (Венграми) у гор[8].

[Знай], что пачинакиты могут также нападать на турок (Венгров), сильно разорять их и вредить им, как уже было сказано выше в главе о пачинакитах[9].

Обрати[10], сын, очи разума твоего на слова мои, познай, чтб я велю тебе, и ты со временем, будто из отцовских сокровищниц, сможешь извлекать богатства благоразумия и источать аромат мудрости. Итак, знай, что у всех северных народов стала как бы прирожденной жадность к деньгам и ненасытность, никогда не удовлетворяемая[11]. Посему она требует всего, всего домогается и не имеет четких границ своим желаниям, но вечно жаждет большего и взамен скромной пользы стремится извлечь великую корысть[12]. Поэтому дблжно неуместные их домогательства и наглые притязания отклонять[13] и пресекать правдоподобными и разумными речами, мудрыми оправданиями, которые, как мы смогли постичь на опыте[14] , могут быть вот какими[15].

Если потребуют когда-либо и попросят либо хазары[16], либо турки (Венгры)[17], либо также росы[18], или какой иной народ из северных и скифских[19] - а подобное случается частенько - послать им что-нибудь из царских одеяний или венцов[20], или из мантий ради какой-либо их службы и услуги, тебе нужно отвечать так: "Эти мантии и венцы (а венцы у вас называются камелавкиями[21]) изготовлены не людьми, не человеческим искусством измышлены и сработаны[22], но, как мы находим запечатленным словами заповедными в древней истории, когда бог сделал василевсом Константина Великого[23], первого царствующего христианина, он послал ему через ангела эти мантии и венцы, которые вы называете камелавкиями, и повелел ему положить их в великой божьей святой церкви, которая именем самой истинной мудрости божьей святою Софией нарекается[24], и не каждый день облачаться в них, но когда случается всенародный великий господний праздник. Из-за этого-то божьего повеления он убрал их; они подвешены над святым престолом в алтаре этого самого храма и явились украшением церкви. Прочие же царские одеяния и облачения разостланными положены поверх святого сего престола. Когда же наступает праздник господа бога нашего Иисуса Христа, патриарх берет из этих одеяний и венцов нужное и подходящее для случая и посылает василевсу, а тот надевает их, как раб и слуга божий[25], но только на время процессии, и вновь после использования возвращает их в церковь, и в ней сохраняются. Мало того, есть и заклятие святого и великого василевса Константина, начертанное на святом престоле божьей церкви[26], как повелел ему бог через ангела, что если захочет василевс ради какой-либо нужды или обстоятельства, либо нелепой прихоти забрать что-нибудь из них, чтобы употребить самому или подарить другим, то будет он предан анафеме и отлучен от церкви как противник и враг божьих повелений. Если же он вознамерится сам изготовить другое, подобное [этому], то пусть церковь заберет и это по требованию на сей счет всех архиереев и синклита[27]. Не имеют права ни василевс, ни патриарх, ни кто-либо иной брать эти одеяния или венцы из святой божьей церкви. Великий страх да тяготеет над посягающими нарушить что-либо из сих божьих заповедей. Так, один из василевсов, по имени Лев, который взял себе жену из Хазарии[28], в припадке неразумной дерзости забрал один из этих венцов, когда не было господнего праздника, и без согласия патриарха надел его. Тотчас пали карбункулы на лоб его, и, муками от них изнуренный, он жалким образом лишился жизни, до времени найдя смерть[29]. Поскольку кара за такую дерзость последовала столь быстро, с той поры стало правилом, что василевс, прежде чем будет коронован, клянется и заверяет[30], что он не дерзнет сделать или измыслить ничего противного до него установленному и с древних времен соблюдаемому[31]. И тогда он венчается патриархом[32] и совершает и исполняет подобающее наступившему празднеству".

Должно, чтобы ты подобным же образом проявлял попечение и заботу о жидком огне[33], выбрасываемом через сифоны. Если кто-нибудь когда-нибудь дерзнет попросить и его, как многократно просили у нас, ты мог бы возразить и отказать в таких выражениях: "И в этом также [бог] через ангела просветил и наставил великого первого василевса-христианина, святого Константина[34]. Одновременно он получил и великие наказы о сем от того ангела, как мы точно осведомлены отцами и дедами, чтобы он изготовлялся только у христиан и только в том городе, в котором они царствуют[35], - и никоим образом не в каком ином месте, а также чтобы никакой другой народ не получил его и не был обучен [его приготовлению]. Поэтому сей великий василевс, наставляя в этом своих преемников, приказал начертать на престоле церкви божией проклятия, дабы дерзнувший дать огонь другому народу ни христианином не почитал ся, ни достойным какой-либо чести или власти не признавался. А если он будет уличен в этом, тогда будет низвержен с поста, да будет проклят во деки веков, да станет притчею во языцех, будь то василевс, будь то патриарх, будь то любой иной человек, из повелевающих или из подчиненных, если он осмелится преступить сию заповедь[36]. Было определено, чтобы все питающие рвение и страх божий отнеслись к сотворившему такое как к общему врагу и нарушителю великого сего наказа и постарались убить его, предав мерзкой [и][37] тяжкой смерти. Случилось же некогда - ибо зло вечно выискивает местечко[38], - что один из наших стратигов[39], получив всевозможные дары от неких иноплеменников, передал им взамен частицу этого огня, но, поскольку бог не попустил оставить безнаказанным преступление, когда наглец вздумал войти в святую церковь божию, пал огонь с неба, пожрал и истребил его. С той поры великие страх и трепет обуяли души всех, и после этого никто более, ни василевс, ни архонт, ни частное лицо, ни стратиг, ни какой бы то ни было вообще человек, не дерзнули помыслить о чем-либо подобном, а тем более на деле попытаться исполнить либо совершить это"[40].

Но давай, впрочем, изменим тему. Разбери и узнай уместные и подходящие. ответы на иной вид неразумных и нелепых домогательств[41]. Если когда-либо народ какой-нибудь из этих неверных и нечестивых северных племен[42] попросит о родстве через брак с василевсом ромеев, т.е. либо дочь его получить в[43] жены, либо выдать свою дочь, василевсу ли в жены или сыну василевса, должно тебе отклонить и эту их неразумную просьбу, говоря такие слова: "Об этом деле также страшное заклятие и нерушимый приказ великого и святого Константина[44] начертаны на священном престоле вселенской церкви христиан святой Софии: никогда василевс ромеев да не породнится через брак с народом[45], приверженным к особым и чуждым обычаям, по сравнению с ромейским устроением, особенно же с иноверным и некрещеным, разве что с одними франками. Ибо для них одних сделал исключение сей великий муж святой Константин, так как и сам он вел род из тех краев, так что имели место частые браки и великое смешение меж франками и ромеями. Почему же только с ними одними он повелел заключать брачные сделки василев дам ромеев? Да ради древней славы тех краев и благородства их родов. С иным же каким бы то ни было народом нельзя этого сделать[46]; а дерзнувший совершить такое должен рассматриваться как нарушитель отеческих заветов и царских повелений, как чуждый сонму христианскому - о предается анафеме. Выше было рассказано, как пресловутый ранее упомянутый василевс Лев незаконно и дерзко, вопреки согласию тогдашнего патриарха, взял и возложил венец - и немедленно был предан казни, достойной его дурного деяния. Осмелился он и эту заповедь святого того василевса, которую, как уже было рассказано, тот установил, начертав на святом престоле, счесть недостойной внимания, почитая ее ни ' до что, вследствие чего и поставил себя вне страха божия и заповедей его. Он заключил с хаганом Хазарии брачную сделку, взял его дочь в жены и навлек таким образом великий позор и на державу ромеев и на себя самого, ибо отменил обычаи предков и поставил их ни во что[47]. Впрочем, он был не правоверным христианином, а еретиком и иконоборцем. Потому-то из-за сих его противозаконных нечестивых деяний он в божьей церкви постоянно отлучается и предается анафеме, как преступник и ниспровергатель повелений и бога, и святого великого василевса Константина[48]. Как это можно подлинным христианам заключать с неверными[49] брачные союзы и вступать с ними в родство, когда канон это запрещает и вся церковь считает это чуждым и враждебным христианскому порядку? Или: кто из державных, благородных и мудрых василевсов ромеев допустил [это]?". А если [иноплеменники] возразят: "Но как же господин Роман василевс[50] породнился с булгарами, выдав собственную внучку за господина Петра, булгарина?"[51], - то следует ответить так:

"Господин Роман василевс был простым и неграмотным человеком, не принадлежал ни к тем, кто с детства воспитан в царских дворцах, ни к тем, кто с самого начала следовал ромейским обычаям[52]; он был не из царского и знатного рода, а поэтому он многое вершил деспотично и крайне самовластно, не повинуясь при этом запретам церкви, не следуя заповедям и повелениям великого Константина. По разумению надменному и самовольному, добру неученому, следовать надлежавшему и хорошему не желавшему, как и блюсти обычаи, от отцов переданные[53], он дерзнул сделать упомянутое, лишь тот предлог благовидный при этом выставив, что столь великое число пленных христиан благодаря этому деянию было освобождено[54], что булгары являются христианами и единоверцами нашими[55], а кроме того, что выданная была дочерью не самодержца и законного василевса, а третьего и последнего [среди них], еще подчиненного и ни к какой власти в делах царства не причастного[56]. Да и нет здесь отличий: той или иной из царских родственниц она оказалась, из далеких или близких царскому благородству [она была], ради общеполезного или какого иного дела [она выдана]; [и неважно, что] самого незначительного и не властвующего [она была дочерью]. Так как вопреки канону и церковной традиции, вопреки повелению и заповеди великого и святого василевса Константина он совершил это, поэтому еще при жизни вышеназванный господин Роман был крайне ненавидим, порицаем и поносим и советом синклита, и всем народом, и самою церковью, так что ненависть [к нему] под конец стала явной и после смерти точно так же подвергали его презрению, обвинению и осуждению, введшего как новшество это недостойное и неподобающее для благородного государства ромеев дело"[57]. Поскольку каждый народ имеет различные обычаи, разные законы и установления, он должен держаться своих порядков и союзы для смешения[58] жизней заключать и творить внутри одного и того же народа. Ибо подобно тому как любое живое существо вступает в сношения с ему единородными[59], так и у каждого народа стало правилом вступать в брачные сожительства не с иноплеменниками и иноязычными, а с людьми того же рода и того же языка[60]. Именно поэтому установилось и существует единомыслие друг с другом, взаимопонимание, дружеское общение и сожительство; чуждые же нравы и отличные узаконения обыкновенно порождают враждебность, ненависть и ссоры, что помогает возникновению не дружбы и единения, а вражды и раздоров. Ведь дблжно, чтобы желающие править по закону не соревновались в подражании дурно содеянному кем-либо по невежеству и самомнению, но держались славных дел тех, кто царствовал в согласии с законом и справедливостью, [чтобы] они имели пред собой благие образцы для примера и подражания и в соответствии с ними пытались и сами направлять все ими совершаемое. Поэтому из-за таких самовольных дел его - я имею в виду господина Романа - постигший конец является достаточным примером для вразумления того, кто пожелает подражать его дурным поступкам[61].

Нужно, однако, вместе с прочим знать тебе, сын возлюбленный, и то, что способно при осведомленности об этом во многом содействовать тебе в совершении достойных удивления дел. А именно - [знать] опять-таки о различиях меж другими народами, об их происхождении, нравах, образе жизни, расположении и климате населенной ими земли, об ее внешнем виде и протяженности, как далее будет поведано подробнее[62].

14. О происхождении Мухумета[1]

Нечестивый и мерзкий Мухумет, о коем сарацины[2] говорят, что он их пророк, ведет род, происходя от обширнейшего племени Исмаила, сына Авраама. Ибо Низар, потомок Исмаила, провозглашается отцом всех их. Итак, он породил двух сыновей, Мундара и Равию. Мундар же породил Кусара, Каиса, Фемима, Асанда и нескольких других неизвестных по имени, которые, унаследовав Мадианитскую пустыню[3], разводили скот, живя в шатрах. Имеются и глубже их живущие, не из их племени, а [происходящие] от Иектана, называемые омиритами, то есть аманитами . Рассказывают же так. Поскольку сей Мухумет был нищим сиротой, вздумалось ему наняться к некоей богатой женщине, своей родственнице, по имени Хадига[5], чтобы быть погонщиком верблюдов и вести торговлю с иноплеменниками в Египте и в Палестине. Затем, понемногу ведя себя все смелее и подольстившись к женщине, которая была вдовою, он берет ее в жены. Итак, часто бывая в Палестине и вращаясь среди иудеев и христиан, он нахватался идей и некоторых толкований писания. Страдал он недугом - эпилепсией, и печалилась сильно жена его, знатная и богатая, но соединенная с таким мужем, не только не имущим, но к тому же и эпилептиком, а он, обманув ее, говорил: "Ужасное зрю я очами видение ангела по имени Гавриил и, не вынося вида его, помрачаюсь и падаю". Ему поверили, дбо лживо свидетельствовал о том же некий арианин, псевдомонах, ради постыдной корысти.

At the time of the Constantine VII Porphyrogenitus, the term “Saracens” was firmly entrenched as an appellation for the “Arabs” and “Molems”. However, the term precedes the advent of Islam by half a millennium, and initially was applied as a generic term for the desert nomads. Ptolemy in his Geographia calls Sarakene the nomads of the Sinai Peninsula and its surroundings, and calls Sarakenoi the tribes of the Northeast Arabia, without any linguistic or ethnic association. In the 3rd c. Hippolytus of Rome, Bardesanes, and Uranium Antonino mention Saracens north of the Euphrates, along with distinct Taeni mountaineers and the Arabs of the Arabia. The “Taeni” is a clear derivative of the Türkic tau/tag/tak “mountain”, e.g. Sarytau > Saratov ~ “Yellow Mountain”, Kaitak ~ “Mountain Kayi”, etc. The Sary is Türkic for “pale, yellow”, and is a frequent component of the Türkic ethnonyms: Siracae, Saragur, Seres, Sarir, Sary As/Saryg, Sary Yogur, Sary Uigur, etc.; the 3rd c. term Saracene, applied to the nomads of the S. Caucasus foothills north of the Euphrates appears to belong to the same host. It is well known from the Notitia Dignitatum that the Saracen cavalry served in the Roman army units, forming the Roman cavalry. When the name of the Saracenes was transposed on the Arabs, those Arabs instead of the horses rode camels. In the Diocletian time (r. 284 – 305), the Saracen horsed nomads were his adversaries in the Syrian deserts. And Suvars, who fought on both sides during the Sassanid Roman-Persian (Πέρσαι) wars, 224 to 651, were called Saracens. Ammianus Marcellinus popularized the word “Saracens” in the Greek and Latin literature, to be eventually confused with the “Arabs”, and with the Moslems after the start of the Moslem conquests in the 7th c.

After the word entered European languages, it started gaining various etymologies that still are floating around and numerously recited. Participation of the Türkic mercenaries and converts in the Islamic wars also tended to support the association of the terms Arabs and Saracens.

Another derisive epithet for the Arab Muslims was “Agarenes” , drawn from the Biblical account on the origin of the Hebrews and Arabs.

“Arians” in the lingo of the Catholic and Eastern Orthodox churches was a name for monotheists. Bulgars were “Arians”, i.e. monotheists, hence the disclaimers on their faith and reference to “Arians”.

Так, одураченная, она и прочим единоплеменным женщинам возвестила, что он является пророком. Хитрая ложь достигла ушей филарха[6] по имени Бубахар[7]. Когда жена Мухумета умерла и оставила его преемником и наследником своего состояния, оказался он знатным и весьма богатым человеком, и его дурное заблуждение и ере-тичество охватили края Эфрива[8]. Поучал сей безумный совратитель доверчивых людей, что убивающий врага либо убитый врагом попадает в рай; и о чем-то ином болтал[9]. Молятся они и звезде Афродиты, которую называют Кувар, и возглашают в своей молитве так: "Алла уа Кувар", что значит: "Бог и Афродита"[10]. Ибо бога они обозначают словом "Алла", "уа" употребляют вместо союза "и", "Кувар" именуют звезду и говорят поэтому: "Алла уа Кувар".

Qobar/Qubar in Tr. is 1st pers. verbal active voice of qob-/qub- “to rise”, in respect to the star, Qobar/Qubar is probably one of the designations for Venus.

15. О роде Фатимидов

Знай, что Фатима была дочерью Мухумета и от нее происходят Фа-тимиды[1]. Они не из [местечка] Фатеми в стране Ливия, а проживают в краях севернее Мекки, дальше от могилы Мухумета. Арабский народ к войнам и битвам исключительно подготовлен. Именно с этим родом шел на войну Мухумет, опустошил много городов и подчинил много стран[2], потому что они мужественны и воинственны, так что, если в войске их насчитывается до одной тысячи, то это войско оказывается непобедимым и неодолимым. Скачут они не на конях, а на верблюдах; во время войны не надевают ни панцирей, ни шлемов, но [только] розовый плащ; вооружены они длинными копьями, щитами размером с человека и огромными деревянными луками, которые лишь немногие мужи с трудом могут натянуть.

16. Из правила, которое вывел математик Стефан о выступлении сарацин, - в какой год от основания мира оно случилось и кто тогда держал скипетр царства ромеев

Выступили сарацины 3 сентября десятого индикта, в двенадцатый год правления Ираклия, в год от основания мира 6130. Гороскоп же самих сарацин указывал на месяц сентябрь, третье число, пятый день недели. В эти времена главным вождем арабов был Муамеф, которого арабы называют Мухуметом[1] и который, став их пророком, обладал властью над арабами девять лет.

17. Из хроники блаженного Феофана

В этот год, то есть в 6139 г.[1], умер Муамеф, вождь сарацин и лжепророк, избрав вместо себя Абу-Бахара (он же Бупактор), своего родственника[2]. Обманутые евреи в начале появления Муамефа вообразили, что это ожидаемый ими Христос. Поэтому некоторые из выдающихся среди них пришли к нему, чтобы принять его веру и оставить веру Моисея, который видел бога. Увидев же его за поеданием мяса верблюда, они поняли, что он не тот, за кого они его почитали. Но они обучили его беззаконию против христиан и оставались с ним. Как раз они склонили его принять некую часть их закона, в частности обрезание и кое-что другое, что и соблюдают сарацины. Итак, первым последовал за ним и объявил его пророком Абу-Бахар, поэтому тот и оставил его преемником. Ересь Муамефа охватила края Эфрива, сначала скрытно в течение десяти лет, далее проявилась в войне, длившейся также десять лет, затем явно исповедовалась одиннадцать лет. Муамеф учил своих подданных, что убивший врага или убитый врагом беспрепятственно достигает рая. А раем он называл мясную пищу, напитки и соитие с женщинами; там, мол, текут реки вина, меда и молока, краса жен несравненная, здесь неведомая, а иная; что соитие продолжительно, а наслаждение постоянно, и кое о чем ином болтал, полном распутства и глупости, как и о том, чтобы сострадать другим и помогать обиженным[3].

18. Второй вождь арабов Абу-Бахар - три года

Этот Абу-Бахар первым овладел городом Газа и всею ее округой. Умер же Абу-Бахар, пробыв эмиром три года, и власть перенял Умар[1], который правил арабами двенадцать лет.

19. Третий вождь арабов Умар

Итак, сей Умар выступил против Палестины и, расположившись в ней, осаждал Иерусалим в течение двух лет, пока не взял его хитростью[1], ибо Софроний, епископ Иерусалима, подвигнутый божественным рвением и отличаясь дальновидностью, получил от Умара крепкое ручательство за церкви всей Палестины, что они останутся неразрушенными и не подвергнутся грабежу. Повидав его, Софроний сказал: "Истинно это мерзость и запустение на месте святе, предсказанное пророком Даниилом"[2]. Умар мечтал о храме иудеев, который воздвиг Соломон, чтобы обратить его в капище своего богохульства. Так и остается это поныне[3].

20. Четвертый вождь арабов Уфман[1]

Он занял войной Африку[2] и, установив налоги с афров, вернулся. Его стратигом был Мавия[3], разрушивший Колосс Родосский и разграбивший остров Кипр и все его города. Он захватил остров Арад, сжег его город и покинул остров, оставшийся не населенным вплоть до сих дней. Взяв остров Родос, Мавия уничтожил колосс, стоявший на нем 1360 лет после его установления, купив который, некий купец - иудей из Эдессы погрузил медь колосса на девятьсот верблюдов. Это Мавия совершил поход и против Константинополя; он разорил Эфес, Галикарнас, Смирну и прочие города Ионии[4]; стал он и пятым вождем арабов после смерти Уфмана на двадцать четыре года[5].

21. Из хроники Феофана: год от сотворения мира 6171

3най, что перед смертью Мавии, вождя арабов, в Ливан вторглись мардаиты[1], овладели им от Черной Горы вплоть до святого города[2] и захватили возвышенности Ливана. Множество рабов и местных жителей перебежали к ним, так что через недолгое время число их достигло многих тысяч. Узнав об этом, Мавия и его советчики сильно испугались. Он отправил послов к самодержцу Константину, прося о мире. По сему поводу правоверным василевсом Константином, сыном Погоната[3], посылается Иоанн, по прозвищу Пичикавдис. Когда он прибыл в Сирию, Мавия принял его с большой честью. Меж обеими сторонами был согласован письменный поговор о мире, укрепленный клятвой на условиях уплаты агарянами василевсу ромеев ежегодного пакта из трех тысяч золотых монет, восьмисот пленных мужчин и пятидесяти породистых коней. В то время царство арабов было разделено на две части: в Эфриве властью овладел Али, а Египтом, Палестиной и Дамаском правил Мавия[4]. Жители Эфрива вместе с сыновьями Али выступили против Мавии. Мавия также вооружился против них и дал бой близ реки Евфрат. Сторона Али была побеждена, и Мавия захватил Эфрив и всю землю Сирии. Его род правил 85 лет[5]. После этого выступили из Персии так называемые маврофоры, владычествующие поныне, напали на род Мавии и уничтожили его[6]. Зарезали они и Маруама, их главу[7]. Уцелели лишь немногие из [потомков] Мавии; их, вместе с одним из внуков Мавии, маврофоры преследовали вплоть до Африки. Именно этот внук Мавии с небольшим числом людей переправился в Испанию в дни Юстиниана Ринотмета[8], отнюдь не Погоната. Нашими историками это не описано, ибо с тех времен, как Великий Рим был взят готами[9], начали умаляться дела римские, и никто из историков не упомянул ни о краях Испании, ни о роде Мавии. А "История" блаженного Феофана повествует так. И вот умер Мавия, вождь сарацин, бывший стра-тигом 26 лет, а эмиром 24 года. Власть над арабами шесть лет держал Изид, его сын. Когда он умер, арабы Эфрива взбунтовались и, возмутясь, поставили над собою вождем Авделу, сына Зувера[10]. Услышав об этом, населяющие Финикию, Палестину и Дамаск агаряне пошли против Усы, эмира Палестины, избрали Маруама и поставили его вождем, который и держал власть девять месяцев. Когда же он умер, Авимелех[11], его сын, принял власть и держал ее двадцать два года и шесть месяцев. Он захватил тиранов и убил Двделу, сына и преемника Зувера. В это время умер василевс Константин, сын Погоната, правивший царством ромеев 17 лет[12]. Царствовал после него Юстиниан, его сын[13].

Усвой, что вождь арабов, который пятым по счету после Муамефа обладал властью над арабами[14], происходил не из рода Муамефа, а из другого колена. Сначала он был избран Уфманом, вождем арабов, в стратиги и навархи[15] и послан с крупными силами и 1200 оборудованными для боя судами против государства ромеев. Он дошел до Родоса[16] и, там вооружившись, прибыл оттуда к Константинополю, но, проведя здесь продолжительное время и разорив все вокруг Византия, вернулся, не достигнув цели. Придя на Родос, он разрушил стоящего на нем колосса. Это было медное изваяние Солнца, позлащенное с головы до пят, имеющее в высоту восемьдесят локтей и соразмерную с высотой толщину, как об этом свидетельствует надпись, начертанная на основании, у ног колосса, и гласящая так: В восемь десятков локтей на Родосе Лахис из Линда колосса поставил.

Медь же от статуи он забрал, переправил ее в Сирию и выставил на продажу для всякого желающего. Купил ее еврей из Эдессы, перегрузивший ее с моря на 980 верблюдов. Итак, когда умер Уфман, принял власть над арабами сам Мавия. Он овладел также святым градом и краями Палестины, и Дамаском, и Антиохией, и всеми городами Египта. Алим же, бывший зятем Муамефа по его дочери, звавшейся Фатимой, овладел Эфривом и всею Суровой Аравией. Далее, в эти дни поднялись на войну друг с другом Алим и Мавия, поспоривши из-за власти - кому из них владеть всей Сирией. Сошлись они у реки Евфрат и завязали упорный бой друг другом. Когда битва разгорелась и пало много с обеих сторон, возопило множество агарян и в том и в другом из двух воинств: "Чего ради мы рубим и рубят нас, а род наш уходит из мира людей? Пусть будут отобраны два старца с обеих сторон, и кого бы они ни избрали, тот усть и имеет власть". Алим и Мавия согласились с их мнением и, сняв пальцев свои перстни (это знак власти у агарян), вручили их двум стартам отдали свою власть на усмотрение двух старцев, совершив клятвеный обряд и постановив, что, кого бы ни избрали старцы, тот и будет гос-ппяином и вождем всех сарацин. Когда два старца вышли в середину меж военными порядками обеих сторон, они встали в промежутке между лагерями, лицом друг к другу. Старец Алима считался у народа сарацин благочестивым, из тех, которых они называют кади, т.е. правоверными и освященными. Старец же Мавии был благочестив лишь с виду, а на деле хитер и дерзок и превосходил остальных людей в коварстве. Старец Марии сказал старцу Алима: "Скажи ты первым, что хочешь, ибо ты разумен и благочестив и намного превосходишь меня годами". И старец Алима ответствовал так: "Отрешил я Алима от власти, когда снял его перстень с руки его и надел на свой палец; снимаю я перстень Алима и со своего пальца, отрешая также и его от его власти". А старец Мавии ответил: "Я привел Мавию к власти, так как надел перстень его на мой палец; надеваю я перстень Мавии и на его палец". Затем они разделились друг от друга. Мавия, таким образом, овладел всею властью над Сирией, ибо поклялись эмиры друг другу: "Что бы ни сказали старцы, мы повинуемся их речам". Поэтому Алим, взяв свое войско, ушел в края Эфрива со всем своим родом и там закончил жизнь[17]. После смерти Алима его сыновья, считая решение отца бредом, восстали против Мавии и завязали с ним жестокую войну. Однако, потерпев поражение, они бежали от лица его, и Мавия, послав своих людей, убил их всех[18]. С тех пор вся власть над арабами перешла к Мавии.

Знай, что этот Мавия был внуком Софиама[19]. А внуком Мавии был Масалмас, ходивший походом на Константинополь[20]. По его просьбе быцла воздвигнута сарацинская мечеть в царском претории. Но он не был вождем арабов - вождем сарацин был Сулейман[21], а Масалмас занимал пост стратига. Сулейман пришел против Константинополя со своим флотом, а Масалмас - по суше и из Лампсака переправился в области Фракии, ведя с собою 80 тысяч стратиотов. Но по промыслу божию и флот Сулеймана, вождя арабов, и пешее войско Масалмаса - все со стыдом отступили, разбитые и побежденные и флотом, и стратиотами василевса. И пребывало наше государство долгое время в мире под водительством и охраной сего града со стороны владычицы нашей приснодевы и богородицы Марии, непорочного и святого лика которой устыдился и смутился сам Сулейман, упавший с коня.

22. Из хронографа блаженного Феофана об этом же: о Мавии и его роде; о том, как он переправился в Испанию. Василеве ромеев Юстиниан Ринотмет

Таково начало его царствования. После этого он был свергнут Леонтием, затем вновь вернулся, свергнув Леонтия и Апсимара, проведя их обоих в триумфе на ипподроме и уничтожив[1]. В этот год Авимелех отправил к Юстиниану [послов], чтобы укрепить мир на том условии, чтобы василевс успокоил корпус мардаитов из Ливана и запретил их набеги; Авимелех[2] же будет давать ромеям каждый день тысячу номисм[3], одного породистого коня и одного раба-эфиопа, и чтобы василевс и Авимелех делили поровну, как общие, налоги с Кипра, Армении и Ивирии[4]. Ваилевс отправил Павла магистриана[5] к Авимелеху для утверждения согласованного, и была составлена письменная при свидетелях крепость[6]. Почтенный дарами магистриан вернулся. Послав [своих людей], василевс забрал 12 тысяч мардаитов, умалив ромейское могущество, ибо все ныне населенные арабами на границах города от Мопсуестии до Четвертой Апмении[7] были беззащитными и безлюдными из-за набегов мардаитов, а с их роспуском ужасные бедствия претерпела Романия от арабов вплоть до нашего времени. В том же году, вступив в Армению, василевс принял там мардаитов из Ливана, разрушив [эту] медную стену. Порвал он также мир, утвержденный с булгарами[8], нарушив налаженные его собственным отцом нормальные порядки.

Еще в правление Авимелеха арабы выступили против Африки, захватили ее и поставили в ней гарнизоны из своего войска. В то время Леонтий лишил Юстиниана власти над ромеями и, сослав его в Херсон, овладел царством. Когда же Апсимар Тиверий перенял царство у Леонтия и овладел скипетром ромеев[9], умер Авимелех, вождь арабов, и Уалид, сын его, правил в течение девяти лет[10]. В тот же год снова вернулся Юстиниан на царство, и так как правил он легкомысленно и беспечно, агаряне полностью овладели Африкой. Тогда внук Мавии переправился с немногочисленным войском в Испанию и, соединив всех людей своего рода, завладел Испанией[11], отчего агаряне, населяющие поныне Испанию, прозываются "мавиатами". Их потомками являются и агаряне, живущие на Крите[12], так как, когда Михаил Травл[13] захватил власть над ромеями, случилось длившееся до трех лет восстание Фомы[14], и так как василевс был тогда поглощен текущими делами, живущие в Испании агаряне, сочтя время удобным, снарядив крупный флот и начав от пределов Сицилии, опустошили все Кикладские острова. Прибыв к Криту, найдя его богатым и незащищенным, ибо никто не взялся за оружие и не сопротивлялся они захватили его и владеют им вплоть до сего дня. Уалиду наследовал Сулейман и правил три года[15]. Тогда Масалмас, стратиг Сулеймана выступил с войском по суше, а Умар по морю. Но с содействия божия они со стыдом вернулись, не достигнув цели[16]. Сулейману же наследовал Умар и держал власть над арабами два года[17]. А Умару наследовал Азид осуществлявший власть в течение четырех лет[18]. Его преемником был Исам, обладавший властью 19 лет[19]. Когда он умер, шесть лет власть имел Маруам[20]. Когда же умер Маруам, обладателем власти над арабами стал Авдела; он правил 21 год[21]. Когда он умер, вождем арабов оказался Мадис; он держал власть девять лет[22]. Когда его не стало, обладателем власти над арабами стал Аарон. Он держал власть 23 года[23].

В это время, т.е. когда власть над ромеями...[24] Ирина и Константин[25], в год от основания мира 6288. В этом году вождь арабов Аарон умер во внутренней Персии, называемой Хорасаном[26], и власть унаследовал Моамед, его сын, бездарный во всех отношениях, взбалмошный человек, восстав против которого в этой стране Хорасан вместе с отрядами отца, его брат Авдела стал причиной гражданской войны[27]. С тех пор арабы Сирии, Египта и Ливии, раздробившись на множество царств, губили и дела государства и друг друга, убийствами, грабежами и всяческими безрассудствами, приведя в смятение и себя самих и подвластных им христиан[28]. Тогда-то были опустошены и церкви во святом граде Христа, бога нашего, монаастыри двух великих лавр, лавры святых Харитона и Кириака и лавры святого Саввы, и прочие киновии[29] святых Евфимия и Феодосия. Эта кровавая анархия и против чужих, и против наших длилась пять лет.

До сего места упорядочил по годам историю арабов во святых Феофан пздвигший монастырь так называемого "Великого поля"[30], бывший с материнской стороны дядей великого благочестивого и христианнейшего ясилевса Константина, сына Льва, мудрейшего и благого василевса, янука Василия, владевшего, да блаженна его память, скипетром царства ромеев.

23. Об Ивирии[1] и Испании

Ивирии две, одна у Геракловых столпов[2], по имени реки Ивир[3], о которой упоминает Аполлодор в [сочинении] "О земле",[4]: "в Пиренеях есть большая река Ивир, текущая изнутри [страны]". Говорят, что Ивирия делится меж многими народами, как Геродор написал в 10-й [книге] "Истории о Геракле"[5]: "А народ этот ивирский, о котором я сказал, что он населяет берег пролива, будучи един родом, различается именами племен. Сначала - живущие в крайних частях запада называются кинитами[6] (а для идущего от них к северу это уже глиты[7]), затем - тартисии[8], далее - элевсинии[9], после же - мастины[10], за ними - келкианы[11], потом идиородан "[12]. Артемидор же во второй [книге] "Географий"[13] говорит, что Ивирия разделяется следующим образом: "Внутренняя часть от Пиренейских гор до мест у Гадир называется одинаково и Ивирией, и Испанией. Римлянами она была поделена на две епархии...[14] вся, простиравшаяся от Пиренейских гор до Нового Карфагена и истоков Бетиса[15], а вторая провинция - до Гадир[16] и Лиситании[17]. Называется она и Ивиритис. Парфений в "Левкадиях"[18] [пишет]: "Поплывет в Ивиритис вполь берега". Вторая же Ивирия[19] находится близ персов. Народ [назван] ивирами подобно пиерам, визирам[20]. Дионисий [пишет]: "Близ Столпов народ великосердых ивиров"[21], а Аристофан в "Трифалите"[22]: "Узнающие в древности [бывших под властью] ивиров Аристарха" и "ивиры, которых ты поспешно ведешь ко мне на помощь". Артемидор во второй [книге] "Географий": "Грамотой же италов пользуются живущие у моря ивиры"[23]. От родительного "Ивирос" женский род "Ивирис". "Эллинка, а не ивирка" - [пишет] Менадр в "Аспиде"[24]. Употребляется также: "Ивирик" - "Первый для кого-либо Ивирикский..." (?)[25]. Ивирия делится надвое, а ныне натрое, как Маркиан в "Перипле" [пишет] о ней: "Итак, сначала Ивирия была разделена римлянами надвое, а теперь - натрое: Бетикскую Испанию, Луситанскую] Испанию и Тарраконисию"[26]. От родительного Аполлоний[27] [производит] именительный "Ивирос", как от "филакос" - "филак". В "Паронимах" он говорит: "Именительные падежи выводятся из родительных - "идор" - более чем двусложных подобно [новому] именительному, с острым ударением на первом слоге, как в простой форме, так и в сложной[28]. Итак, просто: "мартир", "мартирос", "мартис", "Харопс", "Харопос", [новый именительный] - "Харопос": "повелителя Харопия"[29]; "Троизин", "Троизинос", [новый именительный] - "Троизинос" - "сын Троизиния"[30]; "Ивир", "Ивирос", [новый именительный] - "ивирос", от чего у Квадрата (в "Римском тысячелетии", 5)[31] есть [образование] "Ивирийцами": "Воюющие с лигиями[32] и ивирийцами". То же самое и Ав-рон в "Паронимах"[33] говорит. "Сам козлобородый ивир" - сказано в "Нежностях" Кратина[34]. Говорят, что ивиры пьют воду, как и Афиней во второй [книге] "Пирующих софистов" [пишет][35]: "Филарх[36] в седьмой книге говорит, что все ивиры пьют воду, хотя они являются самыми богатыми людьми (ибо обладают множеством серебра и золота), постоянно едят они один раз [в день], как он говорит, из-за скупости, а одеяния носят роскошнейшие".

24. Об Испании

Откуда название Испания? От гиганта, у которого было такое имя - Испан. Две Испании - провинции Италии: Великая и Малая. Упоминает о ней Харакс в 10-й книге [своих] "Хроник"[1]: "Когда в Малой, Внешней Испании снова восстали луситаны[2], то против них был послан римлянами стратиг Квинт". Он же [пишет] об обеих [Испаниях]: "Квинт, военачальник римлян в обеих Испаниях, побежденный Вириафом[3], заключил с ним договор". В 3-й [книге] "Эллиник" Харакс говорит, что она называется Ивирией: "Эллины сначала называли Испанию Ивирией, еще не зная названия всего народа, по той части их земли, которая находится у реки Ивир и называется по ее имени, - так именовали всю [Испанию]". А в Испанию, говорят, ее переименовали позже.

25. Из истории блаженного Феофана Сигрианского

В том же году[1] Валентиниан[2] не только не смог спасти Британию, Галлию и Испанию, но потерял и Западную Ливию - таково название страны афров - при следующих обстоятельствах. Были два стратига, Аэций и Бонифаций , которых Феодосий[4] послал в Рим по просьбе Валентиниана. Однако, когда Бонифаций получил власть над Западной Ливией, Аэций из зависти оклеветал его, будто он задумал возмущение и стремится овладеть Ливией. Сказав также это Плакидии[5], матери Валентиниана, Аэций пишет Бонифацию: "Если за тобой пошлют, чтобы ты явился, - отказывайся, так как ты оклеветан и василевсы хотят хитростью схватить тебя". Прочтя это и, как родному сыну, доверяя Аэцию, Бонифаций, будучи вызван, не явился. Тогда василевсы сочли Аэция верноподданным. В то время готы[6] и иные многочисленные народы обитали в наиболее .верных областях, вплоть до Дуная. Особенно заслуживающими внимания из них являются готы, визиготы, гепиды[7] и вандалы[8], кроме как по имени ничем другим не различающиеся и говорящие на одном языке. Все они исповедуют зловерие Ария. При Аркадии и Гонории[9], перейдя Дунай, они поселились в земле ромеев[10]. Гепиды же, из которых впоследствии выделились лонгиварды и авары[11], заселили места в округе Сингидона[12] и Сермия[13]. Визиготы, опустошившие с Аларихом Рим, ушли в Галлию и овладели ее населением[14]. Готы же, обладавшие сначала Паннонией, через 19 лет царствования Феодосия Юного после его разрешения населили земли Фракии[15] и, пробыв во Фракии 58 лет[16], под водительством Февдериха, их патрикия[17] и консула[18], с позволения Зинона[19] захватили западное царство. Что же касается вандалов, то они, соединившись с аланами[20] и германцами, ныне называемыми франками, и, перейдя реку Рейн под предводительством Годигискла, поселились в Испании[21], являющейся первой страной Европы начиная с Западного Океана.

It is inconceivable that Constantine VII Porphyrogenitus did not know that Avars spoke Türkic, and Goths, Visigoths, Gepids and Vandals spoke Germanic languages. Except for the Gepids, Byzantine had diplomatic relations with all of them, and with Gepids at least trade relations. He could not not to know that Avars were refugees from the First Türkic Kaganate. The problem must be with the interpretation of the translation.

Бонифаций, в страхе перед василевсами ромеев, отплыв из Ливии, пришел в Испанию к вандалам, и, поскольку Годигискл уже умер, а властью располагали его сыновья Готфарий и Гизерих, он, склоняя их, обещал им разделить Западную Ливию на три части, чтобы каждый вместе с ним управлял одной третью и чтобы сообща отражать любого врага. На этих условиях вандалы, переправясь через пролив2 , заселили Ливию от Океана до Триполи, что у Кирены. Визиготы же, снявшись из Галлии, овладели и Испанией[23]. Некоторые лица из ромейского сената, друзья Бонифация, сообщили Плакидии о лживости обвинения Аэция, показав и письмо Аэция к Бонифацию, ибо Бонифаций послал его им. Пораженная Плакидия ни в чем, однако, не обвинила Аэция, но отправила к Бонифацию увещевательное клятвенное послание. Когда умер Готфарий, самодержцем вандалов стал Гизерих[24], Бонифаций же, получив послание, выступил против вандалов, после того как к нему прибыло большое войско из Рима и Византия во главе с Аспаром[25]. В состоявшемся сражении с Гизерихом войско римлян было разбито. Так, прибыв с Аспаром в Рим, Бонифаций был избавлен от подозрений, доказав истину. Африка, однако, оказалась в руках вандалов. Тогда и Маркиан[26], бывший воином на службе у Аспара, а впоследствии василевсом, был живым взят в плен Гизерихом.

Да будет известно, что существуют три амермумна[27] во всей Сирии, в царстве арабов, первый из которых сидит в Багдаде и ведет род от Муамефа, или Мухумета; второй же находится в Африке и происходит от колена Алима и Фатимы, дочери Муамефа, или Мухумета, поэтому они и называются Фатимидами; третий же сидит в Испании, он - из рода Мавии[28].

Да будет известно, что в начале господства сарацин над всей Сирией амермумн обосновался в Багдаде. Он владел всей Персией, Африкой, Египтом и Счастливой Аравией. Ему принадлежали следующие великие эмираты, или стратигиды: первый эмират - Персия, т.е. Хорасан[29], второй эмират - Африка, третий эмират - Египет, четвертый эмират - Филистиим, или Рамвле, пятый эмират - Дамаск, шестой эмират - Хемпс, или Эмеса, седьмой эмират - Халеп, восьмой эмират - Антиохия, девятый эмират - Харан, десятый эмират - Эмет, одиннадцатый эмират - Эсиви, двенадцатый эмират - Мусел, тринадцатый эмират - Тикрит[30]. Когда же Африка была вырвана из-под власти амермумна, что в Багдаде, стала самовластной и провозгласила своего амермумна[31], первым эмиратом осталась, как было и ранее, Персия, или Хорасан, вторым Египет и далее - прочие, как ранее перечислено. Не столь давно, однако, когда амермумн Багдада снова стал слаб, оказался самостоятельным эмир Персии, т.е. Хорасана. Он объявил себя самого амермумном, повесив коран на табличках на свою шею, подобно ожерелью. Он уверяет, что сам происходит от рода Алима[32]. Мало того, эмир Счастливой Аравии всегда и всецело был [ранее] под властью эмира Египта, но и он стал самостоятельным и объявил себя также амермумном. Он тоже утверждает, что происходит от рода Алима[33].

26. Родословная славного короля Гуго[1]

Да будет известно, что король Италии, старший Лотарь, дед славного короля Гуго[2], происходит из рода Карла Великого, о котором много песен, энкомиев и рассказов, повествующих о его воинских подвигах[3]. Итак, сей Карл был единодержцем всех королевств[4], а царствовал сам в Великой Франгии[5]. В дни его никто из остальных королей не дерзал назвать себя королем - все были у него в подчинении[6]. Карл, отправив в Палестину множество золота и несметных богатств, воздвиг там многочисленные монастыри[7]. Затем упомянутый Лотарь, взяв свои войска и выступив на Рим, овладел им в борьбе и был коронован тогдашним папой[8]. На обратном пути в свою державу, в Папию, он прибыл в крепость Плаценту, отстоящую от Папии на 30 миль. Здесь он умер[9]. У него был сын по имени Адельберт, который взял в жены старшую Берту и породил от нее ранее названного короля Гуго[10]. После того как умер старший Лотарь, Лодоик", родной [внук][12] Лодоика, придя из Великой Франгии, овладел Папией. Он был не венчан[13]. После этого он явился в Верону, в крепость, отстоящую от Папин на 120 миль, и, когда он прибыл туда, жители крепости восстали против него и, схватив, ослепили[14]. Властью овладел тогда Беренгарий[15] (дед нынешнего Беренгария)[16], который, войдя в Рим, был коронован. После сего множество народу заявило Родульфу[17], находящемуся в Бергонии: "Приходи сюда, и мы передадим тебе королевство и убьем Беренгария". Он пришел из Бергонии в края Папии, и половина народа осталась с Беренгарием, а половина - с Родульфом. В войне Беренгарий одолел в первом сражении, а в новой битве победил Родульф[18]. Войско Беренгария бежало, лишь Беренгарий, покинутый, прикинулся мертвым, лежа меж мертвецами и накрывшись своим оленьим плащом[19], а ногу свою держал наружу. Один из воинов Родульфа, проходя, ударил его по ноге копьем, но он даже не шелохнулся. Поскольку он не шевелился, тот отстал от него, считая его мертвецом. Войско Родульфа не знало, что это Беренгарий. По окончании битвы Беренгарий встал, один пришел в свой дворец, снова овладел царством, воевал с Родульфом и победил его. После этого они договорились друг с другом и поделили страну надвое: один получил одну ее часть, другой - другую[20]. Родульф же находился под волей и властью Беренгария. Затем явились в Папию из Бергонии три маркиза, чтобы изгнать [ее] правителей и самим овладеть [ею]. Это были: Гуго, сын Талиаферна[21], Бозо и Гуго, брат Бозо, названный выше, благороднейший король. Пришли они с сильным войском[22]. Узнав об этом, Беренгарий изготовился, выступил ему навстречу для битвы, обложив, морил голодом и дал приказ своему войску не убивать никого, но где бы и кого бы из них ни схватили, отрубать схваченному нос и оба уха и отпускать. Так это и делалось. Итак, наблюдая это, вышеозначенные три предводителя, выйдя босыми с божественными евангелиями в руках, явились к Беренгарию, моля о прощении и клянясь никогда до конца жизни его не приходить туда. И он позволил тогда им уйти в их страну. Затем, когда Беренгарий ушел в Верону, его убил Фалемберт, его кум[23], и тогда всем королевством овладел Родульф. Послесего народ всей страны заявил Гуго, названному ранее королю: "Приходи, и мы передадим тебе страну". Когда он прибыл, народ поднял его, ввел его во дворец и поставил его королем[24]. Родульфу же он сказал: "Удались с богатством своим, хочешь - в свою страну, не хочешь - я иное место". Родульф ушел в Бергонию, в свою страну, и правил там многими людьми. Когда он умер, Гуго, поименованный выше король, отправился в Бергонию и взял в супруги жену Родульфа, которая носила также имя Берты. Дочь же ее, по имени Аделаса[25], он отдал за Лотаря, сына своего, нынешнего короля Италии[26]. А прибывшая в Константинополь и обручившаяся с Багрянородным Романом, сыном Константина, христолюбивого деспота (suzerain)[27], была дочерью сего славного короля Гуго, которая звалась Бертой[28] по имени своей бабки, старшей Берты, что царствовала после смерти Адельберта, своего мужа, [десять] лет[29], [а] переименована была в Евдокию, по имени и бабки[30], и сестры Константина ', христолюбивого деспота (suzerain).

27. О феме[1] Лагувардия[2], о ее принципатах[3] и архонтиях[4]

Да ведомо будет, что в древние времена всею властью над Италией, т.е. над Неаполем, Капуей, Беневентом, Салерином, Амальфи, Гаэтой и всей Лагувардией[5], обладали ромеи, а именно, когда Рим был царственным городом. После же того, как царская власть[6] перешла в Константинополь, все это было поделено на два царства[7]; с того времени царствующий в Константинополе направлял двух патрикиев[8]: один патрикий правил Сицилией, Калаврией, Неаполем и Амальфи, а второй патрикий сидел в Беневенте и правил Папией, Капуей и всем прочим. Ежегодно они платили василевсу определенную сумму для казначейства[9]. Все эти ранее паименованные страны были населены ромеями. Однако во времена царицы Ирины[10] посланный туда патрикий Нарсес правил Беневентом и Папией[11], а папа Захария, афинянин, владел Римом. Случилось, что разгорелись войны в краях Папии[12], и патрикий Нарсес израсходовал на войско уплачиваемые в казну пакты[13], не послав вносимое им по норме. Нарсес сообщал: "Я надеюсь, что скорее от вас будут посланы мне деньги, так как весь взысканный с этих мест взнос я израсходовал на разразившиеся войны, а вы, напротив, с этих мест требуете выплат". Услышав об этом и разгневавшись, царица Ирина отправила ему веретено и прялку, написав ему: "Прими то, что тебе подобает. Ибо мы полагаем, что тебе более пристало прясть, чем, подобно мужу, с оружием в руках защищать, направлять и вести в бой ромеев". Прочтя это, Нарсес ответил царице:

"Поскольку вы сочли меня столь же способным прясть и ткать, как и женщина, веретеном и прялкой, я напряду такую пряжу, что пока живы ромеи, они не смогут ее распутать". Лагуварды[14] тогда жили в Паннонии, где недавно поселились турки (Венгры)[15]. Отправив им всевозможные плоды, патрикий Нарсес объявил им: "Идите сюда и взгляните на землю, текущую, как сказано, молоком и медом[16], лучше которой, как я думаю, нет у бога. И, если она понравится вам, поселитесь в ней, и во веки веков будете благославлять меня"[17]. Услышав это и согласясь, лагуварды, забрав своих домочадцев, пришли в Беневент[18]. Но жители крепости Беневент не позволили им войти внутрь крепости, и они поселились вне крепости, близ стены[19], у реки, выстроив там малую крепость, почему она и называется "Цивитанова", т.е. "новая крепость"[20], которая стоит и поныне. Входили они [потом] и внутрь крепости, и в церковь и, хитростью одолев жителей крепости Беневент, перебили всех и овладели крепостью.

The Tale of Two Irenes

The life of the Khazar princess Chichak (Tr. Flower) is an unsung saga. A sister of the sitting Khazar Kagan from from the Ashina clan was married to the Byzantine emperor Constantine V (718 – 775, r. 741-775), a son of the Byzantine emperor Leo III Isaur. Chichak, a sister of Kagan Bihar (Busir, Ibuzir Glavan, ca.690-715), was brought to Constantinopole, baptized as Irene (Eirene, Gk. Peace) and in 732 married the 14-years old Constantine V. At that time, Chichak may have been even younger than Constantine, as she would not give birth for eighteen years, and probably was born in 620s; her presumed father Kagan Barjik died in 731, the dynastic compact must have been negotiated by her father, and a year must be allowed that for negotiations, preparations, and travel.

After 9 years, in 741, as the co-empress Irene, Chichak became an Empress Irene. That coincides with the Artabasdos' usurpation, 741–743. After another 9 years, in 750, Chichak bore a first and only son Leo (Leo VI), the future Byzantine Emperor Leo IV “Leo The Khazar” (r. 751 – 780). As a wife of the Byzantine emperor Constantine V, Chichak disappeared from the records. Her husband Constantine V next year married his second wife Maria, who died within a year, and in 769 he legitimized his third wife Eudokia by making her Augusta, two of his sons from her the Caesars, and a third son a Nobilissimus. At that time Chichak would have been in her late 40s. Miraculously, at the same time from the household of a patrician Constantine Sarantapechos pops up another Irene, who in 771 the aging 53-years old Constantine V married to his co-reigning son form Chichak, the 21-years old Leo IV “Leo The Khazar”. The new Irene started as the co-empress Irene; in 771, when Chichak would have been 51 years old, the co-empress Irene gave birth to the future Constantine VI, she became a full Empress in 775, when Chichak would have been 55 years old, but lost her husband in 780. The new Irene became a regent for her nine-year old son Constantine, and initiated a contemplated marriage between her and 32/38 years old Charlemagne (742/748? – 814). In 800, Pope Leo III crowned Charlemagne as Roman Emperor, both she and Charlemagne were contending Holy Roman Emperors, the marriage would have made a political sense. Then she initiated negotiations for a marriage between her son Constantine and Charlemagne daughter Rotrude from his third wife. Her designs came to naught, and by 797, when Chichak would have been 77 years old, she already titled herself Basilissa (βασίλισσα) “empress” and Basileus (βασιλεύς) “emperor”. After another 5 years, in 802 she was retired; Chichak would already have been 82 years old. The new Irene was made a saint of the Greek Orthodox Church for restoring the use of icons in the Greek Orthodox Church.

The Artabasdos' usurpation adds a sprinkle to the Chichak story. The name Artabasdos is screamingly Türkic, meaning a “Head of the Center” or “Head of the Central Command”, and his service as a military Governor of Armenia does not conflict with that. Seeing an example of a Türkic princess becoming an Empress of the Roman Empire, an enterprising Türkic commander could be inspired to become an Emperor of the Roman Empire. Which he did, for a short while.

А именно: внеся внутри своих посохов мечи и в церкви разом ринувшись в бой (?), они перебили, как сказано, всех[21]. Затем, выступив в поход, подчинили всю эту землю и землю фемы[22] Лагувардия и Калаврия вплоть до Папии, без Идрунта, Каллиполя, Русиана, Неаполя, Гаэты, Сирента и Амальфи[23]. Первой крепостью была древняя и великая Капуа[24], второй - Неаполь, третьей - Беневент, четвертой - Гаэта, пятой - Амальфи. Салерин был заселен при Сикарде[25], когда лагуварды поделили принципаты. От времени, когда была разделена Лагувардия, вплоть доныне, т.е. до 7 индикта 6457 г. от основания мира, прошло 200 лет[26]. Жили два брата, Сикон и Сикард[27]. Сикон владел Беневентом, краями Бари и Сипенда[28], а Сикард - Салерицом, Капуей и краями Калаврии. Неаполь же являлся древним преторием[29] посылаемых патрикиев, и правящий Неаполем обладал и Сицилией, так что, когда прибывал патрикий в Неаполь, дука этого города уходил в Сицилию[30]. Капуа же была особенно большим городом[31]; она была взята вандалами, т.е. африканцами[32], и они разрушили ее. Поскольку она оставалась пустой крепостью, лагуварды поселились в ней. И когда вновь африканцы напали на них[33], епископ Ландульф отстроил крепость у моста через реку[34] и назвал ее "Новой Капуей", существующей и ныне. С того времени, как была построена эта Капуа, прошло 73 года[35]. Неаполь же, Амальфи и Сирент всегда были у василевса ромеев[36].

Да будет известно, что "мастромилис" означает на ромейском языке "катепан войска"[37].

Да будет ведомо[38], что венетики, прежде чем приплыть и поселиться на островках, на которых живут ныне, назывались энетиками[39] и обитали на суше в следующих крепостях: крепость Конкорда[40], крепость Юстиниана[41], крепость Нуна[42] и прочие многочисленные крепости.

Должно знать[43], что, когда приплыли ныне называемые венетиками, а сначала энетиками, они прежде всего выстроили сильную крепость (в которой и ныне сидит дука Венеции), окруженную со всех сторон на шесть миль морем, куда впадают 27 рек[44]. На восток от этой крепости также имеются острова. И на этих островах нынешние венетики также построили крепости[45]: крепость Коград, в которой находится великая митрополия и покоится много останков святых[46], крепость Риваленса, крепость Лулиан, крепость Апсан, крепость Роматина, крепость Ликенция, крепость Пинеты, называемая Стровйл, крепость Виниола, крепость Воес, в которой есть храм св. апостола Петра, крепость Илитуалба, крепость Литуманкерса, крепость Вронион, крепость Мадавк, крепость Ивола, крепость Пристины, крепость Клугия крепость Врунд, крепость Фосаон, крепость Лавритон.

Следует знать, что и другие острова находятся в той же стране Венеции.

Да будет известно, что и на материке, в земле Италии, имеются крепепости венетиков, каковыми являются следующие: крепость Капрэ, пепость Неокастрон, крепость Финес, крепость Экил, крепость Аимана, еликий эмпорий Торцелон, крепость Муран, крепость Ривалт (что значит "самое высокое место"), в которой сидит дука Венеции, крепость Каверченца[47] Следует знать, что есть [здесь] также эмпорий и укрепления[48].

28. Рассказ о том, как был населен город, ныне называемый Венецией

Должно знать, что в древности Венеция была неким пустынным местом, безлюдным и болотистым. Теперь называющиеся венетиками были франками из Аквилеи и прочих мест Франгии[1], и жили они на суше, напротив Венеции. Когда же Аттила, василевс аваров[2], явился, разорил и погубил все Франгии, то все франки в ужасе перед василевсом Аттилой начали спасаться бегством из Аквилеи и прочих крепостей Франгии, прибывать на безлюдные острова Венеции и возводить там хижины. Итак, когда этот василевс Аттила разорил все пространство суши, дошел вплоть до Рима и Калаврии, оставя далеко в стороне Венецию, сбежавшиеся на острова Венеции люди, обретя безопасность и как бы стряхнув ужас, пожелали все поселиться там, что и сделали, живя там и поныне[3]. После ухода Аттилы, многие годы спустя, подобным образом явился король Пипин, который правил тогда Папией и прочими королевствами[4], ибо у этого Пипина были три брата[5], которые господствовали над всеми Франгиями и Славиниями[6].

Unbeknown to the most, the last Avar Kagan's name was Attila.

Когда король Пипин явился против венетиков с крупным сильным войском[7], он обложил переправу, ведущую с суши на острова Венеции, в месте, называемом Аивола[8]. Поэтому венетики, видя, что на них идет со своим войском король Пипин и что он намерен отплыть с конями к острову Мадамавку (этот остров лежит близ материка), бросая шпангоуты, перегородили всю переправу. Оказавшись в бездействии, войско короля Пипина (ибо он был не в состоянии переправить их в ином месте) простояло напротив венетиков, на суше, шесть месяцев, воюя с ними ежедневно[9]. Тогда как венетики поднимались на свои суда и устраивались позади набросанных ими шпангоутов, король Пипин стоял со своим войском на морском берегу. Венетики, воюя луками и пращами, не позволяли им переправиться на остров. Так, ничего не достигнув, король Пипин заявил венетикам: "Будьте под моею рукою и покровительством, ибо вы происходите из моей страны и державы"[10]. Но венетики ему возразили:

"Мы желаем быть рабами василевса ромеев, а не твоим[11]". Однако побуждаемые долго сваливавшимися на них бедами венетики заключили мирный договор с королем Пипином на условии уплаты ему крупного пакта[12]. Но с тех пор ежегодно пакт уменьшается, хотя сохраняется и доныне. Ибо венетики уплачивают правителю королевства Италии, или Папии, ежегодно легкую дань из 36 литр[13]. Таким-то образом прекратилась война между франками и венетиками. Когда же народ начал спасаться бегством в Венецию и скапливаться здесь, так что собралось множество народа, они провозгласили дукой над собой человека, превосходящего прочих благородством. Первый дука появился в их среде прежде, чем против них пошел король Пипин[14]. Дукат в то время находился в месте, именуемом "Цивитанува", что означает "Новая крепость". Но поскольку названный островок находится близко от суши, с общего решения они перенесли дукат на другой островок, на котором он расположен и ныне, так как тот отдален от суши настолько, насколько можно различить человека, сидящего на коне[15].

29. О Далмации[1] и соседствующих с нею народах

[Знай], что василевс Диоклетиан очень любил Далмацию; поэтому, вывеая людей из Рима вместе со своими домочадцами, он поселил их в стране Далмации. Как переселенцы из Рима, они называются римлянами и носят это прозвание вплоть до сего дня[2]. Так вот, сей василевс Диоклетиан построил также крепость Аспалаф и воздвиг в ней дворец, который невозможно описать ни словом, ни на бумаге и руины которого до нынеш-него дня свидетельствуют о древнем благоденствии, хотя подточили его долгие годы[3]. Кроме того, построил тот же василевс Диоклетиан кре-пость Диоклею[4], теперь находящуюся во владении Диоклетианов, отчего и прозвище "Диоклетианы" осталось как название жителей той страны. Владение этих римлян простиралось до реки Дунай[5]. Когда некоторые из них пожелали переправиться через реку и узнать, кто живет по ту сторону ее, то, переправясь, они нашли славянские безоружные племена, которые называются также аварами[6]. [Ранее же] ни эти люди не знали, что кто-нибудь живет по ту сторону реки, ни те, что кто-либо обитает по ею сторону. Поскольку же римляне застали аваров безоружными и к войне не подготовленными, они, пойдя войною, забрали добычу и полбн и вернулись. С тех пор римляне установили две смены[7] и, отслужив от пасхи до пасхи, меняли свое [пограничное] войско, так что в великую святую субботу они встречались друг с другом: одни - возвращаясь от укреплений, другие же - отправляясь на эту службу. Ибо близ моря, ниже той же самой крепости, есть крепость под названием Салона, размером вполовину Константинополя[8], в коей все римляне сходятся, вооружаются, выступают отсюда и отправляются к клисуре[9], отстоящей от этой самой крепости на четыре мили, которая и доныне зовется Клиса, ибо затворяет [проход] идущим с той стороны. Оттуда же они уходят к реке. И так эта смена [войск] осуществлялась многие годы, и славяне по ту сторону реки, называемые также аварами, поразмыслив, сказали: "Эти римляне, которые переправились и взяли добычу, отныне не перестанут ходить против нас войной. Поэтому сразимся-ка с ними". Засим славяне, они же авары, посоветовавшись таким образом, когда однажды римляне переправились, устроили засады и, сражаясь, победили их. Взяв их оружие, знамена и прочие воинские знаки и переправившись через реку, названные славяне пришли к клисуре. Увидев их, находившиеся там римляне, приметя также знамена и вооружение своих единоплеменников, сочли и их самих таковыми. Когда же названные славяне достигли клисуры, они позволили им пройти. Пройдя же, славяне тотчас изгнали римлян и овладели вышеупомянутой крепостью Салона[10]. Поселясь там, с той поры они начали понемногу разорять римлян, живших в долинах и на возвышенностях уничтожали [их] и овладевали их землями. Прочие же римляне находили спасение в крепостях побережья и доныне владеют ими, каковыми являются Декатеры, Раусий, Аспалаф, Тетрангурин, Диадоры, Арва, Векла н Опсары, жители которых и теперь называются римлянами[11].

These Σκλάβωι are traditionally translated as Slavs, and in the case of the “Σκλάβωι who were also called Avars (Αβαρείς)” the interpretation is “Slavic subjects of Avars”. However, under a thesis that Σκλάβωι is a generic umbrella supraethnic term for all Avar subjects, these Σκλάβωι are not necessarily the Slavs, but could be any group that fall under the generic umbrella ethnic term Saka, Saklab, Scythians, etc. Such interpretation opens the gate for etymologizing the “Slavic” names of the Dniper cataracts as Türkic expressions, at least for the names that did not find a Slavic interpretation.

Such interpretation also opens the gate for reinterpretation of the annalistic accounts of the “Slavic” settlement in Greece. What is presumed to be “Slavic” may be generic supraethnic occupation, and the ethnicity of the colonists may only be detected by their economies, horse husbandry vs, sedentary agricultural. A major factor in such reinterpretation is the concept of the settlement ot polity. While within the sedentary societies territory is the essence of the polity, in the animal husbandry societies the essence of the polity is people, including and at times most important, the dependent people.

[Знай], что с царствования Ираклия[12], василевса ромеев (о чем будет рассказано при описании хорватов и сербов)[13], вся Далмация и окружающие ее народы, как-то: хорваты, сербы, захлумы, тервуниоты, каналиты, диоклетианы и аренданы, именуемые также паганами...[14] Когда же царство ромеев по небрежению и неопытности правивших в то время опустилось почти до ничтожества, особенно при Михаиле Травле из Амория, жители крепостей Далмации стали самостоятельными, не подвластными ни василевсу ромеев, ни кому-либо другому[15]. Кроме того, тамошние народы: хорваты, сербы, захлумы, тервуниоты, каналиты, диоклетианы и паганы - также взбунтовались против царства ромеев, оказались независимыми и самовластными, никому не подчиненными[16]. Архонтов[17] же, как говорят, эти народы не имели, кроме старцев-жупанов[18], как это в правилах и в прочих Славиниях[19]. Помимо этого, большинство этих славян не было крещено, и долгое время они оставались нехристями. При христолюбивом василевсе Василии они отправили апокрисиариев, прося и умоляя его о том чтобы некрещеные из них были крещены и они были бы, как и поначалу, подвластными царству ромеев. Выслушав их, блаженный сей и приснопамятный василевс послал василика вместе с иереями и крестил их всех кто оказался из упомянутых выше народов некрещеным[20]. Тогда, после крещения, он поставил для них архонтов, которых они сами хотели и выбирали из рода, почитаемого и любимого ими[21]. С тех пор и доныне архонты у них появляются из тех же самых родов, а не из какого-либо иного. Что же касается паганов, называемых на языке ромеев аренданами[22], то они, [поселившись] в непроходимых и обрывистых местностях остались некрещеными. Ведь к тому же "паганы" на языке славян означает "нехристи"[23]. Но после этого и они, отправив послов к тому же приснопамятному василевсу, просили, чтобы крестили и их; послав, он крестил и их также[24]. Так как (как мы уже говорили) из-за небрежения и неопытности правивших дела ромеев пришли в упадок, жители крепостей Далмации оказались самовластными, ни василевсу ромеев, ни кому-либо иному не подчиненными[25]. Через некоторое время, в царствование Василия, приснопамятного и незабвенного василевса, сарацины[26], прибыв из Африки, с 36 кораблями [под командованием] Солдана, Сава и Калфуса[27], достигли Далмации и разорили крепость Вутовы, крепость Россу и нижнюю крепость Декатеры[28]. Пришли они и к крепости Раусия и осаждали ее 15 месяцев[29]. Тогда, в силу обстоятельств, раусеи дали знать незабвенному василевсу Василию, говоря: "Смилуйся над нами, не допусти нашей погибели от отвергающих Христа". Василевс, сострадая, послал патрикия[30] Никиту, друнгария флота[31], прозвище коего Оорифа[32], с сотней хеландий[33]. Сарацины, проведав о прибытии судов патрикия друнгария флота, бежали, оставив крепость Раусий, переправились в Лагувардию и, осадив крепость Бари, взяли ее. Тогда Солдан, построив там дворец, владел всей Лагувардией вплоть до Рима в течение 4 лет[34]. Затем, по этой самой причине, василевс направил посольство к Лодоиху, королю Франгии[35], и к папе римскому, чтобы они помогли посланному василевсом войску. Согласясь с просьбой василевса, король и папа прибыли оба с большой силой, соединились с посланным василевсом войском, вместе с хорватом, сербом, захлумом, тервуниотами, каналитами, раусеями и со всеми из крепостей Далмации (все эти люди прибыли по царскому повелению)[36] и, переправясь в Лагувардию, осадили крепость Бари и взяли ее[37].

Должно знать, что хорватов и прочих славянских архонтов перевезли в Лагувардию на собственных своих судах жители крепости Раусий. И крепость Бари, и страну, и весь полон забрал василевс ромеев, а Солдана и прочих сарацинов взял Лодоих, король Франгии, и увел их в крепость Капую и в крепость Беневент[38]. Никто не видел Солдана смеющимся. И король изрек: "Если кто-либо покажет мне Солдана смеющимся или правдиво сообщит об этом, я дам тому много денег". После этого кто-то увидел его смеющимся и сообщил об этом королю. Позвав Солдана, король спросил, почему он смеялся. Тот ответил: "Я увидел повозку с ее вращающимися колесами и засмеялся потому, что я некогда был главой, а ныне ниже всех, и что бог снова может возвысить меня". С того момента Лодоих приглашал его к своему столу и ел с ним. Архонты же Капуи и Беневента приходили к Солдану, спрашивали его о врачевании и уходе за лошадьми и о прочих делах, ибо он был стар и опытен. А Солдан, будучи коварен и хитер, сказал им: "Хочу сообщить вам [одно] дело, но боюсь, как бы от вас об этом не стало известно королю - тогда я погублю свою жизнь". Они поклялись ему, и, осмелев, он сказал им: "Король хочет сослать всех вас в Великую Франгию, и если вы не верите, подождите немного и я докажу вам". Уйдя, он сказал Лодоиху: "Дурны архонты места сего, и ты не сможешь владеть этой страной, если не уничтожишь динатов[39], противодействующих тебе. Закуй в оковы первых людей крепости и сошли их в свою страну, и тогда, как ты [того] хочешь, прочие подчинятся тебе". Когда он убедил его исполнить этот совет, а [Лодоих] повелел изготовить железные цепи для изгнания, то отправился к архонтам и заявил: "Вы и теперь не верите, что король превратит вас в изгнанников и имя ваше исчезнет из памяти людей? Впрочем, если хотите окончательно удостовериться, пойдите и посмотрите, что сейчас изготовляют все кузнецы [крепости] по повелению короля. Если вы не увидите, что они делают цепи и оковы, то будете знать, что все сказанное мною вам является ложью. А если я говорю правду, позаботьтесь о вашем спасении, отблагодарите и меня, давшего вам добрый и спасительный совет". Архонты же, убежденные речами Солдана и к тому же увидевшие цепи и оковы, обрели окончательную уверенность и с той поры замыслили гибель короля Лодоиха. Король, не ведая ни о чем этом, отправился на охоту. А когда он вернулся, архонты уже захватили крепость и не позволяли ему войти. Король Лодоих, видя мятеж архонтов, направился в свою страну[40]. А архонты сказали Солдану: "Что же ты хочешь, чтобы мы сделали тебе за доставленное нам тобою спасение?" Он попросил отпустить его в свою страну, что и было сделано, и Солдан отправился в Африку, свою страну. Не забыв, однако, старой своей злобы, он выступил в поход и прибыл с войском к Капуе и Беневенту, чтобы осадить и подчинить их. Правящие же теми крепостями отправили послов к королю Лодоиху во Франгию, чтобы, придя [с войском], он помог им против Солдана и африканцев. Однако король Лодоих, узнав об этом и о том, к какой уловке прибег Солдан, убедив архонтов, что "король хочет сослать вас в оковах во Франгию", заявил им в ответ: "Даже в том, что я ранее сделал для вас, я раскаиваюсь, а именно что спас вас от врагов ваших. Вы же воздали мне злом за добро и так как вы прогнали меня, то теперь я рад погибели вашей". Тогда, потерпев неудачу у короля Франгии, они направили послов к василевсу ромеев, чтобы он оказал им помощь и избавил от этой напасти. Василеве со своей стороны обещал помочь им. Когда же апокри-сиарий возвращался из царственного града, неся благую весть о союзе с василевсом, пославшим его, он был схвачен стражами Солдана, не успев войти под защиту крепости. Ибо Солдан знал заранее, что отправлено письмо с мольбой к василевсу ромеев, и постарался схватить их апокрисиария, что и случилось. Когда тот был пойман, Солдан узнал о выполненном им поручении и что через несколько дней прибудет помощь ромеев. Тогда Солдан заявил этому апокрисиарию: "Если ты сделаешь, что я велю тебе, то будешь награжден свободой и великими дарами, а если нет, то будешь страшной казнью лишен жизни". Когда тот обещал выполнить, чтб ему будет приказано, Солдан заявил: "Велю тебе стать близ стены, позвать пославших тебя и сказать им: "Я исполнил поручение, которое должен был исполнить, умолял за вас василевса ромеев. Знайте, однако, что напрасным оказалось мое путешествие, василевс совершенно не принял во внимание вашу мольбу - не ждите от василевса помощи". Когда апокрисиарий обещал с радостью исполнить это, его подвели ближе к крепости, и он, пренебрегши всем, о чем говорил Солдан, ни угроз его не страшась, ни обещаниями его не соблазняясь, но лишь страх божий имея в душе, решил про себя: "Лучше будет умереть мне одному и не дать одурачить и предать на смерть столько душ людских". Итак, когда он оказался близ стены, то позвал всех архонтов и сказал повелевающим этой крепостью: "Господа мои, я выполнил свою службу и сообщаю о [благом] ответе для вас василевса ромеев. Но заклинаю вас сыном божьим, спасением всей крепости и самих душ ваших, чтобы вы вместо меня облагодетельствовали детей моих и супругу, надеющуюся обнять меня. Как вы поступите с ними, такова будет вам и награда от справедливого подателя благ - господа, грядущего судии живых и мертвых". Сказав это, он ободрил их следующими словами: "Солдан погубит меня, смерть нависла надо мною, но стойте крепко, не малодушничайте, подождите немного - через несколько дней явится спасение, посланное вам василевсом ромеев!" Когда он прокричал это, державшие его люди Солдана, услышав сверх ожидания то, что он сказал, заскрежетали на него зубами ц стремились опередить один другого, чтобы лично убить его. После смерти апокрисиария Солдан, боясь подходящих сил василевса, вернулся в свою землю[41]. С тех пор и поныне жители Капуи и Беневента находятся под властью ромеев, в полном услужении и подчинении, благодаря оказанному им великому сему благодеянию[42].

[Знай], что крепость Раусий не называется Раусием на языке ромеев, но в силу того, что она стоит на скалах, ее именуют по-ромейски "скала-лава", поэтому ее жители прозываются "лавсеями", т.е. "сидящими на скале"[43]. В просторечии же, нередко искажающем названия перестановкой букв и переменившем название и здесь, их называют раусеями. А эти же самые раусеи владели древней крепостью Питавра[44]. В то время, когда славяне, живущие в феме, захватили прочие укрепления, они овладели также и этой крепостью. Одни были убиты, другие обращены в рабство. Сумевшие бежать и спастись поселились на обрывистых местах, там, где ныне находится крепость, которую они выстроили сначала небольшой, затем - заново - побольше; а после этого опять удлинили стены из-за совершавшегося понемногу расширения и увеличения числа [жителей], пока крепость [не достигла нынешних размеров][45]. Из людей, переселившихся в Раусий, упомянем следующих: Григорий, Арсафий, Викторин, Виталий, архидиакон Валентин, Валентин - отец протоспафария Стефана. С тех пор, как из Салоны они переселились в Раусий[46], минуло по сей день, т.е. до 7-го индикта 6457 г., 500 лет[47]. В этой же крепости покоится св. Панкратий во храме св. Стефана, стоящем в центре самой крепости[48].

[Знай], что касается крепости Аспалаф (это означает "малый дворец"), то воздвиг ее василевс Диоклетиан. Он пользовался ею как собственным домом, выстроив внутри двор и дворец, большая часть которого была разрушена. Сохранилось до наший дней немногое, среди прочего - поме-щение епископии крепости и храм св. Домна, в котором покоится сам св. Домн. Этот храм служил [некогда] усыпальницей и самому василевсу Диоклетиану[49]. Под храмом имеются сводчатые камары, которые служили темницами[50]; в них он безжалостно заключал святых, обрекаемых им на муки. Покоится в сей крепости и св. Анастасий.

[Знай] о стенах этой крепости, что они выстроены не из кирпича и не из бетона, а из прямоугольных каменных блоков, имеющих в длину по одной оргии[51] (нередко и по две), а в ширину - также по одной оргии. Они соединены и скреплены друг с другом железными скрепами, залитыми свинцом. В этой крепости возвышаются многочисленные колонны с капителями наверху. На этих [колоннах] сам василевс Диоклетиан намеревался воздвигнуть сводчатые камары и покрыть [ими] всю крепость, выстроив свой дворец и все жилища крепости на этих сводах, в два и три этажа - так, чтобы все это накрыло некую часть самой крепости. Стена этой крепости не имеет ни перипата[52], ни бастионов, а только высокие парапеты и бойницы для стрельбы из лука.

[Знай], что крепость Тетрангурин является малым островком на море; он имеет тянущийся до материка очень узкий перешеек, наподобие моста, по которому жители проходят в саму крепость. Тетрангурином она называется потому, что мала и подобна огурцу[53]. В этой крепости покоится святой мученик Лаврентий, архидиакон[54].

[Знай], что крепость Декатеры на языке римлян означает "стесненная и задушенная", ибо море вклинивается, как узкий язык, до 15 или 20 миль [вглубь] и крепость расположена [у конца] этого морского залива[55]. Вокруг этой крепости высокие горы, так что только летом можно видеть солнце, так как тогда оно стоит посреди неба, а в зимнее время - никогда. В сей крепости лежат нетленные мощи св. Трифона[56], излечивающие любой недуг, а в особенности терзаемых нечистыми духами. Храм его - купольный[57].

[Знай], что крепость Диадоры на языке ромеев значит "йам эра", что означает "уже была", т.е. ко времени, когда был построен Рим, эта крепость уже была воздвигнута. Это крупная крепость. В просторечии ее именуют Диадора[58]. В сей крепости лежит во плоти св. дева Анастасия[59], дочь Евстафия[60], царствовавшего [там] в то время, а также св. Хрисогон, монах и мученик[61], и его святые вериги. Храм св. Анастасии[62] продолговатый, подобно Халкопратийскому храму[63] с зелеными и белыми колоннами, весь покрытый изображениями древнего письма восковыми красками. Пол его представляет чудесную мозаику. Близ него находится другой купольный храм, св. Троицы[64]; сверх этого храма надстроен еще один храм наподобие хор, также купольный, в который поднимаются по винтовой лестнице.

[Знай], что под властью Далмации находится множество всевозможных островков вплоть до Беневента, так что суда там никогда не страшатся бури. Среди этих островков [на одном] находится крепость Векла, на другом островке - Арва, на третьем - Опсары[65], на четвертом островке -Лумври-кат, которые населены и ныне. Прочие же безлюдны, с заброшенными крепостями, имена которых таковы: Катавтревено, Пизух, Селво, Скерда, Алоип, Скирдакисса, Пиротима, Мелета, Эстиуниз и прочие всякие, которым не придумали названий[66]. Остальные же крепости, находящиеся на материковой части фемы и захваченные названными славянами, стоят безлюдными и пустыми, ибо никто не живет в них[67].

30. Рассказ о феме Далмация[1]

Если знание - благо для всех, то и мы, усвояя познание о делах, не окажемся вдали от этого [блага]. Поэтому-то мы и делаем доступным для всех, кто будет жить после нас, изложение как об этих, так и об иных достойных деяниях, так, чтобы в результате достичь двойной пользы.

Итак, спрашивающие об утрате Далмации - как это она была захвачена народами славян - могут узнать [об этом] из следующего ниже. Но сначала необходимо поведать о ее положении. Издревле Далмация брала начало от пределов Диррахия[2], а именно - от Антибари[3], и простиралась до гор Истрии, а в ширину достигала реки Дуная. Вся эта обпасть находилась под властью ромеев, и эта фема являлась наиболее длительной из других западных фем. Но она была захвачена народами павян следующим образом. Близ Аспалафа имеется крепость, которая именуется Салоной - строение василевса Диоклетиана, да и сам Аспалаф также воздвигнут Диоклетианом, и там находился его царский [дворец]. в Салоне же жили его мегистаны[4] и много простого народа. Крепость эта была главной во всей Далмации. Поэтому ежегодно из прочих крепостей Далмации конные стратиоты[5] собирались [здесь] и высылались из Салоны числом до тысячи для несения стражи на реке Дунай против аваров, ибо авары сделали своим местом пребывания противоположную сторону реки Дунай, где ныне турки (Венгры)[6], ведя кочевую жизнь. Отправляясь [туда] ежегодно, жители Далмации часто видели на той стороне реки скот и людей. Поэтому вздумалось им однажды переправиться и повыведать, кто же эти люди, живущие там. Итак, переправясь, они обнаружили одних аварских женщин и детей, тогда как мужчины и юноши находились в военном походе. Поэтому, совершив внезапное нападение, они захватили их в полон и без ущерба вернулись, доставив эту добычу в Салону. Затем, когда авары возвратились из похода и узнали о случившемся - в чем они пострадали, они взволновались, недоумевая, однако, откуда им нанесен удар. Поэтому решили подождать случая, чтобы из него узнать обо всем. Далее, когда, как обычно, были снова отправлены из Салоны таксеоты[7] (однако это были не те, что ранее, а другие, хотя они то же самое в отношении тех держали в помыслах), они переправились, [направляясь] против аваров, но так как те оказались собравшимися воедино, а не рассеянными, как прежде, не только ничего не сделали, но и претерпели самое ужасное. Ибо одни из них были убиты, а прочие были схвачены живыми, никто не избегнул рук [аваров]. Порасспросив пленных, кто они и откуда, и узнав, что от них они претерпели упомянутый удар, а также повыпытав [у них] о достоинствах их земли и словно полюбив ее уже по слуху, авары заключили живых пленников в оковы, надели на себя их одежды, как носили их те, и, сев на коней, взяв в руки их знамена и прочие значки, которые те носили с собой, все поднялись в воинском порядке и двинулись против Салоны. Поскольку же при допросах они узнали и время, когда таксеоты возвращаются с Дуная (а это была великая и святая суббота), они прибыли как раз в этот день. Основная масса войска, когда они были уже где-то поблизости, затаилась, а около тысячи, которые имели для обмана коней и одежды далматинцев, вышли открыто. Жители крепости, признав свои значки и одеяния, зная также и день, в который те по обычаю возвращаются, открыли ворота и приняли прибывших с радостью. Авары, войдя, тотчас овладели воротами и, знаком осведомив о свершенном деле войско, приготовились к вторжению и нападению. Так они перебили всех жителей города, а затем овладели всей страной Далмацией и поселились в ней. Одни городки у моря не сдались им, а были удержаны ромеями и то лишь потому, что средства для их жизни они добывают на море[8]. Итак, увидев, что земля эта прекрасна, авары поселились на ней. Хорваты[9] же жили в то время за Багиварией[10], где с недавнего времени находятся белохорваты[11]. Один из родов, отделясь от них, а именно - пять братьев: Клука, Ловел, Косендцис, Мухло и Хорват и две сестры. Туга и Вуга, - вместе с их народом пришли в Далмацию и обнаружили, что авары завладели этой землей. Поэтому несколько лет они воевали друг с другом - и одолели хорваты; одних аваров они убили, прочих принудили подчиниться. С тех пор эта страна находится под властью хорватов[12]. В Хорватии и по сей день имеются остатки аваров, которых и считают аварами[13]. Прочие же хорваты остались у Франгии и с недавних пор называются белохорватами, т.е. "белыми хорватами"[14], имеющими собственного архонта[15]. Они подвластны Оттону, великому королю Франгии (иначе - Саксии)[16], и являются нехристями[17], вступая в родственные связи и дружеские отношения с турками (Венграм)[18]. От хорватов, пришедших в Далмацию, отделилась некая часть и овладела Иллириком и Паннонией. Имели и они самовластного архонта, ради дружбы обменивавшегося лишь посольствами с архонтом Хорватии[19]. В течение нескольких лет хорваты, находящиеся в Далмации, подчинялись франкам, как и прежде, когда они жили в собственной стране[20]. Но франки настолько были жестоки к ним, что, убивая грудных детей хорватов, бросали их собакам. Не в силах вынести этого от франков, хорваты восстали против них, перебив архонтов, которых те им поставили. Поэтому про-тив них из Франгии выступило большое войско. Семь лет длилась их война друг с другом, и наконец с трудом одолели хорваты. Они перебили всех франков и убили их архонта по имени Коцилин[21]. С того времени, оставаясь самовластными и независимыми, они попросили Рим о святом крещении. И были посланы епископы, которые крестили их при Порине, архонте хорватов[22]. Итак, страна их была разделена на 11 жупаний[23], а именно: Хлевиана, Ценцина, Имоты, Плева, Песенда, Парафа-пассия, Вревера, Нона, Тнина, Сидрага, Нина[24]. Боян[25] их владеет Кривасой, Лицей и Гуциской[26]. У помянутая Хорватия и прочие Славинии[27] расположены следующим образом: Диоклея лежит по соседству с малыми крепостями Диррахия, а именно - у Элисса, Элкиния и Антибари[28], и простирается до Декатер, а со стороны гор граничит с Сербией. От крепости же Дека тер начинается архонтия Тервуния[29]; она тянется до Раусия, а с ее горной стороны граничит с Сербией. От Раусия начинается архонтия захлумов. Она простирается до реки Оронтия[30], а у морского побережья граничит с наганами; на севере, со стороны гор, - с хорватами[31], а сверху - с Сербией[32]. От реки Оронтий начинается Пагания, она тянется до реки Зендина[33] и имеет три жупании: Растоцу, Мокр и Дален[34]. Две жупании, т.е. Растоца и Мокр, прилегают к морю; они владеют длинными судами. Жупания же Далена расположена вдали от моря, и ее население живет обработкой земли. От них поблизости находятся четыре острова: Мелеты, Куркра, Враца и Фарос[35], прекрасные и плодородные, где есть заброшенные крепости и много виноградников. Живущие на островах обладают скотом и тем существуют[36]. От реки Зендина начинается Хорватия. Она простирается вдоль моря до пределов Истрии, а точнее - до крепости Алвуна[37], а со стороны гор тянется где-то над фемой Истрия[38]. Граничит она у Цендины и Хлевены со страной Сербией. Страна Сербия [как бы] прикрывает с материка все остальные страны [из названных], на севере она граничит с Хорватией' а на юге - с Булгарией[39]. С того времени, как названные славяне поселились [здесь], овладев всем пространством Далмации, [обитатели] ромейских крепостей живут возделыванием земли на островах. Но так как паганы постоянно пленяли их и истребляли, они покинули эти острова, стремясь возделывать землю на материке. Однако этому воспрепятствовали хорваты, ибо они еще не платили подати хорватам, а все, что с недавнего времени отдают славянам, они вносили своему стратигу. Будучи не в состоянии прожить, они явились к приснопамятному василевсу Василию, поведав ему обо всем изложенном. Поэтому блаженный сей василевс постановил, чтобы они все даваемое стратигу отдавали славянам и жили в мире с ними, а стратигу предоставляли бы некую малость лишь в знак подчинения и зависимости от василевсов ромеев и своего стратига. С тех пор стали эти крепости подплатежными славянам и уплачивают им пакты[40]: крепость Аспалаф - в 200 номисм[41], крепость Тетрангурин - в 100 номисм, крепость Диадоры - в 110 номисм, крепость Опсары - в 100 номисм, крепость Арва - в 100 [номисм], крепость Векла - в 100 [номисм], т.е. вместе 710 номисм, помимо вина и прочих различных продуктов, а все это [оценивается] выше, чем [названная сумма] в номисмах. Крепость Раусий лежит меж двух стран, захлумами и Тервунией. Виноградники жителей крепости находятся в обеих этих странах, и они уплачивают архонту захлумов 36 номисм и архонту Тервунии также 36 номисм.

31.0 хорватах и о стране, в которой они живут в настоящее время

[Знай], что хорваты, ныне живущие в краях Далмации, происходят от некрещеных хорватов, называвшихся "белыми", которые обитают по ту сторону Туркии (Венгрии), близ Франгии, и граничат со славянами - некрещеными сербами[1]. [Имя] хорваты на славянском языке означает "обладатели большой страны"[2]. Эти хорваты оказались перебежчиками к василевсу ромейцев Ираклию ранее, чем к этому василевсу Ираклию перешли сербы, в то время, когда авары, пойдя войною, прогнали оттуда римлян, выведенных из Рима и поселенных там василевсом Диоклетианом. Поэтому-то они и прозывались римлянами, что были переселенцами из Рима в этих краях, а именно - в ныне именуемой Хорватии и Сербии. Когда упомянутые римляне были прогнаны аварами, в дни того же василевса ромеев Ираклия, их земли остались пустыми. Поэтому, по повелению василевса Ираклия, эти хорваты, пойдя войною против аваров ц прогнав их оттуда, по воле василевса Ираклия и поселились в сей стране аваров, в какой живут ныне[3]. Эти хорваты имели в то время в качестве архонта отца некоего Порга[4]. Василеве Ираклий, отправив [посольство], приведя священников из Рима и избрав из них архиепископа, епископа, пресвитеров и диаконов, крестил хорватов[5]. Тогда у этих хорватов архонтом был уже Порг.

[Знай], что та страна, в которой поселились хорваты, сначала находилась под властью василевса ромеев, поэтому и сохранились поныне дворец и ипподромы василевса Диоклетиана в стране хорватов, в крепости Салона, близ крепости Аспалаф[6].

[Знай], что эти крещеные хорваты не желают воевать против чужих стран, лежащих вне их собственной, ибо они при василевсе ромеев Ираклии получили некое предсказание и постановление от папы римского, пославшего священников и их крестившего. Эти хорваты после крещения заключили, собственноручно подписав, договор и дали св. апостолу Петру нерушимые твердые клятвы, что никогда не отправятся в чужую страну и не будут воевать, а, напротив, будут хранить мир со всеми желающими, получив, в свою очередь, от самого римского папы молитву, согласно которой, если какие-либо иные народы выступят против страны самих хорватов и принудят их воевать, то бог ранее самих хорватов вступит в бой и защитит их, а ученик Христа Петр дарует им победу[7]. Через много лет, во дни архонта Терпимера, отца архонта Красимера, прибыл из Франгии (что между Хорватией и Венецией) некий муж по имени Мартин, из весьма благочестивых, хотя и одетых по-мирски, который, как говорили сами хорваты, совершил много чудес. Сей благочестивый муж, будучи слаб и не имея ног - так что его поднимали и носили четыре человека, куда бы он ни захотел, - заклинал хорватов хранить ту же заповедь святейшего папы до скончания их жизни, вознося за них и сам молитву, подобную молитве папы[8]. По этой причине ни длинные суда этих хорватов, ни кондуры[9] никогда не отправлялись войною против кого-либо, если только не напали на них самих. до на этих судах отправляются желающие вести торговлю из хорватов, обходя (от крепости к крепости) и Паганию, и залив Далмации вплоть до Венеции[10].

[Знай], что архонт Хорватии сначала, то есть с царствования василевса Ираклия, подвластен как слуга василевсу ромеев и никогда не подчинялся архонту Булгарии[11]. Но и булгары не ходили войной против хорватов, кроме архонта Булгарии Михаила Бориса, который, отправясь против них для войны и не будучи в силах добиться успеха, заключил с ними мир, одарив при этом хорватов и получив дары от них[12]. Однако эти самые хорваты никогда не платили пакта булгарам, хотя обе стороны частенько доставляли друг другу дары из благорасположения[13].

[Знай], что в крещеной Хорватии имеются населенные крепости: Нона, Белеград, Белицин, Скордона, Хлевена, Столпон, Тенин, Кори, Клавока[14].

[Знай], что крещеная Хорватия выставляет конницу до 6000 воинов, пешее войско - до ста тысяч, длинных судов - до 80, а кондур - до 100. Длинные суда имеют по 40, кондуры - по 20 мужей [команды], малые же кондуры - по 10 мужей[15].

The Russian academic translation gives 6,000-strong cavalry. A nomadic 60,000-strong cavalry army represents a tribe numbering 250,000 to 300,000 people, or 1 soldier per 4-5 person family. The Russian translation represents a tribe numbering 25,000 to 30,000 people. The 100,000 foot soldiers come from sedentary farming dependent population, with larger families, thus supplying 1 infantryman per 5-7 person family; that makes the Slavic and other dependents 500,000 - 700,000 people for a total population of 750,000 - 1,000,000 people. These numbers appear grossly exaggerated. With the present Croatian population of 4 mln, that would be 15% population growth per century, a terribly low factor. Allowing for very low 30% population growth per century would apprise the total population in the 10th c. at 250,000 people, or keeping the same proportion between the nomads and agriculturists, about 60,000 nomads and 200,000 farmers, more realistic numbers. The army would be 12-15,000-strong cavalry and 30-40,000 infantry. The Russian translation appears to be more accurate.

[Знай], что это большое войско и множество народа Хорватия имела до архонта Красимера. Когда же он умер, а сын его Мирослав, правивший четыре года, был убит бояном Привунием и в стране произошли раздоры и множество столкновений[16], уменьшились и конница и пешее войско, как и число длинных судов и кондур у державы хорватов. Ныне она имеет 30 длинных судов, больших и малых кондур... конницу... и пешее войско...[17]

[Знай], что Великая Хорватия, называемая "Белой", остается некрещеной До сего дня, как и соседние с нею сербы. Она выставляет еще меньше конницы, как и пешего войска, сравнительно с крещеной Хорватией, так что является более доступной для грабежей и франков, и турок (Венгров), и пачинакитов[18]. Она не обладает ни длинными судами, ни кондурами, ни торговыми кораблями, ибо лежит вдали от моря, - путь от тамошних мест до моря занимает 30 дней. А море, которого они достигают через 30 дней, называется "Черным"[19].

32. О сербах[1] и о стране, где они живут ныне

Да будет ведомо, что сербы происходят от некрещеных сербов, называемых также '^белыми"[2] и живущих по ту сторону Туркии (Венгрии)[3] в местности, именуемой ими Воики[4]. С ними граничит Франгия, а также Великая Хорватия, некрещеная, называемая также "Белой"[5]. Там-то и живут с самого начала эти сербы. Но когда двое братьев получили от отца власть над Сербией, один из них, взяв половину народа, попросил убежища у Ираклия, василевса ромеев. Приняв его, сам василевс Ираклий предоставил ему в феме Фессалоники[6] как место для поселения Сервии, которая с той поры и получила это прозвание[7]. Сербами же на языке ромеев обозначаются "рабы", почему и "сервилами" в просторечии называется обувь рабов, а "цервулианами" - носящие дешевую, нищенскую обувь. Это прозвище сербы получили потому, что стали рабами василевса ромеев[8]. Через некоторое время этим сербам вздумалось вернуться в свои места, и василевс отослал их. Но когда они переправились через реку Дунай, то, охваченные раскаянием, возвестили василевсу Ираклию через стратига, управлявшего тогда Белеградом, чтобы он дал им другую землю для поселения[9]. Поскольку нынешняя Сербия, Пагания, так называемая страна захлумов, Тервуния и страна каналитов[10] были под властью василевса ромеев, а страны эти оказались безлюдными из-за аваров (они ведь изгнали оттуда римлян, живущих в теперешней Далмации и Диррахии), то василевс и поселил означенных сербов в этих странах[11]. Они были подвластны василевсу ромеев, который, приведя пресвитеров из Рима, крестил их и, обучив их хорошо совершать дела благочестия, изложил им веру христианскую[12]. Когда же Булгария находилась под властью ромеев, [булгары были в мирных отношениях с сербами[13]. Затем когда умер сей архонт Серб[14], прибегнувший к [помощи] василевса, по наследству правил его сын, затем внук и так далее - архонты из его рода[15]. Через некоторое время был в этом роду среди них Воисеслав, затем его сын Родослав, сын этого - Просигоис[16] и его сын Властимир. Вплоть до этого Властимира булгары были в мирных отношениях с сербами, как соседи и люди сопредельных земель, дружески общаясь друг с другом, неся службу и находясь в подчинении у василевса ромеев и пользуясь его благодеяниями[17]. В правление же этого Властимира Пресиам, архонт Булгарии, пошел войной на сербов, желая покорить их, однако после трехлетней войны не только ничего не достиг, но и погубил множество своих воинов[18]. После смерти архонта Властимира власть над Сербией унаследовали три его сына - Мунтимир, Строимир и Гоиник[19], поделившие страну. В их правление явился архонт Булгарии Михаил Борис[20], желая отомстить за поражение Пресиама[21], своего отца. Воюя [с ним], сербы оказались настолько сильнее, что взяли в плен сына Михаила - Владимира[22] с двенадцатью великими боиладами[23]. Тогда, конечно, сокрушаясь о сыне, Борис против воли заключил мир с сербами[24]. Желая вернуться в Булгарию и боясь, как бы сербы не заманили его в засаду на пути, он попросил для своей безопасности детей архонта Мунтимира, Борена и Стефана[25], которые и сберегли его невредимым вплоть до самых границ, то есть до Расы[26]. В благодарность за эту услугу Михаил Борис дал им большие дары, и они взамен дали ему в качестве подарка двух рабов, двух соколов, двух собак и 80 штук меха, о чем булгары говорят как о пакте[27]. Через недолгое время упомянутые три брата, архонты Сербии, выступили друг против друга, и, когда одолел один из них, Мунтимир, он, желая один располагать властью, схватил и отдал в Булгарию двух других. Только Петра, сына одного из братьев - Гоиника, он оставил возле себя и заботился о нем. Но Петр, бежав, прибыл в Хорватию, о чем будет рассказано несколько позже.

Bulgarian rulers 681 - 1000							Serb rulers 768–960
Name	Reign	Name	Alt. names	Reign	Name	Reign	Name		Reign
Asparukh Dulo	681–700	Pagan		767–768	Petar Dulo	927–969	Višeslav		c. 768–814
Tervel Dulo	700–721	Telerig		768–777	Boris II Dulo	970–971	Radoslav		c. 814–822
Kormesiy Dulo	721–738	Kardam		777–803	Roman Dulo	977–991 (997)	Prosigoj		c. 822–836
Sevar Dulo	738–753	Krum Dulo		803–814	Samuel Cometopuli	997–1014	Vlastimir	Blastimer	c. 836–850
Kormisosh Vokil	753–756	Omurtag Dulo		814–831			Mutimir	Muntimer	c. 850–891
Vinekh Vokil	756–762	Malamir Dulo		831–836			Pribislav	Pribeslav	891–892
Telets Ugain	762–765	Presian I Dulo		836–852			Petar	Peter	892–917
Sabin	765–766	Boris I Dulo	Michael	852–889			Pavle		917–921
Umor Vokil	766	Vladimir Dulo	Balamir, Malamir, Baldimer	889–893			Zaharija		921–924
Toktu	766–767	Simeon I Dulo		893–927			Časlav		933–960

Вышеупомянутый находящийся в Булгарии брат Мунтимира Строимир имел сына Клонимира, которому Борис дал в жены булгарку. В Булгарии у него рдился Часлав[28]. Мунтимир же, изгнав братьев и получив власть, породил трех сыновей, Прибеслава, Брана и Стефана, а после его смерти ему нследовал первый сын Прибеслав. Итак, через один год, выступив из Хорватии, упомянутый ранее Петр, сын Гоиника, остраняет от власти своего двоюродного брата Прибеслава с двумя его братьями и сам принимает власть, а те, бежав, являются в Хорватию[29]. Через три года Бран, придя для войны против Петра, был разбит им, попал в плен и был ослеплен[30]. По прошествии двух лет Клонимир, отец Часлава, также бежав из Булгарии, достиг Сербии и вступил с войском в одну из ее крепостей, Достинику[31], с намерением захватить власть[32]. Воюя против него, Петр убил его и управлял еще 20 лет, начав править в царствование Льва, блаженного и святого василевса[33], подчиняясь и выполняя для него службу. Он заключил мир с Симеоном, архонтом Булгарии, так что даже и кумом его сделал[34]. После же времени, в которое царствовал этот господин Дев, протоспафарий[35] Лев Равдух, удостоенный после этого титулом магистра36 и должностью логофета дрома[37], а тогда бывший стратигом в Диррахии, оказался в Пагании, находившейся в то время под властью архонта Сербии[38], с целью помогать советом и содействовать самому архонту Петру в некоей службе и делах"[39]. Возревновав к сему, Михаил, архонт захлумов[40], сообщил Симеону, архонту булгар, что василевс ромеев удостоил даров архонта Петра, чтобы он соединился с турками (Венграм) (Венграми) и выступил против Булгарии. Произошла в то время и битва при Ахелое между ромеями и булгарами[41]. Поэтому Симеон, будучи взбешен этим, послал против архонта Сербии Петра Сигрицу Феодора и известного Мармаина[42] с войском, а с ними был и архонтопул[43] Павел, сын Брана, которого ослепил Петр, архонт Сербии. Итак, булгары, коварно действуя против архонта Сербии и вступив с ним в кумовство, скрепленное клятвой, что они не причинят ему никакого ущерба, обманом заманили его к себе и, немедленно связав, увели его в Булгарию. Он умер в тюрьме. Вместо него пришел [к власти] Павел, сын Брана, и правил три года[44]. А василевс господин Роман, имея в Константинополе архонтопула Захарию, сына Прибеслава, архонта Сербии, послал его с той целью, чтобы он стал архонтом в Сербии. Однако, уйдя и напав, он потерпел поражение от Павла. Тот схватил его и передал булгарам, где его держали в оковах. Затем, через три года, когда Павел враждовал с булгарами, [они] отправили Захарию, ранее посланного василевсом господином Романом, и тот, изгнав Павла, сам овладел властью над сербами[45]. Захария тотчас вспомнил о благодеяниях василевса ромеев: он стал врагом булгар, не желая вообще подчиняться им, но склонный скорее быть под властью василевса ромеев. Так что, когда Симеон послал против него войско с Мармаином и Сигрицей Феодором, он их головы и оружие отправил с поля битвы к василевсу ромеев в качестве трофеев (ибо между ромеями и булгарами еще продолжалась война). Он никогда не прекращал направлять посольства к василевсам ромеев, как и архонты до него, будучи в подчинении и на службе у них. Но Симеон опять послал новое войско во главе с Книном, Имником и Ичбоклией против архонта Захарии, отправив с ними также и Часлава. Тогда Захария, испугавшись, бежит в Хорватию[46]. Булгары же известили жупанов, чтобы те прибыли к ним и приняли Часлава к себе архонтом. Вызвали они их с помощью клятвенных заверений, но довели [лишь] до первой деревни и, немедленно связав их, вступили в Сербию, забрали весь народ от мала до велика и увели в Булгарию[47]. Некоторые, однако, бежав, ушли в Хорватию. Страна оказалась пустынной[48]. Итак, в то время эти булгары вторглись в Хорватию во главе с Алогоботуром[49] с целью войны, и все были перебиты там хорватами (ca. 925)[50]. Через семь лет Часлав, бежав от булгар с четырьмя другими, прибыл из Преслава (Πρεσθλάβου)[51] в Сербию, но обнаружил в стране лишь 50 мужчин, не имеющих ни жен, ни детей, занятых охотой и [так] кормивших себя[52]. Овладев с ними страной (ca 932), он сообщил об этом василевсу ромеев, прося его о защите и помощи, обещая нести службу и повиноваться его повелениям, как и архонты до него.

The demographic consequence of the Bulgarian retribution of the 925 was that Bulgars exterminated the ruling strata of the Serb society, culling off the entire nomadic genetic inheritance of the nomadic Serbs who trekked from the banks of Itil of the 2nd c. AD (Ptolemy) to the Bohemia and Moravia in the 6th c. AD, and split in two in the 7th c. AD. For a short while they belonged to the Shambat state (Samo), until the evacuation in 653 of the Shambat rulers back to the Kurbat's Great Bulgaria, which left its large area to the Avar Kaganate, and induced a rise of the local elites. Within two generations, the joint Serb-Slavic unions had to flee, probably joining refuges from the Shambat domination. After the split, the migrating branch settled in the Balkans, joining the Bulgarian Balkan settlements left over from the Hunnic period. During the period when Krum united the northern (Avaria) and southern (Danube Bulgaria) western Bulgars, both branches belonged to the Krum Bulgaria (803–814). The campaign of 925 dissolved the Serb-Slavic compact in the Balkans, and left the Slavic remains of the Serb peasantry widely dispersed. In demographic terms, the southern proportion of the original Serb nomadic tribes, who initially possibly constituted 5-30% of the 6th c. AD Serb-Slav population, has shrunk to a fraction of a one percent. Their legacy, however, is continuing in the admixture of the R1a and R1b Y-chromosomes that they managed to introduce into the Slavic substrate in the 6th-9th cc.

И с тех пор василевс ромеев не переставал благодетельствовать его, так что и пребывавшие в Хорватии, Булгарии и в прочих странах сербы, которых рассеял Симеон, услышав об этом, собрались к нему. Прибыло много беглецов из Булгарии и в Константинополь; василевс ромеев послал их к Чаславу, одев и облагодетельствовав. Благодаря богатым дарам василевса ромеев сплотив и заселив страну, как было прежде, он по-рабски подчинился василевсу ромеев, соединив эту страну и укрепясь в ней в качестве архонта с содействия василевса и в результате его больших благодеяний[53].

[Знай], что архонт Сербии изначально, то есть с царствования василевса Ираклия, по-рабски подчинен василевсу ромеев и никогда не был подвластен архонту Булгарии.

[Знай], что в крещеной Сербии имеются населенные крепости: Дестиник[54], Чернавускея, Мегиретус, Дреснеик, Лесник[55], Салинес[56], а в местности Босона[57] - Катера и Десник[58].

33. О захлумах и о стране, которую они ныне населяют[1]

[Знай], что страна захлумов находилась ранее во власти ромеев, я имею в виду римлян, которых василевс Диоклетиан переселил из Рима, как о них уже рассказано [нами] в повествовании о хорватах[2]. Эта страна захлумов и была в подчинении у василевса ромеев, но, порабощенная аварами, она была полностью опустошена, а ее население уничтожено. Ныне живущие там захлумы являются сербами[3], со времен того архонта, который искал убежища у василевса Ираклия. Имя же захлумы они получили от горы - так называемого Хлума[4], иначе говоря, на славянском языке захлумы означает "[живущие] за холмом", ибо в этой местности имеется большой холм, на вершине которого находятся две крепости: Бона и Хлум, а за тем же холмом протекает река под названием Бона[5], что означает "хорошая".

[Знай], что род анфипата и патрикия[6] Михаила, сына Вусевуцы[7], архонта захлумов, прибыл от некрещеных поселенцев на реке Висле (их называют личики) и поселился на реке, именуемой Захлума[8].

[Знай], что в стране захлумов имеются населенные крепости: Стагн[9], Мокрискик, Ослия, Галумаиник, Добрискик[10].

34. О тервуниотах и каналитах и о стране, которую они ныне населяют

[Знай], что страна тервуниотов[1] и каналитов[2] - едина[3]. Тамошние обитатели происходят от некрещеных сербов[4], проживая [здесь][5] со времен того архонта (который, уйдя из некрещеной Сербии, попросил убежища У василевса Ираклия) и вплоть до архонта Сербии Властимира[6]. Итак, сей архонт Властимир выдал свою дочь за Краину, сына Белаи, жупана Тервунии. Желая оказать честь своему зятю, он нарек его архонтом, сделав его самовластным. От него родился Фалимер, а от него - Чузимер. Но архонты Тервунии всегда были послушны архонту Сербии[7]. Тервуния на славянском языке означает "сильное место", ибо эта страна обладает множеством укреплений[8].

The “Slavs” in Terbounia and Kanalia spoke a non-Slavic language: Terbounia can be etymologized in Latin turre + bonum ~ tower + good, in English tower + boon, and in Türkic tura + bun ~ tower + base, main, but not in Slavic, where tower is bashnya, and a Türkic loanword terem. Neither the Lat. nor Tr. origin can be excluded, but since Constantine VII knew Lat., his attribution of the etymology to Slavic tends to exclude Lat. too. In any case, a Türkic borrowing from Lat. must be excluded, whereas the Lat. borrowing from Tr. is logical, Tr. tura > Lat. turre.

[Знай], что в подчинении у этой страны Тервунии находится другая страна, называемая Канали. На славянском же языке Канали значит "тележная", так как из-за равнинности того места там всякое дело выполняют с помощью повозок[9].

[Знай], что на территории Тервунии и Канали имеются населенные крепости: Тервуния[10], Орм[11], Рисена[12], Лукаветы[13], Зетливи[14].

35. О диоклетианах и о стране, которую они ныне населяют

[Знай], что страна Диоклея также прежде находилась во власти римлян, которых переселил из Рима василевс Диоклетиан (как рассказано [об этом] в истории о хорватах[1]), и была в подчинении у василевса ромеев. Порабощенная также аварами, и эта страна запустела и была вновь заселена при василевсе Ираклии, как и Хорватия, Сербия, страна захлумов, Тервуния и страна Канали[2]. Название Диоклея происходит от крепости в этой стране, которую воздвиг василевс Диоклетиан. Ныне это пустующая креость, по ею пору именуемая Диоклеей[3].

[Знай], что в стране Диоклее имеются большие населенные крепости: Градеты[4], Нуграде[5], Лондодокла[6].

36. О паганах, называемых также аренданами, и о стране, которую они ныне населяют[1]

The names of Türkic tribes that start with Ar- are few, and the closest to the Greek rendition Άρεντανοί appears to be the name of the tribe Argu (maybe a distortion or contraction of Arguz), who in 11th c., according to M.Kashgari, still lived in their traditional area and had three cities, one of which, a fort Čigil (Chigil) in the Argu lands, was reportedly established by the Alexander the Macedonian. Argu and Chigils were known for their zealous adherence to Buddhism and later to the Buddhism-syncretic Manichaeism. In that respect, they differed from the bulk of the Türkic tribes, who were open to differing religious views, and tended to syncretize competing religions. During the Eastern Hunnic times, the Argu area was in the sphere of the Eastern Hunnic Empire. In addition to the Argu area centered in Talas, there is an Argu district in the Badakshan province, Afghanistan.

A viable etymological alternate is a lit. “men, warriors” arän (arən), more suitable as a generic for “troops” than an ethnic name, but in a particular situation the second can easily germinate from the first. In that case, the suffix -an/-än is a Türkic plural suffix, and -tani is a Greek inflection.

A third version derives the name of the tribe Argu from the silver-rich river Argun (Ergune, 51°N, 120°E), the spurs of Tien Shan between the Tocharian princedoms Kucha and Argi (Yantsi, Karashar) had a Sogdian name Arkui or Argu “Silvery”, in Türkic they were called Kumush-tag “Silver mountains” and Ai-kumush-tag “Lunar-silver mountains”, in Chinese In-shan “Silver mountains”. Along the river Argun all horses were skewbald, a trademark of the Alat tribes. In this wersion, Argu belong to the Alats, the core population of the modern Kazakhstan.

The appellation Pagani is clearly a Christian religious term, from the Latin paganus, which switch from being an innocent “villager, rustic; civilian, non-combatant” to intentionally demeaning “heathen”, used to drum up religion-motivated animal hate. As such, it can't be an endonym. The term Arentani could come from the same quarter, alluding to Arius and monotheistic views of the population vs. the the Christian trinity.

[Знай], что страна, в которой теперь живут паганы, также ранее находилась во власти римлян, которых, переселив из Рима, василевс Диоклетиан расселил в Далмации. Сами же паганы происходят также от некрещеных сербов времени того архонта, который искал помощи у василевса Ираклия. Также порабощенная аварами, и эта страна была опустошена, а заселена снова при василевсе Ираклии. Паганами же они названы потому, что не приняли крещения в то время, когда были крещены все сербы. Ведь на славянском языке паганы означает "нехристи", а на языке ромеев их страна называется Аренда[2], поэтому их сами ромеи и именуют аренданами.

[Знай], что в Пагании имеются населенные крепости: Мокр, Веруллия, Острок и Славинеца[3]. Владеют они также следующими островами: большой остров Куркра, т.е. Кикер (на котором имеется и крепость)[4]; другой большой остров Мелеты[5], т.е. Малозеаты, который упоминает в "Деяниях апостолов" св. Лука[6], называя его Мелитой; на нем змея ужалила в палец св. Павла, и св. Павел сжег ее в костре; другой большой остров Фара: еще большой остров Врац[7]. Но есть и другие острова, не находящиеся во власти самих паганов: остров Хоары, остров Иис, остров Ластовон[8].

37. О народе пачинакитов[1]

Да будет известно, что пачинакиты сначала имели место своего обитания на реке Атил (Itil), а также на реке Геих[2] (Γεήχ, Yaik, with Scythian prosthetic anlaut g-), будучи соседями и хазар, и так называемых узов[3]. Однако пятьдесят лет назад[4] (952 - 50 = 900AD) упомянутые узы, вступив в соглашение с хазарами и пойдя войною на пачинакитов, одоолели их и изгнали из собственной их страны (Itil-Yaik interfluvial), и владеют ею вплоть до нынеешних времен так называемые узы[5]. Пачинакиты же, обратясь в бегство бродили, выискивая место для своего поселения. Достигнув земли, которой они обладают и ныне[6], обнаружив на ней турок (Венгров), победив их в войне и вытеснив, они изгнали их[7], поселились здесь и владеют этой страной, как сказано, вплоть до сего дня уже в течение пятидесяти пяти лет[8] (952 - 55 = 897AD).

Да будет ведомо, что вся Пачинакия делится на восемь фем[9], имея столько же великих архонтов. А фемы таковы[10]: название первой фемы Иртим (Ήρτήμ ~ Ίαβδιερτίμ), второй - Цур, третьей - Гила (Γύλα ~ Χαβουξιγγυλά), четвертой - Кулпеи, пятой - Харавои, шестой - Талмат (Ταλμάτ ~ Βοροταλμάτ), седьмой - Хопон, восьмой - Цопон. Во времена же в какие пачинакиты были изгнаны из своей страны, они имели архонтами в феме Иртим Ваицу, в Цуре - Куела, в Гиле - Куркутэ, в Кулпеи - Ипаоса, в Харавои - Каидума, в феме Талмат - Косту, в Хопоне - Гиаци, а в феме Цопон - Батана. После смерти этих власть унаследовали их двоюродные братья, ибо у них утвердились законы и древний обычай, согласно которым они не имели права передавать достоинство детям или своим братьям; довольно было для владеющих им и того, что они правили в течение жизни. После же их смерти должно было избирать или их двоюродного брата, или сыновей двоюродных братьев, чтобы достоинство не оставалось постоянно в одной ветви рода, но чтобы честь наследовали и получали также и родичи по боковой линии. Из постороннего же рода никто не вторгается и не становится архонтом. Восемь фем разделяются на сорок частей, и они имеют архонтов более низкого разряда.

Должно знать, что четыре рода пачинакитов, а именно: фема Куарцицур (Κουαρτζιτζούρ < Küverchi Chur ~ Kubar Prince), фема Сирукалпеи (Συρουκάλπεη ~ Κουλπέη), фема Вороталмат (Βοροταλμάτ ~ Ταλμάτ) и фема Вулацопон (Βουλατζοπόν < Boila Zupan), - расположены по ту сторону реки Днепра по направлению к краям [соответствено] более восточным и северным[11], напротив Узии, Хазарии, Алании, Херсона и прочих Климатов[12]. Остальные же четыре рода располагаются по сю сторону реки Днепра, по направлению к более западным и северным краям а именно: фема Гиазихопон соседит с Булгарией, фема Нижней Гилы соседит (Γύλα ~ Χαβουξιγγυλά ~ Gr. Lower + Tr. Gyla) с Туркией, фема Харавои (Χαραβόη < Kara Boi ~ Western Boi) соседит с Росией, а фема Иавдиертим соседит с подплатежными стране Росии местностями, с ультинами[13] (Sl. Ugol, Oglos for “corner”, aka Bessarabia, Budjak, Atilkuzu, modern Moldova), деревленинами[14] (Δερβλενίνοι, Sl. Drevlianians), лензанинами[15] (Λενζανήνοι, < Luchesk, modern Lutsk) и прочими славянами (Σκλάβωι). Пачинакия отстоит от Узии и Хазарии на пять дней пути, от Алании - на шесть дней, от Мордии[16] - на Десять дней, от Росии - на один день, от Туркии (Венгрии) - на четыре дня от Булгарии - на полдня[17], к Херсону она очень близка, а к Боспору еще ближе.

Kangars and Besenyo-Badjanaks-Bosniaks ca. 800-950

Да будет известно, что в то время, когда пачинакиты были изгнаны из своей страны, некоторые из них по собственному желанию и решению остались на месте, живут вместе с так называемыми узами и поныне находятся среди них, имея следующие особые признаки (чтобы отличаться от тех и чтобы показать, кем они были и как случилось, что они отторгнуты от своих): ведь одеяние свое они укоротили до колен, а рукава обрезали от самых плеч, стремять этим как бы показать, что они отрезаны от своих и от соплеменников[18].

Должно знать, что по ею сторону реки Днестра, в краю, обращенном к Булгарии, у переправ через эту реку, имеются пустые крепости: первая крепость названа пачинакитами Аспрон (Άσπρον ~ Akkurgan “White Fort”), так как ее камни кажутся совсем белыми; вторая крепость Тунгаты (Τουνγάται ~ Toun kath ~ Peaceful fort), третья крепость Кракнакаты (Κρακνακάται ~ Krakna kath ~ Guard fort), четвертая крепость Салмакаты (Σαλμακάται ~ Salma kath ~ Patrol fort), пятая крепость Сакакаты (Σακακάται ~ Saka kath ~ Saka city, Saka settlement, alt. Pillar/Stilt fort), шестая крепость Гиэукаты[19] (Γιαιουκάται ~ Giaiou kath ~ Military (Iaiou) fort, with , with Ogur prosthetic anlaut g-). Посреди самих строений древних крепостей обнаруживаются некие признаки церквей и кресты, высеченные в песчанике, поэтому кое-кто сохраняет предание, что ромеи некогда имели там поселение.

During the Early Middle Ages in the Middle Asia the most productive was the topoformant -kand (-kent, -kanz) with Sogdian allophones -kev (-kath) meaning “city, settlement”, widely used by the Sogdian and Türkic population of the Middle Asia. After the Arab conquest the productivity of the topoformant -ked (-kath) dropped to naught, but the form -kand (-kent, -kanz) started to be used even more. After disappearance of the Sogdian language many toponyms with formant -kath were replaced by -kand (-kent). That is the form cited by Mahmud Kashgari in the 11th c. The Kangar form -kath was typical in the western part of the Middle Asia. The Aral area had its own Sprachbund, found in Sogdian, As-Tokharian, Eastern Hunnic, Alanic, and Bechen/Bosnyak languages. However, since the “Bechens/Bosnyaks” consisted of two distinct ethnoses, that of the Kangars and Bechens/Bosnyaks proper, and the language of the “Bechens/Bosnyaks” was Kipchak, the Aral dialect was probably of the Kangars, hence the Aral area pronunciation of the word kent as kath.

Должно знать, что пачинакиты называются также кангар, но не все, а народ трех фем: Иавдиирти (Ίαβδιερτίμ ~ Ήρτήμ), Куарцицур (Κουαρτζιτζούρ) и Хавуксингила (Χαβουξιγγυλά ~ Γύλα), как более мужественные и благородные, чем прочие, ибо это и означает прозвище кангар[20] (Κάγγαρ ~ persistent, resolute, courageous, brave ~ упорный, решительный, мужественный, храбрый).

38. О родословной народа турок (Венгров) и о том, откуда они происходят

[Знай], что народ турок (Венгров) имел древнее поселение[1] близ Хазарии, в местности, называвшейся Леведия - по прозвищу их первого воеводы[2]. Этот воевода прозывался личным именем Леведия, а по названию достоинства его именовали воеводой, как и прочих после него. Итак, в этой местности, уже названной Леведии, течет река Хидмас, которая именуется также Хингилус[3]. В те времена они не назывались турками (Венграми), а именовались по неведомой причине савартами-асфалами[4]. Турок (Венгров) было семь племен[5], но архонта над собой, своего ли или чужого, они никогда не имели; были же у них некие воеводы[6], из которых первым являлся вышеназванный Леведия. Они жили вместе с хазарами в течение трех лет (speculative reading, interpreted from 3 to 300 years, till 860s) [7], воюя в качестве союзников хазар во всех их войнах[8]. Хаган, архонт Хазарии, благодаря мужеству турок (Венгров) и их воинской помощи, дал в жены первому воеводе турок (Венгров), называемому Леведией, благородную хазарку из-за славы о его доблести и знаменитости его рода, чтобы она родила от него[9]. Но этот Леведия по неведомой случайности не прижил детей с той хазаркой. Пачинакиты же, прежде названные кангар (а название кангар давалось у них в соответствии с благородством и мужеством)[10], двинувшись на хазар войною и будучи побеждены, были вынуждены покинуть собственную землю и населить землю турок (Венгров). Когда же меж турками (Венграми) и пачинакитами, тогда называвшимися кангар, состоялось сражение, войско турок (Венгров) было разбито и разделилось на две части.

Sabartoi asphaloi (Σάβαρτοι όίσφαλοι)

The ethnic part of the compound Sabartoi asphaloi names Suvars, whose name has numerous known allophones: Aksungur, Aksuvar, Chuvash, Sabar, Sabaroi, Sabartoi, Sabir, Saban, Savar, Savart (still living in Azerbaijan), Severyan (Sl. annals), Sevordik (in Armenia), Sevruks (Siberian Tatar folklore), Shüanär (endonym of Georgian Svans in Svanetia), Sibir, Suar (Chuvash, Tatar form), Subar, Subartu, Subartuan, Suwar, Zubur, As-Savardia (Belazuri, 9th c.), Zuad (Hungarian Anonym “Gesta Hungarorum” ca 1200s , Shimon Kezai 1280s). Situation with numerous allophones was caused by the antiquity of the term ascending to the span from the Assyrian tablets of the 23rd-20th cc. BC to the 1246 AD during Mongol conquest, and the spectrum of languages and nations Suvars encountered during the ages. The latest attested form of the name Suvar is dated to the 1246 AD destruction of the Suvar capital Nur-Suvar, in contemporary Tatar called Sham-Suar.

The etymology of the name Suvar is transparent: su “water, river”, ar “man, warrior”, e.g. “River People”. The word su has allophonic forms suv (suw) and hu, hence the allophonic names Suar, Suvar, Suwar, Huar. The form Huar was reportedly an endonym of the Khazars, the Chazars of the “De Administrando Imperia”.

The determinant part asphaloi is a matter of various optimistic speculations: Gk. Asphalo “free”, also “strong, firm, reliable”, also “brave”, also “unfettered”, (in modern Greek respectively the totally phonetically unrelated “dorean, ischyrí, statherí, axiópisti, gennaía, adesmefti” ); Arabic asphal “lower” ~ Lower Suvars, supposedly referring to the Lower Zab river, the left tributary of the Tigers, or just the steppe Suvars as opposed to the mountain Suvars, or just northern Suvars in respect to southern Suvars; the Semitic asphalt “tar, petroleum” may be a most reasonable speculation, since Suvars controlled the area of Baku that supplied this strategic material to the neighboring buyers, this version corroborates the attested Suvar dominion. Various publications present each of these speculations as accurate knowledge.

Заключение А. Мухамадиева (цитата из книги Древние Монеты Казани, 2005, стр. 70):

...асфалы-саварты Константина Багрянородного — это эфталиты-сувары, но оформление словосочетания на первый взгляд не совсем понятно. Дело в том, что в слове эфталит пропущено окончание множественного числа -ит (Эфталит > Эфтал > Эthтал > Асфал), а во втором слове сувар, наоборот, прибавлено окончание множественного (-ит). Это означает, что перед нами один термин с необходимым окончанием множественного числа в конце: аскел (искил) — сувары (как Ас-Тохары, с одним окончанием -lar или архаическим -it > Ас-Тохарлар or Ас-Тохарит). Искилы, как известно, одно из колен древних булгар. Это, видимо, было престижным названием племен, в данном случае сувар, происхождение которого уходит в глубокую древность (И намного больше, Китайслие анналы определяют Искилов/Есегов/Секлеров как самое сильное племя Хуннов, см. Ю.Зуев Самое Сильное Племя - Езгил ).

Еще античные авторы, в частности Геродот, сообщает, что для того чтобы вести торговлю со скифами, купец должен иметь семь толмачей для семи скифских языков. На одном из таких языков говорили эсколоты, в самом названии которых, согласно Геродоту, заключено понятие царские. Интересно, что этноним асы, или исы в древнетюркском мире, причем в разных географических широтах, является достаточно широко распространенным. Подобная распространенность данного этнонима объясняется, видимо, происхождением его от известного тюркского ос, ус или уза, т.е. верхний, старший в значении “верховный”¹. В слове эсколот после эс имеется аффикс принадлежности к, а также слово ил (аил) и aт — суффикс множественного числа. В “Истории” византийского автора Симокатты, как было отмечено, название одного из булгарских племен также приведено во множественном числе в форме барселт.

Таким образом, слово эсколот, в нашем случае эфталит (поскольку в гуннском алфавите нет буквы ф — искалит), оформленное по всем правилам древнетюркского языка, можно перевести как аилы (племена), относящиеся к верховной власти, другими словами, верховные аилы.

¹ ДТС. — с. 628, 629.

Одна часть поселилась к востоку, в краях Персии, - они и ныне по древнему прозвищу турок (Венгров) называются савартами-асфалами, а вторая часть поселилась в западном краю вместе с их воеводой и вождем Леведией[12], в местах, именуемых Ателкузу[13], в кокоторых ныне проживает народ пачинакитов. Через недолгое время упомянутый хаган (chagan-prince Bek, Ulug Bek, not Kagan), архонт Хазарии, сообщил туркам (Венграм), чтобы они послали к нему Леведию, первого своего воеводу. Посему Леведия, явившись к хагану (Kagan) Хазарии, спросил о причине, ради которой хаган отправил посольство, [требующее], чтобы Леведия пришел к нему. Хаган сказал ему: "Мы позвали тебя ради того, чтобы избрать тебя, поскольку ты благороден, разумен, известен мужеством и первый среди турок (Венгров), архонтом твоего народа и чтобы ты повиновался слову и велению нашему"[14]. Отвечая хагану, тот произнес: "Твое отношение ко мне и твой выбор я высоко чту и изъявляю тебе подобающую благодарность, но поскольку я неспособен к такой власти, то не могу повиноваться[15]. Есть, впрочем, иной, помимо меня, воевода, называемый Алмуц (Almush)[16] и имеющий сына по имени Арпад (Arbat)[17]. Лучше, чтобы один из них, либо этот Алмуц (Almush), либо его сын Арпад (Arbat), стал архонтом и повиновался слову вашему". Итак, довольный такой речью, упомянутый хаган дал Леведии своих людей и послал их с ним к туркам (Венграм). Когда они беседовали об этом с турками (Венграми), то турки (Венгры) предпочли, чтобы архонтом скорее оказался Арпад (Arbat), чем его отец Алмуц (Almush), как более достойный, более желанный из-за его разума, рассудительности и мужества и способный к такой власти. Его-то они и сделали архонтом, по обычаю - "закану"[18] хазар подняв его на щите[19]. До этого Арпада (Arbat) турки (Венгры) никогда не имели другого архонта[20], и с тех пор до сего дня они выдвигают архонта Туркии (Венгрии)[21] из этого рода[22]. Через некоторое время пачинакиты, напав на турок (Венгров), изгнали их вместе с их архонтом Арпадом (Arbat). Поэтому турки (Венгры), блуждая в поисках земли для поселения, явившись, прогнали обитателей Великой Моравии и поселились в их земле, где и живут теперь турки (Венгры) по сей день[23]. С тех пор турки (Венгры) не испытывали войны от пачинакитов. К вышеупомянутому же народу турок (Венгров), который поселился к востоку[24], в краях Персии, эти турки (Венгры), живущие к западу, только что названные[25], и поныне посылают торговцев и навещают их и часто доставляют от них к себе ответные послания[26].

Sabartoi asphaloi (Σάβαρτοι όίσφαλοι) vs. Hungarians vs. Magyars

Arpad ~ Arbat could not be a first ever prince of Suvars, since Suvars had a long prior history of princely lines. Another interpretation that Suvars never had a suzerain above them is also inapplicable, since Suvars were members of the Western Türkic Kaganate subordinated to the Kaganate's Kagan, and later to the successor Khazar Kagan.

Arpad ~ Arbat could be a first ever prince of Magyars, if Magyars did not have princes before. This is quite possible, because the term “prince” refers not only to the position, but also to the dynastic line, and the Ugro-Finns did not have their own dynastic lines. Thus, Arpad ~ Arbat was a first leader from a dynastic line, a scion of Dulo clan. In this case, the DAI “Turks” are not Hungarians, but solely Magyars.

Hungarians is a collective name for the Kubar-Magyar confederation, a supra-ethnic term.

Physically lifting a candidate during coronation is a Türkic coronation ritual.

Inhabitants of great Moravia

The “inhabitants of great Moravia” were Serbs, the “expelled the inhabitants” correlates with the split of the Serbs into northern and southern groups.

[Знай], что местность пачинакитов, в которой в те времена жили турки (Венгры), именуется по названиям тамошних рек. А реки эти таковы: первая река под названием Варух (Βαρουχ ~ Bulg. Buri chai, Scythian Borysthenes (Herodotus)), вторая река, именуемая Куву (Κουβοΰ ~ Bug, Buh = Tr. Winding, Κου = kuu = Tr. White > Winding White river), третья река по имени Трулл (Τροΰλλος ~ Dniestr, Gr. Tyr)[27], четвертая река, называемая Брут (Βρούτος ~ Prut, Pruth < Tr. burut = exude gas, smell (fart, hydrogen sulfide)), пятая река, именуемая Серет(Σέρετος ~ Seret, Tr. serit = melt)[28].

39. О народе каваров[1]

Да будет известно, что так называемые кавары произошли из рода хазар[2]. Случилось так, что вспыхнуло у них восстание против своей власти, и когда разгорелась междоусобная война, эта прежняя власть их [все-таки] одержала победу. Одни из них были перебиты, другие, бежав, пришли и поселились вместе с турками (Венграми) в земле пачинакитов, сдружились друг с другом и стали называться каварами. Поэтому и турок (Венгров) они обучили языку хазар[3], и сами до сей поры говорят на этом языке, но имеют они и другой - язык турок (Венгров). По той причине, что в войнах они проявили себя наиболее мужественными из восьми родов и так как предводительствовали в бою, они были выдвинуты в число первых родов. Архонт же у них один (а именно на три рода каваров), существующий и по сей день.

Kavars, Kubars, Kawars (Κάβαροι)

Identification of Kubars with Khazars is dubious, analogous to the Fennic Merya and Slavic Slovenes both being Rus, the ethnonym Kubar has few chances to be related to the ethnonym Khazar. The leadership of Almush and Arbat of the Dulo dynastic line connects Kubars with the Bulgars, within the Bulgar hierarchy Arbat should have been appointed as a viceroy to the Lebedia's subjects, statutorily the Lebedia's Magyars were the Arbat`s subjects. The form Kavar is composed of two parts, qov- “drive, expel” + er “people”, i.e. “refugees, exiles”, probably it dates to the tumultuous events of the 850s. The location of the city Kubar, aka Batavyl, aka Khorysdan, aka Korostel, the present Putivl, points to the Suvar domains centered in Karadjar (Chernihiv), and associated with the Suvar dynastic clan of Baryn. That is consistent with the appellation Sabartoi asphaloi for the Kavar part of the Hungarians. Both Suvars and Bulgars constituted non-ethnically Khazar Khazar elite, thus the political identification of the Kubars with Khazars. Probably, Arbat`s mother was a Baryn princess, outside of the Bulgar maternal dynastic clan, which made him ineligible for succession and eventual exile. The numerous toponyms and the western annals under year 881 corroborate the DAI and Hungarian chronicles on Kubars. Alternate etymologies for the term Kavar suggest a Tr. “rebellious” and Hu. “mix”, both dubious. Whether “exiles” or “rebels”, the Kavar three clans were likely united not by common ethnicity, but a common political situation.

40. О родах каваров и турок (Венгров)

Первый - этот, от хазар отколовшийся, вышеназванный род каваров (Κάβαροι), второй - род Неки (Νέκη(ς) ~ Hu. Nyék “border, fence”), третий - Мегери (Μεγέρη(ς) ~ Hu. Megyer ~ Magyar, Kazakh tribe Majar), четвертый - Куртугермат (Κουρτυγερμάτου ~ Κουρτυ = Kur/Chur“prince, head” + Γερμάτου = diyarmat (Bashkir tribe Yurmat) “tireless” = Hu. Gyarmat), пятый - Тариана (Ταριάνο(ς) ~ Tarhan), шестой - Генах (Γενάχ ~ Hu. Jeneg > Jenő), седьмой - Кари (Καρή = Tr. ker “big, colossal”), восьмой - Каси (Κασή ~ Hun. Keszi < Tr. Kishi = “people”, kesi “branch”, Bashkir tribe Kese-Tabyn)[1]. Так, соединясь друг с другом, кавары вместе с турками (Венграми) поселились в земле пачинакитов.

Kavar and Hungarian clans

The Hungarian tribal names are attested in numerous toponyms numbering over 300.
Nyék “border, fence”: this name is held as FU (Finno-Ugrian)
Megyer ~ Magyar FU “man”: this name may be FU or Türkic
Kur/Chur, Tarianos ~ Tarhan, Genach, Kari, Kasi “people”: these five names are held as Türkic. The alternate suggestion for Kourt Tr. “blizzard, snow drift”, Hu. “horn” are semantically unsuitable.

Oddly enough, all Hungarian tribal names find Türkic etymology, allophones, or parallels, and that includes Magyars (Vasary 1985/7; Fodor 1975, 1982; Ligeti 1963, 1964, 1978, 1986; Di Cave 1995; Golden 1990, 1990; Marcantonio 2000). The Hungarian elite`s proper names, including Arpad/Arbat and Almysh, and the nobility titles Kündü and Gulya, are also Türkic (e.g. sf. Arpad and Moscow main boulevard Arbat, named after a Türkic noble). It is clear that DAI lists the administrative division of the early Hungary, not its demography. The Hungarian Türkic elite did not include Magyar leaders, and since the FU language became the lingua franca of the polity, demographically the Türkic layer was a minor component. The Magyars demographically were not a predominant component either, as attested by the Y-DNA Hg N, present only in trace fraction. They could constitute one of the largest components, if the other components were a considerable mass of numerous diverse ethnicities, and their political predominance substantially magnified their demographical position. Hungarians did not include the existing power structure into the new alignment, it had to survive on its own and pop up later, as the events developed.

После этого, позванные Львом (Leo VI), христолюбивым и присно памятным василевсом, они переправились [через Дунай] и, воюя против (Danube Bulgaria's) Симеона[2], наголову разбили его, наступая, дошли до Преслава[3] и заперли его в крепости по названию Мундрага (Dristra, now Silistra, Bulgaria)[4], вернувшись затем в собственную страну. В то время архонтом они имели Лиундику[5], сына Арпада (Hu. Levente. Which of four Arpad sons, Taskatzous, Ielech, Ioutotzas, Zaltas was Liountikas?). Однако после того как Симеон вновь помирился с василевсом ромеев и обрел безопасность, он снесся с пачинакитами и вступил с ними в соглашение с целью нападения на турок (Венгров) и уничтожения их. Когда турки (Венгры) отправились в военный поход, пачинакиты вместе с Симеоном пришли против турок (Венгров) истребили целиком их семьи и беспощадно прогнали оттуда турок (Венгров), охраняющих свою страну[6]. Турки же, возвратясь и найдя свою страну столь пустынной и разоренной, поселились в земле, в которой проживают и ныне и которая именуется, как сказано, по вышеназванным наименованиям рек. А место, в котором прежде находились турки (Венгры), именуется по названию протекающей там реки Этель (Ἀτελκούζου, Atilkuzu ~ Tr. (Land of) Father's people) и Кузу (Tr. kiji, kichi ~ Tr. people)[7], где с недавнего времени расселяются пачинакиты. Итак, турки (Венгры), гонимые пачинакитами, пришли и поселились в земле, в которой живут теперь. В этом месте имеются некоторые постройки, оставшиеся с древних времен: прежде всего - мост василевса Траяна[8], в начале Туркии (Венгрии), затем - в трех днях [пути] от этого моста - Белеград[9], в котором находится башня святого и великого василевса Константина, потом, по обратному течению реки[10], тот знаменитый Сермий[11], на расстоянии двух дней пути от Белеграда, а от сего места - Великая Моравия, некрещеная[12], которую опустошили турки (Венгры) и которой правил прежде Сфендоплок (Sphendoplokos ~ Svyatopluk, Svyatopolk)[13].

Таковы древние постройки и названия местностей по реке Истр[14], а места выше них, которые охватывают все обиталище турок (Венгров)[15], они называют ныне по именам текущих там рек. Реки же эти следующие: первая река Тимисис (Τιμήσης ~ Temesh), вторая река Тутис, третья река Морисис (Μορήσης ~ Maros, Rum. Mures), четвертая - Крисос (Κρίσος ~ Koros, Rum. Krish) и еще одна река Типа (Τίτζα ~ Tisza)[16].

Соседствуют с турками (Венграми) с восточной стороны булгары, где их разделяет река Истр, называемая также Дунаем[17], с северной стороны - пачинакиты[18], с более западной - франки, с южной - хорваты[19]. Эти восемь племен турок (Венгров)[20] не подчиняются собственным [особым] архонтам[21], но имеют соглашение сражаться вместе, со всем тщанием и усердием на реках[22], в какой бы стороне ни возникала война. Первым главою они имеют архонта из рода[23] Арпада - последовательно, и двух других гилу[24] и карху[25], которые имеют ранг судьи. Каждый род имеет архонта.

Должно знать, что гила и карха суть не собственные имена, а достоинства.

Gula, Gyula, Gylas (Γύλα) - is the traditional Türkic title, known from the Hunnic times till the late Middle Ages, the full title is Ulug Bek, with allophones Ulug/Ulu/Gulu/Gula/Gyula Bek/Bei (sf. Ulubek, Khazar's Bek), meaning Great Bek, Great Prince, and functioning as a Prime Minister and a Superior Judge of the country. In Hungarian context, the title follows the Bechnek invasion (ca 800 – 850) and the formation of the Hungarians precipitated by the Bechnek invasion (ca 830 – 895 Atelkuzu, migration to Hungary 895). A Hungarian embassy of Gula and Karchas, connected with Arpad (Arbat) family, visited Constantinople in ca. 948 – 950 (Skylitzes, J.B.Bury p. 563), attesting to Türkic (Bulgarian) titles at Arpad court. The prosthetic anlaut consonant reflects the Ogur dialect. The speculation on the allophone Dyula found in Hungarian and Slavic texts, with its Tr. etymology “torch”, uses the distorted phonetical form with nonsensical etymology.

Karchas, Horcha (Καρχάς) - is the title of a regular judge, a relatively minor dignitary, according to the De Administrando Imperia. The closest suitable title with the same semantics is Kazy, with known allophone Kady. This is a traditional Islamic title for a judge, a country may have Kadys in low single digit numbers. Although Bulgars formally adopted Islam in 922, the system of Islamic jurisprudence has existed in Bulgaria since 700 – 750s, and the institute of Kady by 948 – 950 was firmly established. The Greek Karchas appears to be another allophone or a distortion of the allophone of the originally Arabic term Kazy. The existence of the Islamic jurisprudence system was attested in the Khazar Kaganate, where each of the four religious denominations had their own autonomous jurisprudence system long before the fall of the Kaganate. Prior to Islam, Türkic states did not have an institute of judges, every head of a tribe was a tribal judge, and the Ulug Bek ~ Prime Minister was a Superior Judge of the country.

The political autonomy of all members of the alliance is a typical Türkic state structure, attested across Eurasia and millennia. Sedentary states, with their sedentary mentality and sedentary, easily subjugated peasantry, could not grasp the reality that mobile subjects are not subjugatable, they can vote with their feet as is due in any democracy, and the Kubars, who escaped from the Khazar domination, are the best example.

Должно знать, что Арпад, великий архонт Туркии (Венгрии), породил четырех сыновей[26]: первым Таркацуса (Ταρκατζοΰς, Hu. Tarkachu, Tr. to spearhead; if this is a distortion of the title Tarkhan, his name could be Liountikas, Λιούντικας; 8 toponyms) [27], вторым Иелеха (Ίέλεχ ~ Hu. Üllä?, Tr. jel-/yel- “gallop, race”, from jel/yel “wind”; Tr. “prince”?; an uncle of Arbat and father of two Magyar leaders; a Suvar name?; 16 toponyms)[28], третьим Иутоцуса (Ίουτοτζας, Hu. Ütash/Ütosh ~ Tr. “gourmand”?; 2 toponyms)[29], четвертым Залтаса (Ζαλτάς, Hu. Zoltan/Zolta < Sultan < Arab “ruler” 2 toponyms)[30].

Должно знать, что первый сын Арпада, Таокацус, породил сына Тевелиса (Τεβέλης, Tr. Camel )[31], второй сын, Иелех, породил сына Эзелеха (Έζέλεχ, Hu. “gourmand”)[32], третий сын, Иутоцус, породил сына Фалициса (Φαλής, Hu. Falichi/Fais “gluttonous”?)[33], нынешнего архонта (952 AD), а четвертый сын, Залтас, породил сына Таксиса (Ταξίς Hu. Takshon, Tr. “unsatiable”?)[34].

The name etymologies, cited from the Russian academical publication DIA, eds. G.G.Litavrin, A.P.Novoseltsev, Moscow, Science, 1991, are clearly derisive and in places non-Türkic, they probably reflect homegrown or folk or Russian-cooked etymologies. While the trustworthy information on the Hungarians was received directly from the Hungarian ambassador Bulchu ca. 948 – 950, he could not undermine the Hungarian ruling elite by intimating derisive appellations.

Должно знать, что все сыновья Арпада умерли, а внуки его, Фалис, Тасис[35] и их двоюродный брат Таксис, живы.

Должно знать, что умер Тевелис и что имеется его сын Термацус[36] - друг, недавно приходивший[37] вместе с Вулцусом (Βουλτζούς, Hu. Bulchu, Vulosudis of Skylitzes)[38], третьим архонтом и кархой Туркии.

Должно знать, что Вулцус карха - сын Кали (Καλής; Tr. “to remain”; 16 toponyms),[39] кархи и что имя Кали есть имя собственное, а карха - достоинство, как и гила, который выше кархи.

41. О стране Моравии

Да будет ведомо, что архонт Моравии Сфендоплок (Sphendoplokos ~ Svyatopluk, Svyatopolk) был мужественен страшен соседним с ним народам[1]. Были у этого Сфендоплока три сына, и умирая, он разделил свою страну на три части и оставил трем сыновьям [каждому] по одной части, первого определив великим архонтом, а двух других - подчиняться слову первого сына. Он убеждал их не впадать в раздор и не идти один против другого, показав им это на примере. А именно: принеся три палки и связав их, он дал их переломить первому сыну, а когда он не смог, дал второму, как затем и третьему. Потом, разъединив три эти палки, он раздал всем трем по одной. Взяв их и получив повеление сломать, они тотчас переломили их. Таким примером он убедил их, сказав: "Если вы пребудете нераздельными, в единодушии и любви, то станете неодолимыми и непобедимыми для врагов, а если среди вас случится раздор и соперничество, если вы разделитесь на три царства, не подчиненные старшему брату, то разорите друг друга и окажетесь целиком добычей соседних с вами врагов"[2]. После смерти этого Сфендоплока[3], пробыв в мире один год, они впали в раздоры и вражду меж собою, затеяв междоусобную войну друг с другом. Турки, явившись, совершенно разгромили их и завладели их страною, в которой живут и ныне. Остатки населения рассеялись, перебежав к соседним народам, булгарам, туркам (Венграм), хорватам и к прочим народам[4].

42. Землеописание от Фессалоники[1] до реки Дунай и крепости Белеград[2], до Туркии (Венгрии)[3] и Пачинакии[4], до хазарской крепости Саркел[5], до Росии[6] и до Некропил[7] находящихся на море Понт, близ реки Днепр, до Херсона[8] вместе с Боспором[9], в которых находятся крепости Климатов[10]; затем - до озера Меотида[11], называемого из-за его величины также морем, вплоть до крепости по имени Таматарха (Ταμάταρχα ~ Tamiyat Tarkhan)[12], а к сему - и до Зихии (Adygs, Adyghe, Circassians, Kosogs of the Slavic annals)[13], Папагии (Παπαγία)[14], Касахии (Κασαχία)[15], Алании[16] и Авасгии (Άβασγία, Абхазия)[17] - вплоть до крепости Сотириуполь (Σωτηριούπολις)[18]

Должно знать, что от Фессалоники (Thessaloniki) до реки Дунай, на котором находится крепость по названию Белеград, путь занимает восемь дней, если путешествовать не в спешке, а с отдыхом. Турки живут по ту сторону реки Дунай, в земле Моравии[19], а также по ею сторону, между Дунаем и рекой Савой. От понизовья реки Дунай, против Дистры (modern Silistra)[20], начинается Пачинакия[21]. Их места расселения простираются вплоть до Саркела, крепости хазар, которой стоят триста таксеотов[22], сменяемых ежегодно. "Саркел" же значает у них "Белый дом"; он был построен спафарокандидатом[23] Петроной, по прозванию Каматир[24], так как хазары просили василевса Феофила (Theophilus, 829 – 842)[25] построить им эту крепость. Ибо известно, что хаган (Kagan)[26] и пех (chagan-prince, Bek, Ulug Bek)[27] Хазарии, отправив послов к этому василевсу Феофилу, просили воздвигнуть для них крепость Саркел. Василеве, склонясь к их просьбе, послал им ранее названного спафарокандидата Петрону с хеландиями из царских судов и хеландии[28] катепана[29] Пафлагонии (Παφλαγονία)[30]. Итак, сей Петрона, достигнув Херсона, оставил хеландии в Херсоне; посадив людей на транспортные корабли, он отпра вился к месту на реке Танаис[31], в котором должен был строить крепость. Поскольку же на месте не было подходящих для строительства крепости камней, соорудив печи и обжегши в них кирпич, он сделал из них здание крепости, изготовив известь из мелких речных ракушек. Затем этот выше названный спафарокандидат Петрона, прибыв к василевсу после постройки крепости Саркел, сказал ему: "Если ты хочешь всецело и самовластно повелевать крепостью Херсоном и местностями в нем и не упустить их из своих рук, избери собственного стратига и не доверяй их протевонам[32] и архонтам"[33]. Ведь до василевса Феофила не бывало стратига, посылаемого [туда] из этих мест, но управителем всего являлся так называемый протевон с так называемыми отцами города. Итак, василевс Феофил, размышляя при сем, того или этого послать в качестве стратига, решил, наконец, послать вышеозначенного спафа-рокандидата Петрону как приобретшего знание местности и понимания дел отнюдь не лишенного, которого он и избрал стратигом, почтив чином протоспафария[34], и отправил в Херсон, повелев тогдашнему протевону и всем [прочим] повиноваться ему. С той поры до сего дня стало правилом избирать для Херсона стратигов из здешних[35]. Так совершилось строительство крепости Саркел. От реки Дунай до вышеназванной крепости Саркел 60 дней пути. В пространстве этой земли имеются многочисленные реки, величайшие из них две - Днестр и Днепр. Имеются и другие реки, так называемая Сингул (Συγγούλ ~ Ingul, Pantikapes), Ивил, Алматы[36], Куфис[37], Богу (Βογοϋ ~ Boh, Buh, Bug, Southern Bug, Hipanis)[38] и многие иные. В верховьях реки Днепр живут росы; отплывая по этой реке, они прибывают к ромеям; Пачинакия занимает всю землю [до][39] Росии, Боспора, Херсона, Сарата (Siret), Бурата (Pruth)[40] и тридцати краев[41]. Расстояние по побережью моря от реки Дунай до реки Днестр[42] 120 миль[43]. От реки же Днестр до реки Днепр 80 миль, так называемый "Золотой берег"[44].

От устья реки Днепр идут Адары[45]. Там есть большой залив, называемый Некропилы, по которому совершенно невозможно пройти. От реки Днепр до Херсона 300 миль, а в промежутке - болота и бухты, в которых херсониты добывают соль[46]. От Херсона до Боспора расположены крепости Климатов[47], а расстояние- 300 миль. За Боспором находится устье Меотидского озера, которое из-за [его] величины все именуют также морем. В это Меотидское море впадает много больших рек; к северной стороне от него - река Днепр, от которой росы продвигаются и в Черную Булгарию[48], и в Хазарию, и в Мордию (Μορδία, Mordia, Mordva ~ Mordovia read as Συρίαν ~ Syria in R.J.H. Jenkins`s translation)[49]. Самый же залив Меотиды тянется в направлении к Некропилам, находящимся близ реки Днепр, мили на четыре, и сливается [с ними] там, где древние, прорыв канал, проходили в море, отгородив [таким образом] находящуюся внутри всю землю Херсона и Климатов и землю Боспора, простирающуюся миль на тысячу или несколько больше[50]. Из-за множества истекших лет этот канал засыпался и превратился в густой лес, и имеются через него лишь два пути, по которым пачинакиты проходят к Херсону, Боспору и Климатам. С восточной стороны Меотидского озера впадает много всяких рек: река Танаис, текущая от крепости Саркел, Харакул (Χαράκουλ ~ Kara Kul ~ Black Trough ~ Chernaya Protoka, a channel of Kuban river )[51], в которой ловится верзитик[52]; есть и иные реки, Вал (Tr. swamp) и Вурлик (Tr. bur “evaporate” + lik noun suffix, Burlik refers to bad smell, i.e. H₂S hydrogen sulfide typical in the area. Less likely, Borlı ~ Chalky.), Хадир[53] и прочие многочисленные реки. Из Меотидского озера выходит пролив по названию Вурлик (Tr. bur “evaporate” + lik noun suffix, Burlik refers to bad smell)[54] и течет к морю Понт; на проливе стоит Боспор, а против Боспора находится так называемая крепость Таматарха (Ταμάταρχα ~ Tamiya Tarkhan). Ширина этой переправы через пролив 18 миль. На середине этих 18 миль имеется крупный низменный островок по имени Атех[55]. За Таматархой, в 18 или 20 милях, есть река по названию Укрух (Ούκρούχ Kuban?)[56], разделяющая Зихию (Adygs, Adyghe, Circassians, Kosogs of the Slavic annals) и Таматарху, а от Укруха до реки Никопсис (Nichepsiha west of Tuapse)[57], на которой находится крепость, одноименная реке, простирается страна Зихия. Ее протяженность 300 миль. Выше Зихии лежит страна, именуемая Папагия (Παπαγία), выше страны Папагии- страна по названию Касахия (Κασαχία), выше Касахии находятся Кавказские горы[58], а выше этих гор - страна Алания. Вдоль побережья Зихии [в море] имеются островки, один крупный островок и три [малых], ближе их к берегу есть и другие, используемые зихами под пастбища и застроенные ими, - это Турганирх, Царваганин и другой островок[59]. В бухте Спатала находится еще один островок, а в Птелеях - другой[60], на котором во время набегов аланов зихи находят убежище. Побережье от пределов Зихии, то есть от реки Никопсиса, составляет страну Авасгию (Άβασγία) - вплоть до крепости Сотириуполя. Она простирается на 300 миль.

Kasachia (Κασαχία) - the term Kasachia (Κασαχία) and stipulation about its location allows to understand the ethnic meaning of the mysterious Slavic term Kosog (sg.), Kosogi (pl.) of the Slavic annals, which locate them in the vicinity of the Taman peninsula, river Kuban, and city Tamiya Tarkhan, the Sl. Tnutarakhan, and the term Zich (Zichia, Zichian) of the DAI. Unless there is a chance phonetic coincidence, the name Kasachia refers to the Kazak people, aka Cossack, Kazakh, etc., which means either Kui-Sak, Tr. “White Sak”, or in another version “Free, Unaffiliated, Freelancing”. Either version is credible, since the Kazaks lived in the area called Saksin “Saka land” and a calque of the name “White Sak” is attested in the Arab literature as Sakaliba “White Sakas”, and at the same time Kazaks are known for their independence, freelancing, and military organization. The appearance of the term Kazak in the De Administrando Imperia predates the first known Kazak mercenaries in the Bulgarian service (1229) by almost 300 years, and the appearance of this term in the Eastern European politics by 500 years. In later times, after the Russian occupation of the N.Caucasus, a prominent entity in the N.Caucasus were the Terek Kazaks, Russian Terskie Kazaki north of the rivers Kuban and Terek, who were used by the Russians as mercenary Cossacks. That provides a tentative connection between the Kazaks of the 950s, middle Age Kazaks of the Caucasus, and the modern N.Caucasus Terek Kazaks, and their role in history. In this case, the term Zich is a contracted form of Kasach (Κασαχία).

The location of the Papagia and Kasachia described in the DAI corresponds to the today's Balkaria and Karachai, the ethnically aggregated administrative compounds were concocted by Stalin in 1936 during his ethnic engineering spree, and the spree of the 1943 genocide deportations.

1957-1991

43. О стране Тарон (southwestern Armenia west of lake Van)[1]

Впрочем, возлюбленный сын, достаточно рассказано тебе о северных скифах (Σκύθαι ~ Bechens, Khazars, Bulgars, Suvars), знание которых при случае окажется тебе полезным и пригодным во всех отношениях. Следует также, чтобы ты не остался в неведении о [странах] к восходу солнца, почему они вновь стали подданными ромеев, после того как прежде ускользнули от их владычества[2].

Известный (late in R.J.H. Jenkins`s translation) Крикорикий[3], архонт Тарона, первым склонился и подчинился василевсу ромеев. Однако с самого начала он вел себя двулично: на словах прикидывался, что чтит дружбу василевса, а на деле творил угодное катархонту (κατάρχων ~ Caliph) сарацинов (Σαρακηνών, Sarakinón, Caliph, Caliphate, Moslems)[4]. При разных обстоятельствах он бывал предводителем войск, выступавших из Сирии против подвластных василевсу ромеев фем, обо всем, тайно замышляемом у ромеев против враждебных сарацин, он сообщал в Сирию (Συρίαν), все случающееся у нас он постоянно с помощью секретных писем открывал амермумну (άμερμουμνής ~ Arabic amir al-mümınin ~ Caliph)[5]; казаться он хотел пекущимся о делах ромеев, а проявлял себя скорее как поборник и ревнитель дел сарацин. Впрочем, он постоянно слал дары, которые у тамошних варваров считаются почетными, приснопамятному средь василевсов Льву (Leo VI “the Wise”, 886 – 912)[6] и получал в ответ еще больше и драгоценней от благочестивого василевса, который неоднократно увещал его с помощью грамот прибыть в царственный град[7], чтобы лицезреть василевса и приобщиться у него милостей и чести. Боясь, однако, что это послужило бы к огорчению и оскорблению амермумна (άμερμουμνής ~ Arabic amir al-mümınin ~ Caliph), он измышлял отговорки и болтал попусту, будто бы не может оставить свою страну лишенной собственного попечения, чтобы она, мол, не была разграблена сарацинами.

Этот архонт Тарона (Grigor Krikorikios Bagratid), схватив как-то в битве сыновей Аркаика (Άρκάικα, Arm. Princeling)[8], то есть двоюродных братьев так называемого патрикия[9] Крикорика (Κρικορίκιον, Κρικορικίου), отца протоспафария[10] Асотия, держал их в оковах у себя. О них и Симватий (Συμβάτιος, Smbat ~ Shambat, Tr. name)[11], тогдашний архонт архонтов[12], просил блаженнейшего василевса (Leo VI ), чтобы он послал к Тарониту и позаботился о возвращении его племянников, которые были сыновьями упомянутого Аркаика, дабы их не отправили к амермумну (άμερμουμνής ~ Arabic amir al-mümınin ~ Caliph). Ибо патрикий Григорий (Grigor Krikorikios Bagratid) был родственником Симватия (Συμβάτιος), архонта архонтов. Вняв этой просьбе Симватия, блаженнейший василевс Лев послал известного евнуха Синута (Σινούτης)[13], бывшего тогда хартуларием срочных дорог (i.e. chief clerk of foreign ministry, called foreign roads) [14], и к архонту Тарона ради его дела, и к Адранасиру[15], куропалату[16] Ивирии (Iberia, Georgia)[17], по некоему иному делу, дав ему для обоих подобающие подарки. Но так как упомянутый Синут (Σινούτης) был оклеветан Феодором[18], переводчиком из армян, перед названным приснопамятным василевсом (Leo VI ), вместо него был отправлен в качестве василика (diplomate)[19] протоспафарий Константин[20], доместик ипургии (стольник)[21], сын Липса, ныне анфипат патрикий[22] и великий этериарх[23], получивший приказом повеление забрать подарки, посланные для архонта Тарона Крикорикия, и самому явиться в Тарон, а Синуту приказать отправиться к Адранасиру, куропалату Ивирии, как уже было ведено. Достигнув Тарона и отдав Крикорикию посланные ему дары и грамоты василевса, означенный протоспафарий забрал незаконного сына Таронита, который именовался Асотием (Άσωτίου), и привел его в царственный град. Василевс, почтив его достоинством протоспафария (Constantine Lips) и вполне достаточно облагодетельствовав, отправил к его отцу с тем же протоспафарием. Забрав затем оттуда Апоганема (Άπογάνεμ)[24], брата Крикорикия, архонта Тарона, сей Константин привел его к блаженному василевсу (Leo VI ) вместе с двумя сыновьями Аркаика, которого, также почтив достоинством протоспафария и милостиво приняв много раз, василевс вновь отправил через того же Константина (Constantine Lips) в собственную страну к его брату.

После этого, пробыв в Халдии (Χαλδία, between river Choroh and Trapezund, populated by Greeks, Lazes, and Armenians)[25] достаточно долго, упомянутый Константин (Constantine Lips) был приказом направлен в Тарон - прибыть и взять Крикорикия (Grigor Krikorikios Bagratid), архонта Тарона и явиться в царственный град. Что он и сделал[26]. Когда сей Крикорикий прибыл в богохранимый град и был почтен достоинством магистра[27] и стратига[28] Тарона, был дан ему и дом для жительства, называемый "[Домом] варвара" (Βάρβαρος)[29] - теперь это дом паракимомена (камергер) Василия[30]. Был почтен он также ежегодной рогой[31] в десять литр золота (3.3 kg) и десять других литр (3.3 kg) в милиарисиях (silver)[32], так что в целом было двадцать литр (6.6 kg). Пробыв некоторое время в царственном граде, он снова благополучно был доставлен тем же протоспафарием Константином (Constantine Lips) в его собственную страну.

После этого Апоганем опять явился к блаженному василевсу и был возведен им в достоинство патрикия. Склонили его и к тому, чтобы вять в жены дочь упомянутого Константина (Constantine Lips). Под этим предлогом он попросил также дом, и получил он тоже "Дом варвара" (Βάρβαρος) без хрисовула (golden bill)[33]. Облагодетельствованный василевсом, он тогда вернулся в свою страну, чтобы вновь прибыть и заключить брак. Но через несколько дней после благополучного прибытия в свою страну он завершил срок своей жизни. Брат же его Крикорикий (Grigor Krikorikios Bagratid) своими грамотами испрашивал входа в царственный град для получения назначенной ему роги из рук святого ва-силевса и для пребывания в течение некоторого времени в богохранимом граде. К сему он просил о получении для жительства дома, предоставленного ранее его брату, который блаженный василевс и дал ему по той причине, что он недавно подчинился и для того, чтобы побудить прочих архонтов востока к подобному желанию подчиниться ромеям. Однако он не дал хрисовульного документа о дарении ему этого дома.

По прошествии достаточного числа лет, когда скипетр царства ромеев взял блаженный василевс Роман (Romanos I Lekapenos, 920 – 944), этот Крикорикий заявил, что он не в состоянии владеть "Домом варвара", и просил о получении вместо него проастия[34] в Кельцине[35] или [проастия] Тацата[36], или в каком-либо ином месте, где велит василевс, чтобы в случае набега агарян (Arabs) на его страну ок мог отправлять туда свою родню и имущество. Василевс же, не располагая точными сведениями о деле, но, думая, что Таронит имеет "Дом варвара" по царскому хрисовулу (золотая булла) блаженного Льва, дал ему проастий (усадьба) Григоры в Кельцине[37], а взамен забрал, разумеется, дом. Но и он не выдал ему хрисовула (golden bill) на проастий (усадьба).

Через некоторое время этому василевсу написал Торник (Grigor Krikorikios Bagratid), племянник Таронита, сын известного Апоганема (Άπογάνεμ): ""Дом варвара" блаженнейший василевс Лев даровал моему отцу, а после смерти моего отца - поскольку ч был малолетним и сиротою - дядя мой из-за своей власти овладел его домом, постоянно обещая мне, что когда я достигну совершеннолетия, то получу отеческий дом. А ныне, как я узнал, мой дядя отдал этот дом твоей царственности и получил в возмещение проастий Григоры в Кельцине"

От этих-то царских милостей архонту Тарона зародилась и взросла зависть к нему и у Какикия, архонта Васпаракана (Βασπαρακά, Βασπαρακανίτης, east of lake Van)[38], и у Адранасира (Άδρανασήρ), куропалата Ивирии, и у Асотикия[39], архонта архонтов, которые, ропща, написали василевсу, по какой, мол, причине один Таронит пользуется царской рогой, а все они не получают ничего. "Ибо какую, - говорили они, - особую, помимо нашей, несет он службу или в чем он больше нас приносит пользы ромеям? Посему должно, чтобы или мы так же, как он, получали рогу (дар), или он оказался лишенным этого дара". Блаженный василевс Роман (Romanos I Lekapenos) написал им в ответ, что не от него определена рога Тарониту (Grigor Krikorikios Bagratid), чтобы и ее теперешняя отмена была в его власти, а от блаженнейшего василевса. И несправедливо это - преемникам отменять установленное прежде царствовавшими. Написал он, впрочем, и самому Тарониту, ставя его в известность об огорчении и ропоте названных мужей. Тот же заявил, что не может предоставлять ни золота, ни серебра, но обещал, помимо посылаемых по форме подарков, давать одеяния и медные сосуды, стоящие до десяти литр, что и выплачивал в течение трех или четырех лет. После этого он известил, что не в силах предоставлять такой пакт[40], он просил, впрочем, о том, что либо он получает рогу безвозмездно[41], как при блаженнейшем василевсе Льве (Leo VI ), либо она отменяется. Поэтому ради того, чтобы не были в обиде Какикий, куропалат и прочие, упомянутый блаженный василевс Роман (Romanos I Lekapenos) отменил ее. Но как бы для его утешения он возвел после этого сына его Асотия(Άσωτίου), оказавшегося в городе, в патрикии и, достаточно его облагодельствовав, отослал домой.

Когда магистр Крикорикий (Grigor Krikorikios Bagratid) оставил эту жизнь, Торникий (Τορνίκιος), сын Апоганема, заявил, что имеет сердечное желание явиться для лицезрения василевса. В ответ василевс отправил протоспафария переводчика Кринита (Κρινίτης)[42], который и привел в город упомянутого Торникия. Василевс возвел этого Торникия в ранг патрикия. Предъявил он, однако, права и на ''Дом варвара" и, услышав, что его дядя, получив проастий в Кельцине, отказался от власти на дом, сказал, что его дядя не может менять отеческое наследие Торникия. Он просил о получении либо дома, либо проастия, а если это невозможно, то пусть то и другое перейдет к василевсу, чтобы не обладали этим его двоюродные братья. По этой причине василевс, когда старец Таронит (Grigor Krikorikios Bagratid) уже умер, отобрал проастий и дома не отдал взамен, поскольку, как было выше сказано, не было выдано хрисовула (golden bill) на какое-либо из этих имуществ.

После сего явился в царственный град известный Панкратий (Παγκράτιος)[43], старший сын того Крикорикия Таронита (Grigor Krikorikios Bagratid). Он был возведен василевсом в достоинство патрикия и стал стратигом Тарона. Попросил он и выдать за него одну из царских родственниц, и василевс дал ему в жены сестру магистра Феофилакта[44]. После заключения брака было составлено и завещание, в котором он заявлял: "Если у меня родятся сыновья от сей жены, то чтобы они обладали всею страною моей как наследием предков". К сему он попросил василевса отдать ему проастий Григоры, чтобы поселить в нем патрикию, свою жену, а после ее смерти этот проастий снова будет у его царственности. Василевс дал согласие и на это и, значительными милостями его удостоив, отослал вместе с женою в его страну. Сыновья же магистра Крикорикия, и сам патрикий Панкратий, и патрикий Асотий (Άσωτίου), весьма огорчали и притесняли их собственного двоюродного брата, патрикия Торникия (Τορνίκιος), который, не вынося их нападений, написал василевсу, чтобы он послал верного человека принять его страну, а его самого, жену и ребенка его доставить к василевсу. Василевс отправил протоспафария Кринита, переводчика, чтобы, согласно его просьбе, принять [страну] и привести его в богохранимый град. Когда Кринит достиг этой страны, он уже не застал его в живых. Перед смертью он распорядился, чтобы вся его страна была подвластна василевсу ромеев, а жена и его ребенок отправились к василевсу. По ее прибытии василевс дал ей для жительства монастырь в Псомафевсе (Ψωμαθεύς)[45] протоспафария Михаила, некогда бывшего коммеркиарием (tax collector)[46] Халдии. Упомянутый Кринит был вновь отправлен василевсом, чтобы принять страну Апоганема, то есть долю патрикия Торникия. Но в ответ оттуда направили послов сыновья Таронита, двоюродные братья умершего, прося взамен отдаваемого ими Улнутина (Ούλνούτιν, city) [47] дать им страну их двоюродного брата, ибо они не смогут прожить вообще, если василевс овладеет страной их двоюродного брата как своей собственной. По доброте своей согласясь, василевс выполнил их просьбу и отдал им страну Апоганема, их двоюродного брата, а сам взял Улнутин (Ούλνούτιν, city) вместе го всей его округой. Вся же страна Тарон оказалась разделенной пополам, одной ее половиной владели сыновья магистра Крикорикия, а другой - сыновья патрикия Апоганема, их двоюродные братья.

44. О стране Апахунис[1] и о крепостях Манцикиерт[2], Перкри[3], Хлиат, Халиат[4]. Арцес[5], Тиви[6], Херт, Саломас[7] и Цермацу[8]

Должно знать, что до Асотия (Άσωτίου)[9], архонта архонтов, отца Симватия (Συμβάτιος), архонта архонтов (которого обезглавил эмир Персии Апосатэ (Άποσάται)[10] и который породил двух сыновей - Асотия[11], после отца ставшего архонтом архонтов, и Апасакия[12], затем почтенного в качестве магистра), три упомянутые крепости - Перкри (Περκρί), Халиат (Χαλιάτ, Χλιάτ) и Арцес (Άρζές) - были под властью Персии.

[Знай], что архонт архонтов сидел в Великой Армении[13], в крепости Карс[14], и владел как тремя вышеназванными крепостями, Перкри, Халиатом и Арцесом. так и Тиви (Τιβί), Хертом (Χέρτ) и Саламасом (Σαλαμας).

[Знай], что Апелварт (Άπελβάρτ)[15] правил Манцикиертом (Μανζικίερτ) и находился под властью [Асотия], архонта архонтов, отца Симватия (Συμβάτιος), архонта архонтов. Но сам Асотий, архонт архонтов, дал этому Апелварту также крепость Хлиат, Арцес и Перкри, ибо упомянутый Асотий, архонт архонтов, отец Симватия, архонта архонтов, владел всеми странами востока. Когда же Апелварт умер, его власть получил его родной сын Авелхамит[16], а когда умер Авелхамит, его властью обладал его старший сын Апосеватас[17]. Когда Симватий, архонт архонтов, был убит эмиром Персии Апосатэ, Апосеватас самовластно и бесконтрольно, как господин и независимый правитель, владел и крепостью Манцикиерт, и прочими крепостями и странами. Он подчинился, [однако], василевсу вместе с двумя другими его братьями, Аполесфуетом (Άπολεσφούετ)[18] и Апоселми (Άποσέλμης)[19], ибо доместик схол (Byzantine commander of center tamgas ~ units)[20] при всяком случае нападал на их крепости, разорял и опустошал их страны. Они предоставляли и пакты василевсу ромеев за их крепости и земли.

Но со времени вышеназванного Асотия, архонта архонтов, отца Симватия и деда как второго Асотия, так и магистра Апасакия, вплоть до времени жизни второго Асотия, архонта архонтов, эти три крепости находились под властью архонта архонтов, и взимал с них архонт архонтов пакты. Кроме того, и крепость Манцикиерт со страною Апахунис, Кори[21] и Харка[22] находились под впастью и господством того же архонта архонтов вплоть до того времени, когда Апосеватас, эмир Манцикиерта, вместе с его двумя братьями, Аполесфуетом (Άπολεσφούετ) и Апоселми (Άποσέλμης), подчинились василевсу, предоставляя пакты (tribute, дань) и за крепости, и за их земли. Когда [же] архонт архонтов оказался рабом василевса ромеев, как им назначаемый и от него получающий это достоинство, оказались, разумеется, у василевса ромеев также и находившиеся во владении того крепости, городки и земли.

[Знай], что, когда Симватий, архонт архонтов Великой Армении, был схвачен Апосатэ, эмиром Персии, и был им обезглавлен, Апосеватас, сидящий в крепости Манцикиерт, владел крепостью Халиат, крепостью Перкри и городком Арцес.

[Знай], что второй брат Апосеватаса, Аполесфует, и его племянник и пасынок Ахмет владели крепостью Хлиат, крепостью Арцес и крепостью Алцике (Άλτζικέ, on north bank of lake Van)[23] и сами подчинились василевсу ромеев, оказались под его властью и уплачивали пакты (как и старший их брат Апосеватас) за их крепости и их земли[24].

[Знай], что третий брат Апосеватаса и Аполесфуета, Апоселми, владел крепостью Цермацу вместе с землями ее. И он подчинился василевсу ромеев и давал пакты, как и старший его брат Апосеватас и второй его брат Аполесфует[25].

[Знай], что, когда умер Апосеватас, крепостью Манцикиертом с ее территориями и всем ее владением обладал Абдерахим[26], сын Апосеватаса; когда же умер Абдерахим, второй брат Апосеватаса, дядя Абдерахима, владел крепостью Манцикиерт и всеми выше означенными странами, а когда умер и он, владел третий брат, то есть Апосеватаса и Аполесфуета, Апоселми и Манцикиертом, и всеми прежде названными странами. [Знай], что Апосеватас имел сына Абдерахима и [еще] Апелмузе[27]. [Знай], что Аполесфует имел пасынка и племянника Ахамета, ибо дуло у него сына, а пасынка и племянника своего он считал за сына. [Знай], что Апоселми имел сына Апелварта, ныне владеющего Манцикиертом.

[Знай], что, когда умер Апосеватас, он оставил эмиром Абдерахима, своего сына; второй же его сын Апелмузе был слишком мал и поэтому был не принят во внимание для занятия власти отца и своего брата.

[Знай], что Апосеватас, старший брат, сидел в крепости Манцикиерт владел, как сказано, следующими странами: Апахунис, Кори и Харка. Он давал за них пакты василевсу ромеев. Когда он умер, владел его сын Абдерахим и сам платил вышеупомянутые пакты, ибо, как сказано, брат его Апелмузе был совершенно мал.

[Знай], что, когда умер Абдерахим, а брат его Апелмузе был не принят в расчет как ребенок, владел крепостью Манцикиерт и подчиненными ей вышеназванными странами второй брат Апосеватаса, ранее упомянутый Аполесфует, дядя Абдерахима, и из-за младенчества оставленного в небрежении брата его Апелмузе.

[Знай], что, когда умер Аполесфует, крепостью Манцикиерт вместе с ранее названными местами владел третий брат Апосеватаса, то есть Апоселми. А названные выше Ахамет, племянник и пасынок Аполесфуета, с ведома и по желанию Аполесфуета владел Хлиатом, Арцесом и Перкри. Ибо Аполесфует, не имея сына, как сказано ранее, этого племянника и пасынка своего считал наследником всего своего имущества, крепостей и своих земель.

[Знай], что, когда умер Апоселми, владел крепостью Манцикиерт с его округой его сын Апелварт. А Ахмет владел тремя крепостями: крепостью Хлиат, крепостью Арцес и крепостью Алцике.

[Знай], что этот Ахмет был рабом василевса, как выше сказано, пре доставляя пакты и за себя самого, и за своего дядю Аполесфуета. Но Апелварт хитростью и коварством умертвил его и захватил три эти крепости: крепость Хлиат, крепость Арцес и крепость Алцике. Василеве должен вернуть их как являющиеся его собственностью.

[Знай], что все эти вышеназванные крепости и ранее упомянутые страны де были под властью Персии или под властью амермумна (άμερμουμνής ~ Arabic amir al-mümınin ~ Caliph), но находились, как сказано, в дни господина василевса Льва под властью Симватия, архонта архонтов, а после этого оказались под властью трех братьев, вышеозначенных эмиров: Апосеватаса, Аполесфуета и Апоселми. В их дни они были подчинены, обложены пактом и оказались под властью василевсов ромеев.

[Знай], что, если василевс владеет этими тремя крепостями, Хлиатом, Арцесом и Перкри, персидское войско не может выступать против Романии, поскольку они находятся между Романией и Арменией и являются заслоном и стоянками для войск[28].

45. Об ивирах (Ίβήρων)

Должно знать, что ивиры (Ίβήρων), а именно - люди куропалата[1], похваляясь, утверждают, что происходят от жены Урии (Хеттеянина), прелюбодействовавшей с Давидом (Δαυίδ), пророком и василевсом. Они происходят, по их словам, от рожденных ею детей Давида, являются родственниками Давида, пророка и василевса, а тем самым и пресвятой богородицы (Jesus Crist, Virgin Mary), ибо и она происходила от семени Давидова. Поэтому мегистаны (commander-in-chief)[2] ивиров беспрепятственно берут в жены своих родственниц, полагая, что соблюдают древнее законоположение. Они говорят, что род их идет из Иерусалима и что они были предупреждены во сне уйти из тамошних мест и поселиться в краях Персии, а именно - в той стране, в которой живут ныне. Предупрежденными же и ушедшими из Иерусалима были знаменитый Давид и его брат Спандиат (Σπανδιάτης)[3]. Этот Спандиат, как они утверждают, обрел от бога милость не быть пораженным в битве мечом в любой член тела, кроме сердца, которое он и защищал в сражениях неким прикрытием.

Поэтому персы боялись и страшились его, а он победил и подчинил их и поселил своих родичей ивиров в труднодоступных местах, находящихся и ныне в их владении, из которых они понемногу расселились, увеличившись в числе и став великим народом. Итак, впоследствии, когда василевс Ираклий (Ηράκλειος, 610 – 641)[4] выступил войной против Персии, они соединились с ним и участвовали в походе и с тех пор подчинили (скорее страхом перед Ираклием, василевсом ромеев, чем собственной силой и могуществом) иного городов и мест персов, поскольку со времени, когда василевс Ираклий победил персов и в ничто обратил их царство, персы стали легко одолимы и готовы к покорности не только для ивиров, но и для сарацин (Moslems). Поскольку, как они сами говорят, они происходят из Иерусалима, постольку великое почтение они питают к нему и к гробу господа нашего Иисуса Христа, и от времени до времени щедро шлют деньги патриарху святого града и тамошним христианам[5]. А вышеназванный Давид, брат Спандиата, породил Панкратия, Панкратий породил Асотия, Асотий - Адранасэ[6], которого Лев (Leo VI), христолюбивый василевс ромеев, почтил саном куропалата. Спандиат же, брат ранее названного Давида, умер бездетным. Со времени переселения их из Иерусалима в ныне населяемую ими страну минуло до сей поры (то есть до 10 индикта (Sept. 951 — Aug. 952) 6460 года от сотворения мира[7]), до царствования Константина и Романа (Romanos II The Purple-born), христолюбивых и багрянородных василевсов ромеев[8], - 400 лет или даже 500.

Следует знать, что христолюбивый и багрянородный приснопамятный василевс Лев (Leo VI), услышав, что в месте под названием Фасиана[9] сарацины (Moslems), придя, обратили тамошние церкви в крепости, послал патрикия, стратига Армениаков[10] Лалакону[11] вместе со стратигом Колонии[12], стратигом Месопотамии[13] и стратигом Халдии[14], и они разрушили эти крепости, освободив церкви и разорив всю Фасиану (Φασιανήν), находившуюся в то время во владении сарацин. Затем он снова отправил магистра Катакалона (Κατακαλόν), доместика схол (главнокомандующий)[15], который, придя к крепости Феодосиуполь[16] и опустошив всю округу, предав страну Фасиану и крепости вокруг нее той же погибели, вер нулся нанеся таким образом великий удар по сарацинам.

А в царствование господина василевса Романа (Romanos I Lekapenos) магистр Иоанн Куркуас (Κουρκούας), отправившись против крепости Тивия, на пути к ней разорил всю страну Фасиану, ибо ею владели сарацины. Но и патрикий Феофил, брат ранее названного магистра Иоанна, когда он впервые был стратигом в Халдии, разграбил эту страну Фасиану, так как и тогда она была во власти сарацин. Ибо пока не был заключен договор с феодосиуполитами (Theodosioupolis), в стране Фасиане не оставалось ни деревни, как и у крепости Авник[17]. А ивиры постоянно хранили любовь и дружбу с феодосиуполитами, авникиотами, манцикиертцами и со всей Персией, но в фасиане они никогда не овладевали [какими-либо] местами.

[Знай], что господин Лев (Leo VI ), василевс, и господин Роман (Romanos I Lekapenos), и сама наша царственность неоднократно домогались крепости Кецеон (Κετζέον)[18], чтобы захватить ее и ввести [туда] таксатов (mercenary garrison)[19] (дабы Феодосиуполь не получал оттуда снабжение хлебом), и уверяли и куропалата, и его братьев[20], что, после того как Феодосиуполь будет взят, они [вновь] получат эту крепость. Но ивиры не согласились сделать это из-за любви к феодосиуполитам и из нежелания, чтобы крепость Феодосиуполь была разорена. Напротив, они возражали господину Роману и нашей царственности, говоря: "Если мы сделаем это, мы можем показаться бесчестными в глазах соседей наших, например - магистра и эксусиаста Авасгии (Άβασγία)[21], Васпараканита (Βασπαρακά, Βασπαρακανίτης)[22] и правителей армян[23]. Они смогут сказать, что василевс считает ивиров неверными, и куропалата, и братьев его, что он не доверяет им и потому забрал у них крепость. Лучше пусть василевс пошлет турмарха[24] или какого-нибудь засилика, и пусть тот сидит в крепости Кецеон и надзирает". И они получили отповедь в повелении: "Какая польза посылать турмарха или василика? Даже если вступит [в крепость] либо турмарх, либо василик, то он может войти [лишь] с десятью или двенадцатью людьми и сумеет [с ними] расположиться на постой, который он получит у вас. Но поскольку много существует путей, которые ведут в крепость Феодосиуполя, он не может видеть из крепости караваны[25], входящие в крепость Феодосиуполя, а караваны могут вступать в Феодосиуполь ночью, когда те ничего не подозревают".

Итак, из-за нежелания ивиров, чтобы Феодосиуполь был разграблен, а скорее - ради того, чтобы он был снабжаем хле бом они не послушались и не отдавали крепость Кецеон, хотя получили и письменные клятвы, что, после того как Феодосиуполь будет взят, эта крепость будет возвращена им.

[Знай], что ивиры никогда не испытывали желания грабить или пленять в округе крепости Феодосиуполя или его деревень, или в крепости Авникий, или в деревнях вокруг него, или в крепости Манцикиерт и в ее владениях.

[Знай], что, поскольку куропалат настаивает на местах Фасианы, домогаясь всей Фасианы и крепости Авникий, под тем предлогом, что он имеет хрисовулы (золотая булла) блаженного василевса господина Романа (Romanos I Lekapenos) и нашей царственности, копии их он и послал нам с протоспафарием Зурванелом (Ζουρβανέλης)[26], своим азатом (free people)[27], рассмотрев их, мы обнаружили, что они не имеют никакой силы.

The Türkic name As (As-guzai, Ishguza) for Scythians became a generic name “aznat, aznavar” for free people in Persia, with allophones in Armenian and Georgian, “azat” and “aznaur” respectively. The Persian peasantry was enslaved, it was not free.

Ведь хрисовул (золотая булла) нашего тестя содержит обещание самого куропалата, как он подтвердил это клятвой, подписавшись собственной рукой, хранить верность нашей царственности, сражаться с нашими врагами, а друзей защищать, подчинить восток нашей царственности, овладевать крепостями и совершать великие дела к угоде нашей[28]. А ему было обещано тестем нашим, что если он будет блюсти такую верную службу и благоразумие, то пребудет неколебимым и сам, и его родичи во власти своей и господстве, и [василевс] не изменит границы его мест, но сохранит их в соответствии с договорами с прежними василевсами и не переступит по ту сторону рубежей, что [василевс] не препятствует ему в разрушении Феодосиуполя и прочих вражеских крепостей, хотя бы он осаждал их один или с помощью нашего войска. Вот какие пункты содержат хрисовулы (золотая булла), которые не дают куропалату никакого оправдания, ибо один из них, [хрисовул] тестя нашего, возвещает, что мы не оттесняем его от древних пределов его страны и, если он может, один ли или с нашим войском, то да осадит и разрушит Феодосиуполь и прочие крепости врагов, но не овладеет ими в полную собственность и господство; другой же [хрисовул] - нашей царственности - гласит, что какие бы места он сам ни был в состоянии [ныне] собственною силой подчинить у агарян (как и его племянник, магистр Адранасэ (Άδρανασέ))[29] или ни подчинил впредь, то да имеет их в собственности и господстве.

Поскольку он собственной силой не подчинил ни Феодосиуполя, ни Авникия (Άβνίκιον), ни Мастата (Μαστάτον)[30], то не должен и владеть ими, как находящимися по сю сторону реки Эракса[31], то есть Фасиса (Φασις, Έραξ, upper Aras/Arax), ибо крепость Авникий донене была самостоятельной и самовластной, имеющей собственного эмира. Неоднократно войско василевса разоряло ее, да и протоспафарий и стратиг Иоанн Арравонит (Άρραβωνίτης)[32], и патрикий Феофил, ныне стратиг Феодосиуполя, и прочие стратиги брали в ней великую добычу и полон, сжигая ее деревни, тогда как куропалат никогда не разорял ее. Когда ее деревни были опустошены нашей царственностью, подкрались ивиры и завладели ими, пытаясь затем захватить крепость. Эмир же, часто побуждаемый патрикием и стратигом Феофилом и видящий, что ниоткуда не получает он надежд на жизнь, покорился и согласился стать рабом нашей царственности, отдав заложником собственного сына. Мастат, однако, оставался у феодосиуполитов. Когда магистр Иоанн осаждал Феодосиуполь в течение семи месяцев, то из-за того, что не смог овладеть им, он, послав войско, взял эту крепость Мастат и ввел в нее протоспафария Петрону Воилу (Βόιλας)[33], бывшего тогда катепаном Никополя. А магистр Панкратий[34], участвовавший в походе на Феодосиуполь вместе с самим магистром [Иоанном], когда тот собрался уходить, попросил отдать ему эту крепость, принеся ему письменную клятву держать ее и никогда не отдавать сарацинам (Moslems). Поскольку Панкратий был христианином и рабом нашей царственности, [Иоанн], поверив его клятве, отдал крепость названному Панкратию, а тот вновь вернул ее феодосиуполитам. Когда Феодосиуполь был взят, ивиры, подобравшись [к Мастату], овладели им. Итак, у них нет оснований требовать ни крепости Мастат, ни Авникия. Но так как куропалат является верным и истинным рабом и "другом" нашим[35], то в соответствии с его просьбой границей Фасианы да будет река Эракс, то есть Фасис[36], так что левой стороной от нее, в направлении к Ивирии, пусть владеют ивиры, а правая, которая обращена к Феодосиуполю 7, будь там крепости или деревни, пусть находится у нашей царственности, иначе говоря - чтобы река была границей между обеими сторонами, как блаженный Иоанн Куркуас, когда он был еще жив, на вопрос об этом сказал, что река удобна в качестве границы. Истинное же право не обосновывает никакой власти куропалата ни на владение землями по ею сторону реки, ни на обладание ими по ту сторону, ибо все эти места феодосиуполитов пленили и выжгли войска нашей царственности, и никогда без нашего войска ивиры не выступали и не разоряли Феодосиуполя, а, напротив, относились к его жителям всегда как к друзьям и торговали с ними. На словах они хотели бы, чтобы Феодосиуполь был захвачен, а в глубине сердца никогда не желали, чтобы он был взят. Но царственность наша, как сказано, из любви к куропалату пожелала, чтобы река Эракс, или Фасис (Φασις, Έραξ, upper Aras/Arax), служили границей меж обеими сторонами, и [ивиры] должны довольствоваться означенными владениями и не домогаться ничего большего.

46. О генеалогии ивиров[1] и о крепости Ардануци (Άρδανούτζη)[2]
(Chapter on subjugation of Kayi emirs)

Да будет известно, что Панкратий и Давид Мабалис, а это означает "всесвятой", были сыновьями великого Симватия Ивира[3]. Ардануци достался в наследство Панкратию, а Давид получил иную страну. Панкратий породил трех сыновей, Адранасера, Куркения и патрикия Асотия (он же Кискасис) (Κισκάσης, ’Ασώτιος)[4], и разделил меж ними свою страну. Ардануци достался его сыну Куркению (Κουρκένιος)[5], а когда тот умер бездетным, он оставил его своему брату Асотию, то есть Кискасису. Патрикий же Асотий, он же Кискасис, взял в зятья по своей дочери известного Куркения, магистра, который, укрепившись, насильно отобрал у своего тестя Асотия Ардануци и отдал ему взамен Тирокастрон[6] и поречье Ацары[7], являющейся границей Романии у Колорина. Женой же патрикия Асотия Кискасиса была сестра магистра Георгия, эксусиаста Авасгии[8]. Когда поднялись друг против друга магистр Куркений и магистр Георгий, эксусиаст Авасгии, то из-за того, что патрикий Асотий был в военном союзе с эксусиастом Авасгии, Куркений, одолев, отнял и возмещение, которое он дал ему за Ардануци, изгнал его, и тот ушел в Авасгию. Когда умер магистр Куркений, Ардануци был оставлен его жене, дочери патрикия Асотия Кискасиса, как ее вотчина. А когда страну магистра Куркения делили оружием куропалат Асотий, магистр Георгий, эксусиаст Авасгии, и магистр Панкратий, брат вышеназванного куропалата, они пришли, [наконец], к соглашению и каждый взял находящееся поблизости от него. Ардануци лежал по соседству с Симватием, сыном ранее упомянутого Давида. Тогда все они захватили жену магистра Куркения, то есть дочь патрикия Асотия Кискасиса, говоря [ей] так: "Ты, будучи женщиной, не можешь владеть крепостью". И отдал тогда Симватий в возмещение за крепость женщине [иные] деревни и забрал эту крепость Ардануци.

Должно знать, что между этими ивирами имеется следующий вид родства. Мать Давида и [мать] Адранасэ куропалата, отца нынешнего куропалата Асотия, были дочерьми двух братьев, то есть двоюродными сестрами. Женой Симватия, сына Давида, была дочь магистра Панкратия, отца Адранасэ, нынешнего магистра, а когда она умерла, Адранасэ взял сестру Симватия, сына Давида.

[Знай], что крепость Ардануци (Άρδανούτζη, Ardanuç/Artanuji/Artvin) весьма сильна, обладает она и большим рабатом[9], подобно небольшому городу[10]; товары из Трапезунда, из Ивирии, из Авасгии, из всех армянских стран и из Сирии приходят туда, и она взимает с этих товаров огромный коммеркий (combined trade taxes)[11]. Область[12] же крепости Ардануци, то есть Арци (Άρζΰν), велика и плодородна и является ключом и к Ивирии, и к Авасгии, и к мисхиям (Μισχιοί ~ Mesketi, Meshians ~ Türkic Masgut people?)[13].

Mesketia ca 1900 AD

[Знай], что блаженный василевс господин Роман (Romanos I Lekapenos) отправил патрикия и друнгария флота Константина[14], бывшего в то время протоспафарием и манглавитом[15], дав ему магистратский иматий[16], для того чтобы сделать магистром Куркения Ивира. После того как патрикий и друнгарий флота Константин, уйдя, дошел до Никомидии[17], [в Константинополь] вошел монах Агапий из обители Кимина, который в то время посетил святой град[18] ради поклонения. Когда он проходил по Ивирии, он побывал в крепости Ардануци. Патрикий Асотий, называвшийся также Кискасис (Κισκάσης, ’Ασώτιος), враждовал [тогда] со своим зятем Куркением и сказал монаху Агапию; "Заклинаю тебя богом и силою честного и животворящего креста, чтобы ты, уйдя в город, сказал василевсу, дабы он послал [людей], принял мою крепость и имел ее под своею властью".

Монах Агапий, вступив в город, рассказал василевсу о том, что говорил ему патрикий Асотий Кискасис. Поскольку же вышеназванный патрикий и друнгарий флота Константин находился в Никомидии по ранее упомянутому делу об избрании Курения Ивира в магистры, он получил по повелению василевса питтакий[19] патрикия Симеона протоасикрита[20], гласящий: "Святой наш василевс повелевает оставить все твои поручения и срочно отправиться к патрикию дсотию, называемому также Кискасисом, и принять его крепость Ардануци, ибо он известил нашего святого василевса через монаха Агапия, чтобы был послан верный и близкий человек для принятия его крепости Ардануци. Когда ты прибудешь в Халдию, возьми дельных архонтов, которых уы знаешь как мужественных и верных людей, вступи и овладей этой крепостью". Когда патрикий и друнгарий флота Константин прибыл в Халдию, он взял дельных турмархов и архонтов и войско числом до 300 человек и вступил в Ивирию, его перехватил блаженный Давид, брат Асотия, нынешнего куропалата[21], спросив его: "Куда ты послан василевсом, какую службу ты должен исполнить, ведя с собою такое войско?" Ибо они опасались из-за смерти куропалата Адранасэ, как бы василевс не решил возвести в куропалаты Куркения, так как тем временем сыновья куропалата Адранасэ после смерти их отца имели некие раздоры со своим двоюродным братом. Поскольку Куркений отправил к василевсу с великими дарами своего первого человека[22], прося о куропалатстве или о магистрате, четверо братьев, а именно - сыновья куропалата Адранасэ, подозревали, что [Константин] прибыл туда ради того, чтобы сделать Куркения куропалатом. Патрикий Константин, однако, ответил: "Я веду такое войско, чтобы возвести в магистры Куркения". После того как этот патрикий Константин прибыл в страну Куркения, он почтил его как магистра и, простившись с ним, [сказал]: "Я отправляюсь к магистру Давиду". Сей патрикий Константин имел повеление от василевса и подарки также для Давида. И вступил он в крепость патрикия Асотия Кискасиса, в Арданупи, и отдал ему повеление для него от василевса, гласящее что-то не о крепости Ардануци, а о других делах.

Сказал же ему патрикий Константин следующее: "Хотя повеление ничего не говорит о крепости Ардануци, но, так как монах Агапий пришел к василевсу и известил его о том, что ты заявил о крепости Ардануци, василевс и послал меня, чтобы я принял крепость и ввел в нее приведенное [мною] войско". Поскольку же, как ранее упомянуто, патрикий Асотий Кискасис находился во вражде со своим зятем Куркением, он предпочел отдать свою крепость василевсу. Патрикий Константин имел с собой знамена и дал [одно из них] патрикию Асотию Кискасису. Тот же, укрепив его на копье, передал патрикию Константину со словами: "Водрузи это наверху стены, чтобы ведали все, что от нынешнего дня эта крепость является крепостью василевса". И когда патрикий Константин совершил это, водрузил знамя на верху стены и, согласно обычаю, восславил василевсов ромеев, всем стало известно, что патрикий Асотий - он же Кискасис - подарил крепость Ардануци василевсу. Итак, великий Давид не отдал свою страну василевсу, хотя она близка к границам турмы Акампси (Άκαμψη(ς), Chaldia) и Мургулы (Μουργούλη, Chaldia, Murgul-su river)[23]. Итак, патрикий Константин известил василевса, отправив два донесения, одно повествующее о том, как он почтил Куркения в магистры и как Куркений принял магистрат и восславил василевса, другое же, рассказывающее о крепости Ардануци, как он принял ее от патрикия Асотия Кискасиса, о том, что великий раздор и вражду имеют друг с другом патрикий Асотий и его зять магистр Куркений, и о том, чтобы василевс [поэтому] послал подмогу для защиты этой крепости и, если это возможно, чтобы прибыл [туда] и доместик схол[24]. Видя [все] это, ивиры, и магистр Куркений, и магистр Давид, брат куропалата Асотия, написали василевсу: "Если твоя царственность соглашается на это и вступает в глубь нашей страны, мы отходим от служения твоей царственности и соединяемся с сарацинами (Moslems), поскольку можем выдержать битвы и войны с ромеями и, будучи вынуждены, можем двинуть войско и против крепости Ардануци, и против ее области, и против самой Романии".

Прочтя это в грамотах вышеназванных архонтов, услышав [то же] от посланных ими людей и боясь, как бы они не соединились с сарацинами и не привели войска Персии против Романии, василевс отрекся, заявляя: "Я не писал протоспафарию и манглавиту Константину об этой крепости и ее области, чтобы он принял ее, а он, так сказать, по собственному неразумию сделал это". Так сказал василевс, желая окончательно успокоить их, а сам протоспафарий и манглавит Константин получил приказ, исполненный оскорблений и угроз: "Кто велел тебе делать это? Поскорее уходи из крепости, забери Асотия, сына покойного куропалата Адранасэ, и приведи его сюда, чтобы мы почтили его саном его отца, куропалата". Получив это, патрикий Константин оставил патрикия асотия Кискасиса в его крепости Ардануци, а сам, выступив, отправился к великому Давиду, передал ему повеление, которое имел для него, вернулся, вступил в Ивирию и нашел собравшихся воедино и магистра Куркения, и магистра Давида, брата куропалата Асотия. И начали они задирать и поносить патрикия Константина, говоря: "Ты оказался скрытным и дурным человеком, ибо не сказал нам о крепости Ардануци, что собираешься овладеть ею". И еще: "Не подходит это василевсу - владеть ею, ибо мы запросили по этому делу василевса и узнали, что василевс совершенно не ведает об этом деле, а ты сделал это из дружбы к патрикию Асотию Кискасису". Патрикий же Константин, возразив им, как подобает, взял Асотия, сына куропалата Адранасэ, привел его в город, и он был почтен василевсом в куропалаты (events of 923? - 937?)[25].

Что же сказать относительно случившегося в какие-либо времена между ромеями и различными иноплеменными народами? Ибо достойно, дражайший сын, чтобы ты не избегал знания об этом, дабы в подобных случаях, когда произойдет то же самое, у тебя благодаря предварительной осведомленности нашлось удобное противодействие[26].

47. О переселении киприотов история повествует следующее

Когда остров был захвачен сарацинами (Moslems)[1] и в течение семи лет оставался ненаселенным (population was relocated)[2], а архиепископ Иоанн[3] со своим народом[4] прибыл в царственный город, от василевса Юстиниана (Justinian II, 685-695, 705-711)[5] случилось пожелание[6] на шестом святом синоде (691-692)[7], чтобы тот вместе с .его епископами и с народом острова получил Кизик (city)[8] и совершал бы хиротонию (ordination)[9], когда где не случится епископа, до тех пор пока не восстановятся самовластие и права Кипра (ибо и сам василевс Юстиниан был киприотом, как доныне от древних киприотов утвердилось мнение[10]), так что было решено на святом шестом синоде рукоположить архиепископа Кипра проедром[11] (a priest from) Кизика, как записано в 39-й главе этого шестого святого синода.

Через семь лет по божьей воле василевс был побужден вновь заселить Кипр (in 698, by Tiberius III Apsimar, 698-705)[12]. Он отправил к амермумну Багдада (άμερμουμνής ~ Arabic amir al-mümınin ~ Caliph)[13] трех знатных киприотов, бывших уроженцами этого острова, называвшихся Фангумисами[14], вместе с неким разумным видным василиком[15], написав амермумну (άμερμουμνής ~ Arabic amir al-mümınin ~ Caliph), чтобы он отпустил на место находившийся в Сирии народ острова Кипра[16]. Вняв письму василевса, амермумн (άμερμουμνής ~ Arabic amir al-mümınin ~ Caliph) разослал по всем [частям] Сирии знатных сарацин (Moslems), собрал всех киприотов и переправил на место. Василевс же также отправил василика и переправил тоже живших в Романии [киприотов], то есть в Кизике, в Кивирреотах и во Фракисиях[17]. И остров был заселен.

48. Глава 39-я шестого святого синода, случившегося в Трулле большого дворца[1]

Поскольку брат и сослужитель наш Иоанн, проедр острова киприотов, вместе со своим народом переселился в Геллеспонтскую епархию - по причине варварских набегов и для того, чтобы избавиться от неволи у иноплеменников и подчиняться лишь скипетрам христианнейшей власти - из-за упомянутого переселения с острова, по провидению человеколюбивого бога и трудами христолюбивого и благочестивого нашего василевса, мы постановляем, чтобы сохранились неизменными права, предоставленные некогда богоносными отцами в Эфесе трону ранее названного мужа[2], чтобы Новый Юстиниануполь[3] обладал правами города Константинианы, а в нем поставленный боголюбивейшей епископ стоял над всеми Геллесспонтскими епархиями[4] и чтобы он рукополагался собственными епископами, в согласии с древним обычаем (ибо решили богоносные наши отцы, дабы сохранялись обычаи в каждой церкви), так что епископ города кизикинов подчинен проедру названного Юстиниануполя, подобно прочим всем епископам, подвластным упомянутому боголюбивейшему проедру Иоанну, от которого, ежели потребует необходимость, будет рукополагаться и епископ самого города кизикинов[5].

Так как мы столь детально изложили тебе и поведали выше об иноплеменных народах, справедливо было бы, чтобы ты обрел верное знание не только о переменах в управляемом нами государстве, но и обо всем царстве ромеев в различные времена[6], так, чтобы осведомленность о более близком и о собственном, упрочившись в тебе более, чем в других, сделала тебя более желанным для подданных[7].

Следует знать[8], что при Константине (Constantine IV "Bearded", 668 – 685), сыне Константина (Constans II Πωγωνάτος, 641 – 668), называемого также Погонатом[9], некий Каллиник[10], перебежавший к ромеям из Илиуполя (Helioupolis ~ Baalbek)[11], изготовил жидкий огонь[12], выбрасываемый через сифоны, с помощью которого ромеи, сжегши флот сарацин (Moslems) у Кизика, добыли победу.

49. Спрашивающий, каким образом славяне (Σκλάβωι) были поставлены на службу (δουλεύειν ~ servitude ~ в порабощение) и в подчинение (ύποκεΐσθαι ~ subjection ~ подчинение)[1] церкви Патр[2], пусть узнает из настоящего описания

According to Cronica de Monemvasia, Avaro-Slavs occupied and ruled Peloponnesus (except for Patras) for 218 years (fr. 587 to 805 AD) (Cronica di Monemvasia. p. 15. 134-140). The anonymous Chronicle narrates the Avaro-Slavic conquest and colonization of mainland Greece, covering a period from 587 to 805 AD. The term Σκλάβωι is traditionally interpreted for Slavs, and the DAI and Cronica de Monemvasia ethnological and social depictions are traditionally interpreted as Slavic, and then either accepted or disclaimed as legendary or untrustworthy. A reading of the term Σκλάβωι as Türko-Slavic, Avars being one polity af many that led the Türko-Slavic compacts, render the legendary or untrustworthy material true, by bringing into focus nomadic military and social practices. During the early periods of 6th - 8th cc., when the role of the Slavic and other farning element was secondary, the term Σκλάβωι should be rendered according to the ruling ethnicity of the polity, in the case of Peloponnesus, the Avars. The end of the Σκλάβωι domination of the Peloponnesus precisely follows the fall of the Avar Kaganate. It were Francs who brought about liberation of the Peloponnesus from the Avar rule. The Byzantine activities during the Avar domination are some background noise. Demographically, Slavs were a predominant component of the Avar state and colonozation, but Avar remained a ruling elite and main military force till the last days in the 805 AD. Unfortunately, non-Slavic historians with rare exceptions follow the Slavic historical interpretations.

Когда скипетр ромеев держал Никифор (Nikephoros I The Logothete, 802 – 811), они (Σκλάβωι), находясь в феме Пелопоннес[3] и задумав восстание, захватили сначала дома соседних греков (Γραικών) учинили грабеж[4]. Затем же, двинувшись на жителей города Патр[5], они торили равнины у его стен и осадили самый [город] (805 AD)[6], имея с собою также африканских сарацин (Moslems)[7].

The “unprovoked” attack was a typical retaliation for insubordination, undertaken by the local ruling Avar forces against their local subjects who failed to pay taxes due from the subject population. The history of Byzantium is full of such incidents, normally undertaken by the local ruler responsible for collection, it is a routine matter for both sides. Byzantines used the same tactics against non-paying “rebels”. The autonomy of the local (wing or province) administration was decisive in maintaining an integrity of the state. The timing of the retaliatory raid in the Peloponnesus coincides with the fall of the Avar central power, which in the eyes of the Peloponnesians freed them from paying taxes to the colonial power. Such retalitory raids did not involve the forces of the subjects, in this case Slavs, nor a mobilization of the tribal cavalry troops, because the abrupt cavalry raids against stationary soft targets were usually successful with fast raids and unpredictability of the targets. The term “Slavic revolt” can`t be taken literary, Byzantines did not control Peloponnesus for 218 years, and neither Avars, nor Slavs could revolt against the non-existing Byzantine rule. Ironically, the literary interpretation is a historical staple.

A speculation on the “restoration” of the Byzantine rule over Peloponnesus in the 805, and subsequent “Slavic revolt” does not hold water. The Byzantines had nerither the time to mobilize a reconquesta campaign, nor a time to wage a war, nor to impose taxes on the Avar population that ostensibly provoked a “Slavic revolt”, nor to start enforcing the Byzantine taxation, all that in the same 805 year. But mounting an Avar retaliatory raid, even with the assistance of the Fatimid marines, was a matter of a couple of weeks.

The popular speculations on the African Saracens is not much better, in light of a standing alliance between the Avars and Caliphate against Byzantium. The Arab army and fleet were manned and commanded by Türkic mercenaries, the Fatimid fleet partolled the shores of Sicily, Italy, and Dalmatia, and the Avar plundering campaign was in line with the Fatimid objectives. The Avar-Caliphate coordination should be expected.

The term Γραικών for Greeks is an oddball in the DAI lexicon, it carries a flavor of a non-Byzantine source.

Когда прошло достаточно времени и у наводящихся внутри стен начал сказываться недостаток необходимого, и в воде и в пище, они вынесли решение вступить в соглашение, получить заверение в безопасности и тогда подчинить им город[8]. Поскольку, впрочем, тогдашний стратиг[9] находился на границе фемы в крепости Коринф[10] и была надежда, что он придет и нападет на народ славян (Σκλάβωι), ибо заранее был оповещен архонтами[11] об их набеге, жители города постановили - прежде всего отправить посланцев в находящиеся к востоку части гор, понаблюдать и вызнать, не приближается ли стратиг, дав наказы и знак посланному, чтобы он, если увидит идущего стратига, при своем возвращении склонил знамя, как свидетельство о приходе стратига, а если этого нет, то чтобы держал знамя прямо, дабы впредь они не надеялись на приход стратига.

The location of the Byzantine military strategos in the territory of the thema Hellada under Byzantine suzerainity, and the Patra unpreparedness for military confrontation corroborate the impossibility of the “Slavic revolt”. Patra was a clear soft target, to set an example for non-behavior, and ensure continuation of the Avar Σκλάβωι control. Patra agreed to keep paying taxes to the Avars. The Avar troops removed the siege. The Corinth strategos was sitting out the siege in Corinth, it was clearly an inner affair of the Avars. The timeframe of the events did not even allow him to request and recieve instrictions from the Constantinopole.

Итак, лазутчик, уйдя и узнав, что стратиг не приближается[12], вернулся, держа знамя прямо. Однако по благости божией, ради заступничества апостола Андрея, когда конь споткнулся и всадник покачнулся[13], знамя склонилось, и жители крепости, увидя данный знак и с уверенностью полагая, что стратиг подходит, открыли ворота крепости и храбро бросились на славян (Σκλάβωι) (Σκλάβωι)[14]. Воочию узрели они и первозванного апостола, верхом на коне, вскачь несущегося на варваров[15]. Разгромив, разумеется, их наголову, рассеяв и отогнав далеко от крепости, он обратил их в бегство. А варвары, видя это, будучи поражены и ошеломлены неудержимым натиском против них непобедимого и неодолимого воина, стратига, таксиарха (centurion, 100 troops)[16], триумфатора и победоносца, первозванно го апостола Андрея, пришли в замешательство, дрогнули, ибо страх обуял их, и бежали в его всесвятой храм[17].

The anecdote of the Avars or Slavs seeking safety in a church belongs to the same hogwash as the horse-mounted apostle Andrew. Even allowing Slavic infantry or laborers participating in the siege, the first option for the nomads and peasants is to scatter, not to be cornered in a building. Even the most bent historical versions remain highly controversial about the Slavs` status prior to the 805 AD siege, the time of the Skleros` appointment as a strategos, and the fortification of the Patras after a long period of its decline.

Итак, стратиг (from a distance of 100 km of hilly road), когда прибыл на третий день после разгрома и узнал о победе апостола, сообщил василевсу Никифору и о набеге славян (Σκλάβωι), и о грабеже, полоне, разорении, опустошении и иных ужасах, которые при набеге они причинили краям Ахеи (northern Peloponnesus)[18], а также о многодневной осаде и непрерывном нападении на жителей крепости, как и о попечении, заступничестве, разгроме и полной победе, свершенной апостолом, как его воочию видели скачущим, преследующим врагов за их спинами и поражающим их, так что сами варвары осознали попечение о нас и заступничество апостола и посему сами искали убежища в его благочестивом храме. Василевс же, узнав об этом, распорядился так: "Поскольку разгром и полная победа одержаны апостолом, долгом является отдать ему все воинство неприятелей, добычу и доспехи". И он повелел, чтобы и сами враги со всеми их семьями, родичами и всеми им принадлежащими, а также и все их имущество были уделены храму апостола в митрополии Патр[19], в которой первозванный ученик Христа свершил подвиг в борьбе[20]; и выдал о сем сигиллий зтой митрополии[21].

Старые люди и еще ранее жившие поведали об этом, передавая устно последующим временам и людям, дабы, согласно пророку, грядущее поколение ведало о чуде, случившемся по заступничеству апостола, передало и рассказало о нем своим сыновьям, дабы они не забыли о благодеяниях, которые свершил бог через заступничество апостола[22]. С тех пор, таким образом, отданные митрополии славяне (Σκλάβωι) кормят стратигов, василиков и всех отправляемых народами в качестве заложников посланцев[23], имея для этого собственных стольников (τραπεζοποιούς)[24], поваров и всяких приготовителей пищи для стола, тогда как митрополия ничем не отягчается для этого, а славяне (Σκλάβωι) сами доставляют эти припасы[25] согласно распределению и соучастию своей общины[26]. Впрочем, приснопамятный и мудрейший василевс Лев (Leo VI) издал сигиллий[27], тщательно перечисляющий, что должны предоставлять эти приписанные к митрополиту люди[28], чтобы он не обирал их или чтобы как-либо иначе, по несправедливому измышлению, не подвергал их взысканиям[29].

From the contents of the Chapter 49 can be drawn that the nomadscleared from the Peloponnesus soon after 805 AD, and the Slav peasants remained there in the same status as under the Avar rule, a tax-paying, corvee-serving, domestic slaves, etc. dependent population, given to the church to be administered. The impositions were of a communal type, with a collective responsibility, which implied some kind of communal hierarchy. There is clearly no military capabilities among the leftover Slavs.

50. О славянах (Σκλάβωι) в феме Пелопоннес[1], о милингах (Μηλιγγών) и эзеритах (Έζεριτών)[2], и об уплачиваемых ими пактах (πάκτων ~ tribute ~ дань)[3], как и о жителях крепости Майна[4] и об уплачиваемом ими пакте

Следует знать, что славяне фемы Пелопоннес, восстав (840-841) во дни василевса Tеофила (829 – 842) и его сына Михаила (Michael III "Drunkard"), стали самостоятельными, творя грабеж, орабощение, разбой, поджоги и воровство[5]. В царствование Михаила, сына Феофила, в фему Пелопоннес был послан стратигом[6] протоспафарий[7] Феоктист[8], прозвище которого от Вриенниев[9], с войском и крупными силами, а именно с фракийцами, македонцами и прочими западными Аемами, чтобы воевать с ними и подчинить их[10]. И он подчинил и покорил "сех славян (Σκλάβωι) и прочих не подвластных[11] в феме Пелопоннес, остались, однако, одни милинги и эзериты[12] у Лакедемонии (Levrot river)[13] и Элоса[14]. Так как там есть большая и очень высокая гора, по названию Пентадактил (Taiget)[15], и так как она, наподобие шеи, вдается на большое расстояние в море, а также потому, что место это трудно доступно, они поселились по склонам этой горы, на одной стороне милинги, а на другой - эзериты[16]. Вышеупомянутый протоспафарий и стратиг Пелопоннеса Феоктист, будучи в состоянии подчинить и их[17], наложил на милингов 60 номисм (gold 270 g), а на эзеритов 300 (gold 1350 g), которые они и уплачивали, когда он был стратигом[18], как вплоть доныне слух об этом сохранился у местных жителей[19]. Но в царствование господина василевса Романа (Romanos I Lekapenos)[20] являвшийся стратигом в этой феме протоспафарий Иоанн Протевон[21] донес самому господину Роману о милингах и эзеритах, то, восстав, они ни стратига не слушаются, ни царскому повелению не подчиняются[22], а являются как бы независимыми и самоуправляющимися[23], не принимают от стратига архонта[24], не согласны ходить с ним в военные походы, не склонны исполнять иные службы для казны.

Archont vs Zupan

Constantine VII is consistent in discriminating terms Archont and Zupan. It was widely noted that the head of the Milingoi and Ezeritai is called Archont and not Zupan. The term Zupan belongs to the Middle Asian tribes of the Kangar circle: Uars/Wars (Avars), Kangars (Kangar and Bechenek/Bosnyak tribes), and Serbs. The implication is that the Milingoi and Ezeritai did not belong to the Kangar circle, and definitely not to the Avars. That leaves numerous possibilities: Agathyrsi, Huns, Bulgars, Savirs, Seklers, Scythians, and other lesser tribes.

The whole story does not fit the conclusion of the Chapter 49 on the weakness and meeknes of the Slavs. The supposition that Milingoi and Ezeritai are Slavs is baseed on the confusion of the term Σκλάβωι. First, to mount campaign, the strategos had to assemble an army from three themes, and then mount a war, indicating that the enemy was quite formidable. Second, two small tribal groups mounted a strong resistance to the Byzantine army and stopped it. Third, a pact was concluded with the enemy, which is a de facto recognition of them not beeing Byzantine subjects. The pact was a peace treaty that recognized Byzantine supremacy and established a fee for peace. Fourth, it required military service from the tribes, qualifying the tribes as military aptitudinal and a mercenary source. Fifth, the tribes did not accept intervention in their affairs, and did not accept an appointed gogernor. Six, the tribes were not imposed a per household assessment, as was done for the subjects of the empire, were not entered into the fisk books of the genicon (tax service). Sixth, they lived on the mountain slopes, unsuitable for peasantry, but suitable for pastures. Seventh, they were not imposed in-kind tax with self-delivery, as stipulated for the Slavs. Eighth, soon they rebelled, forcing a second campaign against them (842-850 ).There is a drastic difference in the treatment of these Σκλάβωι tribes and the Slavs, these Σκλάβωι were not a priory presumed to be statutory bondsmen.

The size of the price of peace can be assessed in terms of nomadic product, the horses. At Byzantine prices of about 1pound of gold per horse, 270 g of gold is a price for 3/4 of one horse, and 1350 g of gold is a price for about 4 -5 horses. Considering that an average family had about 6 horses per year for sale, for a whole tribe under normal conditions such a payment was no more than a symbolic burden. The tax on peasantry, including the Slavic peasantry, was much higher. In comparison, the collective tax on cities was in the same range, 100-300 numismata, or 1.5-5.0 kg of gold.

Пока дошло его донесение[25], стратигом для Пелопоннеса был избран протоспафарий Кринит Аротра (Κρινίτης)[26]. Когда донесение протоспафария и стратига Иоанна Протевона, извещающее о восстании упомянутых выше славян (Σκλάβωι) и о дурном повиновении, а вернее - неповиновении приказам василевса, прибыло и было пред ликом василевса господина Романа (Romanos I Lekapenos) прочитано, сему протоспафарию Криниту было ведено, чтобы он, поскольку они оказались в таком восстанин и неповиновении, выступил против них, разгромил в борьбе, покорил и уничтожил их[27]. Итак, начав войну против них в марте месяце, сжегши их посевы и разорив всю их землю, он преодолевал их сопротивление и вражду до месяца ноября[28]. С этого времени, видя свою погибеь, они попросили о переговорах по поводу подчинения и о том, чтобы явилось прощение за совершенное ранее[29]. Поэтому названный выше протоспафарий и стратиг Кринит наложил на них более тяжелые пакты, чем они платили: на милингов сверх 60 номисм (gold 270 g), которые они платили прежде, 540 номисм (gold 2430 g), так что весь пакт их составил 600 номисм (gold 2700 g), а на эзеритов - сверх 300 номисм (gold 1350 g), уплачивавшихся ранее, еще 300 номисм (gold 1350 g), так что весь их пакт возрос до 600 номисм (gold 2700 g)[30], которые сам протоспафарий Кринит взыскал и внес в бого хранимый китон[31]. Когда же протоспафарий Кринит был перемещен в фему Эллада[32], а стратигом в Пелопоннес был избран Варда Платипод[33], когда беспорядок и мятеж случился от этого протоспафария Варды Платипода и от его единомышленников - протоспафариев и архонтов[34], изгнавших из фемы протоспафария Льва Агеласта[35], и когда тотчас последовало и нападение слависианов (Σκλαβησιάνων)[36] на эту фему, эти славяне (Σκλάβωι)[37], то есть милинги и эзериты[38], направили посланцев к господину Роману василевсу, упрашивая и умоляя простить им добавки к пактам[39], чтобы платить им, как они платили раньше. Поскольку же, как было упомянуто, вторглись в фему Пелопоннес слависианы (Σκλαβησιάνων), василевс, боясь, чтобы они, присоединясь к славянам (Σκλάβωι), не учинили полной гибели этой фемы[40], дал им хрисовул (золотая булла)[41], дабы они платили пакты, как и раньше: милинги - 60 номисм (gold 270 g), а эзериты - 300 [номисм] (gold 1350 g)[42]. Итак, такова причина добавки к пактам и ее снятия для милингов и эзеритов.

That paragraph is interpreted that the Slavesians (Σκλαβησιάνων) are Slavic troops under Byzantine command, and Slavs (Σκλάβωι) are regular Slavic settlers. The soldiers, Slavesians (Σκλαβησιάνων), refused to serve in Lombardy, and instead were allowed to supply 100 horses and a centenarium. The centenarium is interpreted as
1. A fort or fortified house
2. A commander for 100 cavalry squadron
3. A hundred of –
3.1 nomismata (gold 450 g)
3.2 pounds of gold
3.2 pounds weight of something that mercenary soldiers could give
3.3 a granary for hundred pounds weight of grain, or hundred bushels, or the like
Considering that mercenary soldiers had only what they were paid, the monetary defrayal is excluded, leaving a labor for a building, or a commander. The mercenaries had to supply 100 horses, implying that they were breeding their own horses, and thus were running a horse farm production. That is in line with the practice of self-supporting military units in the Byzantine Empire. In all sedentary states, the state horse farms were run exclusively by the horse nomadic subjects, which points that the Slavesians (Σκλαβησιάνων) were nomadic mercenaries. The Slavesians' refusal to serve in Lombardy points to the same, the mercenary contracts were specific in their terms and conditions, and did not allow engagement of the mercenaries outside of the contractual terms. An unlawful order of the provincial prefect incited a revolt of the mercenaries, and their retribution, they “entered the province of Peloponnesus”. That also points that the Slavesians (Σκλαβησιάνων) were nomadic mercenaries from outside of the Peloponnesus. Their status, highlighted by the special term Slavesians (Σκλαβησιάνων), was that of the federati, an independent allied community. They could not be assessed a levy, and even if they were, Byzantine could not collect without opening a war. Confusion of the nomadic Slavesians with the sedentary Slavs is a blunder. The Slavesians were a military force that could be a threat and could bring military complications.

The Slavs (Σκλάβωι), on another hand, were sedentary farming communities, ruled by their traditional hierarchy. They could be assessed a levy, and that levy was collectable, because they relied on their fields for subsistence, and the fields could be destroyed, in fact the Slavs (Σκλάβωι) were subdued by “burning down their crops and plundering all their land”, and duty was imposed. The revolting Slavs (Σκλάβωι) could be a menace, but they could not be a threat and could not bring military complications. They could be readily pacified by restoring their payments. The danger was that the mercenaries could join the peasant rebels, turning a local revolt into a real war.

In the end, the Byzantines resolved the situation diplomatically, by concluding two separate agreements, one with the Slavs, the other with the nomadic mercenaries, yielding to their demands.

On the ethic side, the Slavesians (Σκλαβησιάνων) were Türkic horse nomads, they could have been the Avars, Bechens,, Bulgars, or fragments of previously coherent tribes of Scythians, Seklers, Huns, etc. The Slavs (Σκλάβωι) were some Slavic tribes, possibly headed by the descendents of the nomadic leaders who grew to become the Slavic traditional elite.

Да будет ведомо, что жители крепости Майна[43] происходят не от племени ранее упоминавшихся славян (Σκλάβωι), а от более древних ромеев[44], которые и до сего дня называются у местных людей эллинами, ибо в более отдаленные времена были идолопоклонниками и почитателями идолов, наподобие древних эллинов, а стали христианами, будучи крещены [лишь] в царствование приснопамятного Василия[45]. Место же, в котором они обитают, безводно и недоступно, однако богато оливами, что и доставляет им утешение[46]. А расположено это место у грани Малеи, то есть по ту сторону Эзера по направлению к приморью[47]. По той причине, что они полностью были подчинены и принимали архонта от стратига, повиновались и подчинялись приказам стратига[48], они вносили с давних времен[49] дакт в 400 номисм (gold 1800 g)[50].

Должно знать[51], что стратигида (province)[52] Каппадокия[53] была старой турмой[54] стратигиды Анатолики[55].

Должно знать, что стратигида (province) Кефаллиния[56], то есть островки, была древней турмой стратигиды Лагувардия[57], а стратигидой стала при Льве (Leo VI), христолюбивом деспоте (suzerain)[58].

Должно знать, что стратигида (province)Калаврия[59] была старым дукатом[60] стратигиды Сицилия.

Должно знать, что стратигида (province)Харсиан (Χαρσιανόν)[61] была древней турмой стратигиды Армениаки[62].

Дблжно знать, что при христолюбивом деспоте (suzerain) Льве (Leo VI) от фемы Вукелларии[63] были переданы в фему Каппадоки следующие банды (βάνδα - hundred)[64]: топотирисия[65] Варета[66], топотирисия Валвадона, топотирисия Аспона и топотирисия Акаркус; а от фемы Анатолики в фему Каппадоки были переведены следующие банды (βάνδα - hundred): топотирисия Евдокиад, топотирисия "Святой Агапит", топотирисия Афразия. И эти семь банд (βάνδα), то есть четыре от Вукеллариев и три от Анатоликов, стали одной турмой, ныне называемой Коммата.

Дблжно знать, что при христолюбивом деспоте (suzerain) Льве (Leo VI) от фемы Вукелларии в фему Харсиан были переданы следующие банды (βάνδα): топотирисия (garrison) Мириокефал, топотирисия (garrison) Тимиос Ставрос и топотирисия (garrison) Веринуполь, и стали они турмой (district), теперь называемой Саниана. А от фемы Армениаки в фему Харсиан были переведены следующие банды (βάνδα): топотирисия Комодром и топотирисия Тавиа и были добавлены к упомянутой турме (district) Харсиан. От Каппадоков же в фему Харсиан были переданы следующие банды (βάνδα): турма (district) Каса целиком и топотирисия Нисса с Кесарией[67].

Да будет известно, что в прошлые времена фема Хозан находилась под сарацинами (Moslems)[68], подобно тому как и сама фема Асмосат была под сарацинами (Moslems). А Ханзит и Романополь[69] были клисурами мелитиниатов[70]. От горы Фатилан все по ту сторону принадлежало сарацинам, а Текис[71] был у Мануила[72]. Камаха[73] же была пограничной турмой Колонии, а турма Кельцина относилась к Халдии (Χαλδία)[74]. Месопотамия же в то время не была фемой[75]. Однако христолюбивый и вечнопамятный василевс Лев (Leo VI), дав слово, вывел известного Мануила из Текиса, ввел его в Константинополь и сделал протоспафарием[76]. Имеет же этот Мануил четырех сыновей, Панкратуку, Иахнуку, Мудафара и Иоанна[77]. Панкратуку василевс сделал иканатом[78], а затем стратигом в Вукеллариях, Иахнуку сделал стратигом в Никополе[79], а Мудафару и Иоанну дал царскую землю[80] в Трапезунде, почтив всех достоинствами[81] и сделав им много благодеяний. И создал тогда василевс фему Месопотамия[82], и избрал известного Ореста Харсианита[83] стратигом [ее]. В то время он повелел, чтобы турма Камаха была под фемой Месопотамия, а потом также подчинил турму Кельцина той же феме Месопотамия. Ныне же все они, оказавшись под властью ромеев, добавлены при деспоте (suzerain) Романе к феме Месопотамия, и Романополь, и Ханзит.

Должно знать, что при христолюбивом деспоте (suzerain) Льве (Leo VI) Лариса[84] была турмой (district)Севастии, Кимвалей был турмой Харсиана, а Симпосий[85] был пустыней, простиравшейся до краев Ликанда[86]. В царствование христолюбивого деспота (suzerain) Льва (Leo VI) Евстафий, сын Аргира, отозванный из изгнания, был избран стратигом в Харсиан, а Мелиа был еще беглецом в Мелитине[87]. И Ваасакий с двумя своими братьями, Крикорикием и Пазуной, как и известный Исмаил Армянин, написали и самому [василевсу], и упомянутому Аргиру о том, чтобы получить им посредством хрисовула (золотая булла) обещание, выйти и быть поставленными[88] - Ваасакию и его братьям в Ларису с присвоением Ваасакию имени клисурарха[89] Ларисы, что и случилось, а Исмаилу - клисурархом в Симпосий, что также произошло, Мелии же стать турмархом в Евфратии, в Трипии[90], в пустыне, что и случилось.

Когда же мелитианиты (Melitenians)[91] выступили и убили названного Исмаила, Симпосий остался покинутым. А когда Ваасакий был обвинен в умысле предательства и изгнан, турма Лариса снова была подчинена Севастии, стратигом там был назначен Лев Аргир, сын Евстафия, впоследствии ставший магистром[92] и доместиком схол[93]. цто же до Мелии, сидящего в Евфратии, то когда был избран в Харсиан Константин Дука[94], вышеупомянутый Мелиа удалился сам, овладел старой крепостью Ликанд, отстроил ее, укрепил и осел там, и она была поименована христолюбивым василевсом Львом (Leo VI) в качестве клисуры. Затем он перешел из Ликанда на гору Цаманд, воздвиг и там ныне стоящую крепость; она, как и та, называлась клисурой. Овладел он и Симпосием, сделав его турмархатом[95]. При христолюбивом же деспоте (suzerain) Константине, в первое царствование, когда правила с ним его мать Зоя[96], Ликанд стал стратигидой[97], и первым стратигом Ликанда был назван патрикий Мелиа, разумеется, тот, который был в то время клисурархом в Ликанде. Этот Мелиа - благодаря проявленной им верности василевсу ромеев и многим до бесконечности подвигам его против сарацин - был впоследствии удостоен титула магистра.

Следует знать, что Авара была турмой под фемой Севастия, а при деспоте (suzerain) Романе (Romanos I Lekapenos)[98] стала клисурой (border post).

Да будет известно[99], что укрепилось древнее обыкновение, согласно которому катепан мардаитов (Μαρδαϊτών)[100] Атталии (Άτταλείας)[101] избирается василевсом, поэтому и блаженнейший василевс Лев избрал в качестве катепана Ставракия, по прозвищу Платис, который отличался в течение значительного времени, но нехорошо распоряжался к концу[102]. Ибо, когда протоспафарий и асикрит[103] Евстафий[104] был послан в фему Кивирреоты как "эк-просопу"[105], случились меж ними зависть и столкновения. Ставракий Платис, полагаясь на патрикия Имерия, логофета дрома[106], как на посредника своего у василевса, противодействовал "эк-просопу" Евстафию и держался особенно враждебно в том, в чем считал того поступающим или распоряжающимся вне сферы [его] долга. В свою очередь, "эк-просопу" Евстафий вел себя к Ставракию неприязненно и не единожды замышлял нападки и хитрости. По сей причине упомянутый Евстафий доносил на Ставракия: "Фема Кивирреоты не может иметь двух стратигов, то есть меня и Ставракия[107], катепана мардаитов, но ведь когда я постановляю и хочу управлять, желает делать [то же] катепан мардаитов, и, будучи самовластным, творит по произволу все, что ему взбредет".

Слал он и прочие разные клеветнические словеса и, сочинив против него немало козней, одно составя правдиво, другое придумав лживо и сумасбродно. А тот, полагаясь как раз на патрикия и логофета дрома Имерия, писал о том же, тогда как д то время патрикий Имерий был скорее другом Евстафия, чем Ставракия, хотя впоследствии они оба, поссорившись, стали совершенными врагами, полными ярости. Итак, василевс, получив это донесение Евстафия и будучи убежден просьбами патрикия Имерия, дал должность того самого катепана [мардаитов] протоспафарию и "эк-просопу" Евстафию[108]. Когда же блаженный василевс сменил жизнь утлую на вышнюю, его брат Александр[109], став обладателем власти автократора, подобно тому как заменял всех, избранных для какой-либо власти блаженным василевсом, его братом, убеждаемый злорадными и зловредными людьми[110], так он сменил и названного ранее Евстафия, назначив вместо него другого. Поскольку пресловутый Хасе, происходивший от рода сарацин, сарацином оставшийся и по мыслям, и по образу жизни, и по исповеданию[111], раб патрикия Дамиана[112], поскольку этот самый протоспафарий Хасе обладал в то время большой свободой в разговоре с господином Александром василевсом, как и протоспафарий Никита[113], брат Хасе, он-то и стал стратигом Кивирреотов по воле господина Александра василевса. Итак, сей Никита, брат вышеупомянутого Хасе, просил василевса: "Поскольку подобает облагодетельствовать меня как старого твоего друга, единственную к твоей царственности имею просьбу, и справедливо, чтобы ты выслушал меня". Когда же, недоумевая, василевс спросил, что это за просьба, и обещал исполнить, какой бы она ни была, названный выше Никита попросил: "Прошу царственность твою сделать сына моего катепаном мардаитов Атталии". Склонясь к его просьбе, василевс, введя во время процессии в Хрисотриклин[114] сына протоспафария Никиты спафарокандидата Аверкия, избрал его катепаном мардаитов Атталии[115], как блаженный василевс Лев прежде названного Ставракия Платиса. А издревле имеется старый обычай, как сказано у древних, что василевсом избирается катепан (captain-general) мардаитов[116].

Должно знать[117], что при василевсе Феофиле (829 – 842)[118] паракимоменом (door-keeper) оказался остиарий (chamberlain)[119] Схоластикий; при Михаиле (842 – 867)[120], сыне Феофила, паракимоменом был патрикий Дамиан[121], а затем, при том же василевсе, паракимоменом стал Василий, [впоследствии] христолюбивый василевс[122]. А при Василии (Basil I “the Macedonian”, 867 – 886), христолюбивом деспоте (suzerain), паракимомена не было в течение всего его царствования. При христолюбивом деспоте (suzerain) Льве (Leo VI) паракимоменом стал патрикий Самона[123], а после него, при том же василевсе, - патрикий Константин[124]. При василевсе Александре (912 – 913) паракимоменом оказался патрикий Варват[125], а при христолюбивом деспоте (suzerain) Константине им снова стал патрикий Константин, упомянутый выше при деспоте (suzerain) Льве (Leo VI), а при деспоте (suzerain) Романе (Romanos I Lekapenos) - патрикий Феофан[126], при Константине же во второе автократорство[127] им стал патрикий Василий[128].

Да будет ведомо[129], что при христолюбивом и приснопамятном василевсе Льве (Leo VI) жил пресловутый старец Ктена, весьма богатый клирик, который был также доместиком[130] в Новой церкви[131], являлся же он мастером в пении, равного какому в те времена не было. Сей Ктена надоел патрикию Самоне, ибо тот был в то время паракимоменом, прося посодействовать ему у василевса, чтобы Ктена стал протоспафарием, носил эпикуцул[132], хаживал в Лавсиак[133], заседал как протоспафарий и получал бы рогу[134] в одну литру[135], а взамен этого Ктена дал бы василевсу сорок литр. Но василевс не соглашался сделать это, говоря, что это невозможно: "На великое бесславие для моего царствования стал бы клирик протоспафарием". Услышав об этом от патрикия Самоны, Ктена сам добавил к сорока литрам одну пару серег, оцененную в десять литр, и столик серебряный с позолоченным звериным рельефом, оцененный также в десять литр. Убежденный просьбами патрикия и паракимомена Самоны, василевс принял сорок литр, пару серег и позолоченный серебряный столик с рельефом, так что весь дар этого Ктены достиг шестидесяти литр. Василевс сделал его затем протоспафарием, и он получил в то время в качестве роги одну литру. Жил же этот Ктена, после того как был почтен протоспафарием, два года, то есть [вскоре] умер. Получал же он рогу в течение двух лет по одной литре[136] .

51. 0 том. каким образом был построен царский дромоний (galley ~ корабль)[1], о протокаравах (steersmen~ рулевой)[2] этого дромония и немало о протоспафарии фиалы (basin ~ бассейн)[3]

Должно знать, что вплоть до царствования блаженной памяти мудрейшего василевса Льва (Leo VI)[4] не существовало царского дромония, на который вступал бы василевс, а входил он на красный аграрий[5]. Однако при христолюбивом деспоте (suzerain) Василии (Basil I “the Macedonian”, 867 – 886)[6], когда этот василевс отправлялся в бани Прусы[7] и вновь, когда он отбывал посмотреть мостик Ригия[8], строившийся его повелением и попечением, он поднимался на дромоний, а другой дромоний следовал сзади. Входившие же на него гребцы были с царского агрария и из моряков-стенитов[9]. В древности Стеной имел хеландии[10] царского флота числом до десяти. Поскольку же блаженный василевс делал все чаще свое пребывание в Пигах[11] по той причине, что там возводился им этот дворец, подобно тому как в Эвдомоне[12], в Иерии[13] и во Врие[14], он входил на аграрий по старому обычаю. Но когда он отправлялся в более отдаленную поездку, например в бани Прусы и для наблюдения за мостом Ригия, он вступал, как выше сказано, в дромоний[15], а другой дромоний следовал сзади, так как большинство архонтов[16] поднималось с василевсом, а прочие - на второй дромоний. Однако приснопамятный и мудрейший василевс Лев (Leo VI), будучи расположен более милостиво к магистрам, патрикиям и близким [ему] синклитикам[17], желая всегда их[18] радовать и рассудив, что аграрий недостаточен для приема большого числа архонтов, построил дромоний и постоянно вступал на него, куда бы ни захотел отправиться. С ним отправлялись те, кого он хотел из архонтов, магистров и патрикиев. Ибо по обычаю в аграрий с василевсом не вступал никто, кроме друнгария виглы[19], друнгария флота[20], логофета дрома[21], этериарха[22], мистика[23] и начальника прошений[24], а также, если он находился в городе, то и доместика схол[25], и паракимомена[26], и протовестиария[27], а из китонитов[28], кого прикажет василевс. Итак, вот каким образом построил дромоний Лев (Leo VI), приснопамятный и мудрейший василевс, а через некоторое время он построил и второй дромоний, который и был назван "вторым" и получил прозвище "Свита"[29].

Ибо и в дальние поездки отправлялся блаженный этот василевс, на пример, в Никомидию , на Олимп[30], в Пифию[31], поэтому были потребны два дромония для обслуживания и отдыха как его, так и его архонтов. Поскольку он нередко отправлялся в ближние поездки, он оставлял один экипаж на ипподроме для охраны дворца, потому что корпус арифма[32], согласно укрепившемуся древнему обычаю, уходил в поход с доместиком схол, а остающиеся на ипподроме [не] уходят, согласно обычаю, с василевсами в поездки[33].

[Знай], что изначально у протоспафария фиалы была царская должность: этот протоспафарий держал и имел под собою[34] всех гребцов царских аграриев, русиев и мавров[35], кроме аграриев августы, ибо аграрии августы, и русии и мавры, находились под управлением и властью начальника трапезы августы[36]. Однако в царствование Льва, приснопамятного и мудрейшего василевса, новоотстроенные по царскому приказу дромонии имел этот протоспафарий фиалы под своей властью, как и гребцов этих дромониев. Поэтому вышеназванный протоспафарий фиалы каждый день и каждый вечер по старому обычаю приходил и садился в фиале (поэтому-то он и назывался протоспафарием фиалы), решал, судил в соответствии с правом и улаживал тяжбы между гребцами с аграриев и с дромониев, им управляемых. И когда находил кого-нибудь, вопреки должному либо поступающего, либо обижающего кого-нибудь, либо проявляющего нерадение в своей службе, он крепко наказывал того плетьми. И таким образом, как рассказано, все гребцы дромониев, как и аграриев василевса, русии и мавры, находились под рукою и надзором протоспафария фиалы. А что касается аграриев августы, и русиев и мавров, то они находились под рукою и наблюдением начальника трапезы августы, хотя отчет начальник трапезы делал об этих аграриях не августе, а василевсу. При Льве (Leo VI), блаженной памяти мудрейшем василевсе, протоспафарием фиалы был протоспафарий Иоанн, прозвище которого Фалассон, а после него протоспафарий Подарон, после этого протоспафарий Лев Армянин[37], отец протоспафария и манглавита[38] Арсения.

Они, протоспафарий Подарон и протоспафарий Лев Армянин, оказались протэлатами[39] патрикия и друнгария флота Насара, и при Василии (Basil I “the Macedonian”, 867 – 886), христолюбивом деспоте (suzerain), были взяты с флота и стали протэлатами агрария василевса. В царствование же приснопамятного и мудрейшего василевса Льва (Leo VI), когда он построил дромонии, благодаря их мужеству и морскому опыту, он сделал их протокаравами. Когда случалась опасность, василевс вводил гребцов двух дромониев с двумя протокаравами первого дромония в суда-хеландии, давая им полное необходимое вооружение, как-то: щиты, копья, лучшие шлемы и прочее, что подобает носить стратиотам-морякам[40]. Их забирал патрикий и друнгарий флота Евстафий[41] вместе с царским флотом и отправлялся против врагов. Все это василевс сделал потому, что патрикий и друнгарий флота Евстафий стремился к войне с врагами. А вместо тех царским дромонием управлял старец Михаил и [Михаил][42], известий умница из бывших в то время протэлатами. На веслах же в дромониях до возвращения царских гребцов сидели стениты из личного состава Стенона. А когда гребцы возвращались из похода, они снова оказывались на собственной службе, как было раньше. Затем василевс, милостиво расположенный к протоспафарию Подарону, так как тот был мужествен, дал ему также власть протоспафария фиалы: ведь он прославился более всех на войне, и, по свидетельству патрикия и друнгария флота Евстафия, не было другого такого же по храбрости, усердию, остальным добродетелям и в особенности по благо-мыслию и исключительной верности василевсу. А поскольку он был неграмотным, то по повелению василевса с ипподрома приходил судья, заседал с ним вместе в фиале и судил гребцов[43]. Аграриями же августы, как было сказано, владел начальник трапезы августы. После этого василевс избрал Подарена и Льва Армянина топотиритами[44] царского флота, а протокаравами[45] своего дромония назначил упомянутого старца Михаила, бывшего тогда протэлатом дромония, а некогда служившего вторым златом[46] агрария христолюбивого деспота (suzerain) Василия (Basil I “the Macedonian”, 867 – 886); [назначил он] и другого Михаила, прозвище коего Варкала, который был прежде протэлатом на флоте друнгария и патрикия Евстафия, когда тот переправлял турок (Венгров) и громил Симеона, архонта Булгарии[47]. Впрочем, этот Симеон, архонт Булгарии, зная о прибытии на реку флота и о том, что флот должен переправить против него турок (Венгров), соорудил лесы, то есть весьма прочные и крепкие канаты[48], чтобы турки (Венгры) не могли переправиться. И благодаря этой выдумке туркам (Венграм) не удалось переправиться с первой попытки.

Тогда вышеупомянутый Михаил Варкала с двумя другими моряками, взяв свои щиты и мечи и хабро и быстро выскочив из хеландии, перерубили лесы, то есть канаты, и открыли проход туркам (Венграм). Итак, турки (Венгры), видя этого Варкалу и поражаясь его храбрости - ведь он один, опередив двух моряков, первым разрубил канат -, заявили в удивлении, что ему подобает именоваться патрикием и быть главою флота. Услышав о мужестве этого Варкалы, василевс сделал его вторым златом на царском дромонии. Затем, когда Подарон и Лев стали топотиритами, старец Михаил и этот Варкала были избраны протокаравами дромония (galley)[49].

[Знай], что ранее названный Лев Армянин, отец протоспафария манглавита Арсения, умер, будучи топотиритом на флоте, а протоспафарий Подарон через некоторое время был назначен стратигом в фему Киверреотов.

[Знай], что, когда Подарон[50] стал топотиритом, протоспафарием фиалы был избран протоспафарий Феофилакт Вимвилидис, приходившийся племянником протоспафарию Иоанну, коему прозвище Фалассон, и оставался [на этом] посту несколько лет в годы первого автократорства багрянородного христолюбивого деспота (suzerain) Константина[51]. Итак, когда он умер, то вышеназванный старец Михаил был почтен саном протоспафария и избран протоспафарием фиалы, поскольку он сильно состарился и утомился, в течение множества лет служа протокаравом. И когда василевс входил в фиале в дромоний[52] и отправлялся в поездку или куда-нибудь еще, добрый тот старец, незабвенный по своему морскому опыту, становился посреди дромония, побуждая и ризывая гребцов дромония сильнее и крепче грести и работать весами, а заодно советуя тогдашним протокаравам держать руль и направлять царский корабль в согласии с непогодой и дыханием ветров. Итак, когда он умер, то из-за малолетства василевса[53] и неразборчивости патрикия и паракимомена Константина[54] оказался протокаравом известный Феодот[55], бывший в то время протэлатом, почтенный в разное время [чином] кандидата, стратора, спафария, спафарокандидата, а затем протоспафария и протоспафария фиалы[56], он был зятем ранее названного старца Михаила. Ибо в согласии со старым обычаем никогда протокарав василевса не становился и не был назначаем протоспафарием, даже спафарокандидатом, но или кандидатом, или стратором, или, самое большее, спафарием[57].

Только при Льве (Leo VI), приснопамятном и мудрейшем василевсе, этот Михаил был почтен как спафарий, а после этого - спафарокандидат. Однако из-за того, что василевс был мальчиком, как уже сказано, и из-за неразборчивости патрикия и паракимомена Констатина протокаравы оказались спафарокандидатами, а этот Михаил - протоспафарием. Когда же василевс господин Роман (Romanos I Lekapenos) вступил во дворец и оказался, не знаю, как выразиться, обладателем царства[58], он из-за расположенности Феодота к христолюбивому деспоту (suzerain) и василевсу Константину не только сместил его, но и подверг наказанию бичеванием и острижением и отправил в вечное изгнание, в коем тот и завершил свою жизнь. Оставил он пресловутого Константина Лориката, бывшего протокаравом вместе с [Михаилом], так как из страха он проявил себя преданным ему и собственноручной письменной клятвой отрекся от расположения и любви к василевсу Константину; [Роман (Romanos I Lekapenos)] почтил его сначала спафарокандидатом, сделав первым протокаравом и избрав протоспафарием фиалы, а вскоре почтил и как протоспафария. Итак, сей человек через наущение клирика Иоанна, ставшего по попущению божию ректором[59], донес блаженному василевсу господину Роману (Romanos I Lekapenos): "Протоспафарий Феофилакт, начальник трапезы августы, поскольку он является опорой и защитой матери василевса[60] да и самого василевса, по необходимости должен сочувствовать своим господам и благодетелям. Какая нужда разделять состав аграриев фиалы меж двух властей? Ведь начальник трапезы августы, руководимый преданностью к василевсу и августе, способен совратить управляемых им аграриотов августы, а более того - и гребцов с дромониев. И они замыслят какой-либо мятеж против твоей царственности". Говоря так, он убедил того дурного и коварного ректора, а через него - и василевса. Ибо легковесный и шаткий разум скор к тому, чтобы сбиться с пути и склониться ко всякому, говорящему и замышляющему с коварной целью. Говоря таким образом, он добился своего, а добившись, получил власть над аграриями августы. И с тех пор утвердился порядок, по второму протокарав царского дромония располагает и управляет все ми гребцами, и с царских дромониев, и с аграриев августы, и к тому же является протоспафарием фиалы[61]. Должно знать[62], что при христолюбивом и приснопамятном василевсе Льве имело место взыскание наличных денег[63] в фемах Запада чарез протоспафария Льва Цикану, бывшего стратигом[64], с тех, кто предпочел не участвовать в походе[65].

Должно знать, что опять-таки при этом христолюбивом и приснопамятном Льве (Leo VI) имело место взыскание наличных денег с фем Запада[66] через магистра Иоанна Эладу, который тогда же стал и патрикием.

Должно знать, что также при деспоте (suzerain) Романе (Romanos I Lekapenos), пожелавшем, чтобы пелопоннесцы отправились в поход в Лагувардию в то время[67], когда стратигом на Пелопоннесе был протоспафарий Иоанн Протевон, эти пелопоннесцы снова предпочли не ходить в поход[68], а выставить [взамен] тысячу коней, оседланных и взнузданных, и один кентинарий в наличной монете, что они и предоставили с большой готовностью[69].

52. Имевшая место, как сказано выше, подать конями в феме Пелопоннес при деспоте (suzerain) Романе (Romanos I Lekapenos)[1]

Митрополит Коринфа - четыре коня; митрополит Патр - четыре коня; все епископы фем[2] - по два коня; протоспафарий[3] - по три коня; спафарокандидаты - по два коня; спафарии и страторы - по одному коню; царские и патриаршие монастыри[4] - по два коня; монастыри архиепископов[5], митрополитов и епископов - по два коня; неимущие монастыри - один конь с двух вместе. Обладатели же должностей на службе у василевса[6], моряки[7], ловцы раковин, изготовители пергамента коней не поставляли[9].

Дблжно знать, что со всего войска Пелопоннеса за этот поход было взыскано: по пяти номисм [с воина], с совершенно же неимущих - по пяти номисм с двух [воинов] вместе, отчего, как выше сказано, и составился один кентинарий в звонкой монете (See note p. 50/235)[10].

53. Повествование о крепости Херсон

Когда Диоклетиан (284 – 305)[1] царствовал в Риме, а венценосцем и протевоном в стране херсонитов был Фемист, сын Фемиста[2], Савромат (Σαρμάται,Σαυρομάτος, Σαυρομάτας) Боспорский, сын Крискорона (Κρισκόρονος)[3], собрав сарматов (Σαρματών), населяющих берега Меотиды[4], выступил против ромеев[5] и, захватив страну лазов[6] и победив тамошних[7], дошел до реки Галис (Kızılırmak, 41.7°N 35.6°E, Turkey)[8]. Император Диоклетиан узнав об этом, а именно, что страна лазов и Понтика[9] разорены, отправил туда войско, желая противодействовать сарматам (Σαρματών).

The Sarmats dwelling on the Maeotic lake during Diocletian time were Onogurs and Bulgars, who are positively known to be Türkic. However, under a force-fed Scytho-Iranian Theory, they were being promulgated in the 20th c. as Iranians. Apparently, V.Abaev and Vs. Miller could not get hold of DAI, at least it would start a cerebral process.

Экзархом войска был трибун Констант[10]. Прибыв к Галису (Kızılırmak, 41.7°N 35.6°E, Turkey) с войском, Констант расположился там, препятствуя сарматам (Σαρματών) переправляться через Галис. Поскольку же Констант был не в состоянии соперничать с ними, он пришел к заключению, что никак иначе невозможно изгнать сарматов (Σαρματών), если не отправить на войну против них и на разорение их семей кого-либо из соседящих со страною боспориан и Меотидским озером, чтобы, услышав об этом, Савромат отказался от войны. И он извещает об этом императора, чтобы тот отправил посланцев к херсонитам, поднял их против сарматов (Σαρματών), поскольку они были их соседями, и чтобы они напали войной на их семьи, дабы Савромат (Σαυρομάτος), узнав, поскорее отказался от войны. Император Диоклетиан, услышав об этом, тотчас послал к херсонитам, побуждая их к союзу с Константом и к тому, чтобы, выступив в поход, они разорили страну боспориан и сарматов (Σαρματών) и пленили их семьи. Так как венценосцем и протевоном страны херсонитов был тогда Хрест, сын Папия[11], херсониты, охотно повинуясь слову императора, размышляли, впрочем, каким бы образом могли они захватить и город Савромата (Σαυρομάτος) Боспор[12] и крепости на Меотиде[13]. Собрав мужей из соседних крепостей, приготовив военные колесницы и поместив на них хироволистры (arbalests)[14], они оказались около города боспориан и, сделав засады в течение ночи, малыми силами завязали сражение с городом. Ведя битву у стен с рассвета до третьего часа дня, они прикинулись обращенными в бегство, не обнаруживая хироволистр (arbalests), имевшихся в приготовленных колесницах (waggons, not chariots).

Разумеется, в Боспоре, посчитав, что херсониты, побеждаемые в силу их малочисленности, обратились в бегство, приободрившись выступили, чтобы их преследовать. А херсониты, ненамного, как говорят, отступив, начали поражать преследователей - боспориан из хироволистр; находившиеся в засадах херсониты, поднявшись и окружив боспориан, перебили всех их и, вернувшись, захватили Боспор, а также крепости на Меотидском озере и все семьи савроматов и расположились в Боспоре, никого более не убивая, кроме продолжающих воевать, и, удерживая Боспор, охраняли его. Когда прошло несколько дней, Хрест, сын Папия, говорит женщинам-савроматкам: "У нас не было нужды воевать с вами, но так как Савромат (Σαυρομάτος) отправился разорять страну ромеев, того-то ради мы, побуждаемые императором ромеев, как его подданные, напали на вас войной. Поэтому, если вы хотите жить в вашем городе, давайте отправим послов к вашему господину Савромату (Σαυρομάτος) о том, чтобы он заключил мир с ромеями в присутствии наших послов и ушел оттуда. Тогда мы отпускаем вас и удаляемся в наш город, но так, впрочем, чтобы Савромат (Σαυρομάτος) передал сначала сюда наших послов и известил нас через своих людей об условиях мира. Затем мы отпускаем вас и удаляемся. Но если Савромат (Σαυρομάτος) задумает пуститься на какую-либо хитрость, например - замыслив запереть нас здесь и воевать против нас, и мы узнаем об зтом через наших соглядатаев, то мы перебьем вас всех от мала до велика и лишь тогда уйдем отсюда. Какая, однако, выгода Савромату (Σαυρομάτος), если погибнут вся его семья и город?" Слушавшие это жены Савромата (Σαυρομάτος) постарались выполнить все с точностью. Итак, херсониты отправляют к Савромату вместе с боспорианами пять своих послов, извещая его о случившемся и об условленном. Когда послы прибыли к Савромату (Σαυρομάτος) в район реки Галиса, они известили его обо всем совершенном херсонитами против боспориан. Он же, оказавшись в большом затруднении и желая будто бы, как говорят, чтобы послы херсонитов отдохнули с дороги, сказал им: "Так как вы устали, я хочу, чтобы вы отдохнули несколько дней, а затем я исполню все, сказанное вами... затем пойдите к людям из Рима, узнайте от них и убедитесь, что я правдив с вами и далек от обмана".

Когда херсониты ушли к Константу вместе с послами Савромата (Σαυρομάτος), они были расспрошены обо всем случившемся меж ними, известили также Константа обо всем совершенном ими в стране боспориан и на Меотидском озере - о том, как захватили семьи Савромата, и что в силу этой необходимости Савромат (Σαυρομάτος) пошел на мир. Узнав об этом, Констант, однако, был очень огорчен. Он сказал херсонитам: "Какая мне польза от союза с вами, после того, как я заключил договор при условии давать им столько золота?" Херсониты ему отвечают: "Не печалься, повелитель, если хочешь, мы расстроим договор о дани". Констант говорит им: "А как это возможно?" Херсониты отвечают ему: "Заяви со своей стороны Савромату (Σαυρομάτος): "Уже заключенные между нами соглашения обрели силу. Поскольку, впрочем, по твоей вине и я сделал затраты и большие расходы на войско [на пути] от Рима до этого места, возмести и ты мне это, и я отдам тебе все твои семьи и твой город"". Обрадованный Констант сообщил об этом Савромату (Σαυρομάτος). Савромат (Σαυρομάτος), узнав и крепко опечалясь, извещает Константа, говоря так: "Не желаю ни давать чего-либо, ни получать, хочу только, чтобы ты послал ко мне херсонитов, чтобы я отправился отсюда". Херсониты говорят Константу: "Не отпускай нас, пока не получишь всех пленных". Тогда Констант извещает Савромата, заявляя: "Отправь ко мне всех пленных, которых имеешь, и я отпущу херсонитов". Савромат (Σαυρομάτος), услышав об этом, против воли и желания отпустил пленных, которых имел, всех до единого. Итак, Констант получив обратно всех, оказавшихся добычей, задержал у себя двух послов херсонитов, а прочих отправил к Савромату (Σαυρομάτος), Савромат (Σαυρομάτος), взяв их, послал из страны лазов с собственными людьми.чтобы им были переданы и город Боспор, и их семьи.

Страна Лазов

Сам же Савромат с его народом отправился в путь в полном порядке, чтобы херсониты спокойно передали семьи и удалились. Херсониты, приняв своих послов в Боспоре и узнав обо всем совершенном Константом и Савроматом (Σαυρομάτος), передали человеку Савромата (Σαυρομάτος) и Боспор, и крепости на Меотиде, и все семьи без ущерба и в мире достигли страны херсонитов.

Констант же, когда Савромат удалился из ромейских пределов, и сам снарядился в Рим и известил обо всем совершенном херсонитами императора, доставив и двух их послов, увидя которых, милостиво приняв и богато одарив, император сказал им: "Что хотите, чтобы я дал вам и вашему городу за такое благомыслие и помощь?" И те ответили императору: "Мы не хотим, повелитель, ничего иного, кроме единственной просьбы - чтобы от власти вашей были предоставлены нам приличествующая свобода и освобождение от налогов". Император, охотно уступив их просьбе, щедро предоставил им права и свободы и полное избавление от налогов, отослав их с великими дарами в страну херсонитов, так как они оказались подлинными подданными императора ромеев. Констант также был весьма почтен у императора Диоклетиана как мужественно отразивший войну савроматов (Σαρματών). Став знатным и сановитым, он через недолгое время принял и царство ромеев (337 – 350), когда Диоклетиан снова удалился в Никомидию[15].

После того как Констант умер, в Риме царствовал Константин (Constantius II, 337 – 361), его сын[16]. Когда он пришел в Византии[17] и против него был некоторыми в Скифии[18] затеян мятеж, он вспомнил сказанное его отцом Константом о благомыслии и союзной службе херсонитов и отправил в страну херсонитов послов[19], чтобы они выступили против страны скифов и сразились с восставшими против него. Венценосцем и протевоном страны херсонитов был тогда Диоген, сын Диогена[20]. Херсониты, охотно повинуясь повелению, приготовив со всем тщанием военные колесницы и хироволистры, достигли реки Истра и, переправившись через нее, сразились с повстанцами и победили их. Император, узнав о нанесенном ими поражении, повелел им отправиться на родину, а протевонам, призвав их в Византии и богато одарив, сказал так: "Поскольку и ныне вы добросовестно трудитесь ради нас, как и при благочестивых предках нашей божественности, то и мы, утверждая права свободы и избавления от налогов, уже данные вам в стране ромеев нашей царственной дланью, жалуем им также золотое изваяние с царской мантией и застежкой и золотой венец для украшения вашего города вместе с нашим документом о свободе и избавлении от налогов и вас, и ваших судов. Кроме того, по причине вашего благорасположения мы даем вам также золотые кольца с выбитыми [на них] нашими благочестивыми изображениями, с помощью коих вы, запечатывая при случае посылаемые вами нам донесения и просьбы, докажете нам, что послы являются подлинно вашими. К сему еще мы предоставляем вам ежегодно жилы и пеньку, железо и оливковое масло для изготовления ваших хироволистр (bows) и даем вам на ваше пропитание тысячу аннон (military ration)[21], чтобы вы были стрелками из хироволистр (bows) [so that you may be bowmen (as they are called)], определив, что эти продукты и все обычно посылаемое мы должны ежегодно отправлять вам отсюда в страну херсонитов".

Херсониты, получая эти анноны (military ration) и разделив их меж собою и своими сыновьями, снарядили [должное] число [воинов]. Таким образом, вплоть доныне их сыновья зачисляются в [это] число сообразно с состоянием стратии родителей. Почтенные тогда припасами и великими дарами боголюбивым императором Константином, Диоген и его люди прибыли в страну херсонитов, доставя и божественные щедроты.

Через некоторое время после того, как это случилось, Савромат (Σαυρομάτος)[22], внук Савромата (Σαυρομάτος), бывшего сыном Крискорона Κρισκόρονος), воевавшего Лазику, собрав войско с Меотидского озера, поднялся на херсонитов, желая, как говорят, отомстить за оскорбление пленением, нанесенное ими его деду при императоре Диоклетиане. Херсониты, узнав об этом - венценосцем и протевоном Херсона был тогда Виск, сын Суполиха[23], - и приготовясь к противоборству, сами встретились с Савроматом (Σαυρομάτος) вне города, в местах, называемых Кафа (Καφάς. Καφά, Tr Kap “gate”, modern Theodosia)[24], и сразясь с ним, поскольку бог помогал херсонитам, победили Савромата и прогнали его, поставя пограничные знаки в том самом месте под названием Кафа, где, сразившись, победили Савромата (Σαυρομάτος) и где сам Савромат (Σαυρομάτος) и оставшиеся у него люди принесли клятву, что никогда они не переступят ради войны установленные меж ними границы, но что каждая из стран владеет собственными местами, начиная от обозначенных пределов. Затем Савромат (Σαυρομάτος) ушел в Боспор, а херсониты - к себе.

После того как это кончилось таким образом, через некоторое время снова другой Савромат (Σαυρομάτος)[25], снарядясь и взяв с собою множество мужей с Меотидского озера, затеял войну против херсонитов. Перейдя клятвой утвержденные в Кафе первым Савроматом границы (что никогда никто из боспориан не дерзнет преступить их ради войны), пересек их сей Савромат (Σαυρομάτος), будто бы желая силой отнятую у него землю вызволить и получить обратно. Разумеется, херсониты - а венценосцем и протевоном страны херсонитов был в те времена Фарнак (Pharnacus), сын Фарнака[26] - также выступили против Савромата (Σαυρομάτος). Встретившись друг с другом в местах прежде названной Кафы, встали обе стороны на горах. Савромат (Σαυρομάτος), будучи велик ростом, был уверен в себе, бахвалился, понося херсонитов и полагаясь также на бесчисленное множество находившихся с ним. А Фарнак был мал ростом по сравнению с Савроматом и, видя толпу Савромата, порешил со своим войском, что он один сразится с Савроматом и не погубит бесчисленное множество людей. Итак, когда это решение было вынесено, Фарнак заявляет полчищу Савромата, говоря: "Какая надобность в том, чтобы произошла гибель такой толпы? Ведь не вы по собственному почину обратились к войне, а Савромат побудил вас. Посему возжелайте принудить его на поединок со мной, и если я с богом одолею его, вы уйдете в свои места без ущерба, а он сам и его город подчинятся мне; а если он одолеет меня, вы также уйдете в свои места, а он вступит в мои". Толпа савроматов, с удовольствием приняв это, побудила Савромата на поединок с Фарнаком. Итак, Савромат, зная, что Фарнак очень мал ростом, а он сам весьма велик, возрадовался этому, уверенный в своей силе и в доспехах, которыми пользовался, будучи защищен [ими]. Когда так было решено, Фарнак говорит своему войску: "Когда я отправлюсь с богом на поединок и вы увидите, что спина Савромата обращена к вам, а лицо - к своим людям, у меня же мое лицо - к вам, а моя спина - к врагам, все вы исторгните один крик, произнеся единственно: "А! а!" и не повторяйте крика". Итак, когда оба отправились для поединка на равнину и поменялись местами так, что, когда Фарнак оказался на стороне Савромата, а Савромат - на стороне Фарнака, войско Фарнака издало единый крик: "А! а!" Савромат же, услышав этот звук, обернулся, стремясь узнать, что за крик случился в войске Фарнака.

Когда Савромат повернул лидо назад, приоткрылась немного пластина его шлема, и Фарнак, тотчас подскакав, ударил копьем Савромата и убил его. Когда Савромат упал, Фарнак, сойдя с коня, отрубил ему голову. Оказавшись победителем в борьбе, он распустил воинство Меотиды, а людей из Боспора забрал как пленников, отняв их землю. Он поставил в Кивернике, далеко от страны херсонитов, пограничные знаки, оставя им земли лишь в сорок миль[27]. Эти пограничные знаки остаются на месте и поныне, тогда как упомянутые первые пограничные столбы находятся в Кафе (Καφάς, Kapha). Немногих из боспориан удержав у себя для земледелия, Фарнак позволил всем прочим, удостоив сострадания, уйти к боспорианам. Отпущенные Фарнаком за проявленные им к ним благодеяния и человеколюбие воздвигая в его честь стелу в Боспоре. С тех пор, впрочем, царство (rule, not kingdom) савроматов в Боспоре было уничтожено[28].

The fall of the Bospor kingdom was attributed to the arrival of the Huns, but archeological tracing extends the time of its demise by the Justinian I "The Great" time (527 – 565), well after the fragmentation of the Western Hun Empire, and shortly preceeding the rise of the Bulgars (Hunno-Bulgars) and establishing the Bulgar capital Banja in the place of Phanagoria.

The anecdote of the single combat is a topos, it is similarly repeated in other cases.

После этих событий, когда (380s)[29] венценосцем и протевоном страны херсонитов был Ламах[30], а над боспорианами царствовал Асандр (44-17 BC)[31], боспориане, исполненные великой злобой против херсонитов и совершенно неспособные угомониться от коварств, постоянно стремились отплатить каким-либо возмездием херсонитам за пленения. Итак, узнав, что Ламах имеет единственную дочь Гикию[32], а у Асандра есть сыновья[33], они хлопотали о заключении брака, чтобы благодаря этому, безопасно наступая, отомстить стране херсонитов. Итак, они отправляют послов в страну херсонитов с увещаниями: "Поскольку мы знаем, что истинная любовь имеется между нами и мы бесхитростно относимся друг к другу, давайте породнимся меж собою, дайте нам в невестки дочь Ламаха, прота вашего, за сына Асандра, нашего господина, или возьмите его к себе в зятья, и мы будем знать, что верны друг другу, поскольку сын царя находится с вами". Херсониты ответствуют им так: "Мы не согласны отдать вам нашу дочь, если же вы хотите дать нам в зятья одного из сыновей Асандра, вашего царя, мы это принимаем, впрочем, так, чтобы сын Асандра, прибывший к нам, для того чтобы стать зятем, никогда не имел возможности попытаться вернуться в страну боспориан ради свидания либо беседы со своим отцом. Если же он даже помыслит об этом, сразу, в тот же час сам умрет".

Когда послы были отпущены, достигли страны боспориан и сообщили об этом, Асандр вновь отправил послов, говоря херсонитам: "Если вы говорите правду и заверяете меня в том, что Ламах согласен сочетать свою дочь с моим старшим сыном, то я пошлю его вам, чтобы он там стал зятем".

Ламах же в те времена, как известно, славился большим богатством в злате и серебре, рабами и рабынями, разным скотом и многочисленными владениями. Дом же его в четыре строения простирался в ширину и длину вплоть до нижних частей [города], называемых Сосы[34], где он имел собственные ворота в стене и четыре большие калитки для входа и выхода вместе с другими особыми воротцами, так чтобы из входивших в город его животных каждое стадо - коров, коней и кобыл, быков и телок, овец и ослов - входило через свои воротца и шло в свое стойло. Итак, херсониты упросили Ламаха, чтобы он взял в зятья сына Асандра. Когда Ламах согласился на их просьбу, прибыл в Херсон сын Асандра и женился на Гикии. Когда миновал небольшой срок в два года, Ламах умер, а мать Гикии умерла еще раньше. Поэтому Гикия по прошествии года после погребения отца, когда приближалась годовщина, желая устроить праздник в память своего отца (венценосцем и протевоном Херсона был тогда Зиф, сын Зифона[35]), попросила знатнейших людей города, чтобы они без гордости вместе со всем народом согласились принять от нее вино, хлеб, оливковое масло, мясо, птиц, рыбу и прочее, потребное для празднества, дабы в день памяти Ламаха все горожане с женами и детьми и со всеми их семьями радовались и веселились, водили хороводы каждый в своем доме и на площади и не брались вообще за какое-либо дело, заверив клятвенно горожан, что в течение всего времени своей жизни она каждый год в день памяти Ламаха будет давать им подобным образом все для праздника. Когда все было так устроено [и] подтверждено ею клятвенно, ее муж, сын Асандра, питающий втайне коварство и ищущий случая для предательства, узнав обо всем сказанном Гикией и утвержденном клятвой, удивился и похвалил Гикию за клятвенную заповедь как относящуюся должным образом к родителям, согласясь и сам.

Как говорят, веселиться и совершать возлияния ради такого договора. затем, когда прошел день памяти и праздник, он известил жителей Боспора через своего раба, сообщив им: "Я нашел способ, благодаря которому мы можем без труда овладеть Херсоном. Итак, вы с перерывами будете посылать мне по десять или двенадцать добрых парней, помимо гребцов на судне, как будто бы посылая мне дары. Когда же ваши суда, прибыв, причалят в Символе[36] и будут там стоять, я пошлю и доставлю на конях в город приехавших парней и посланное вами". Таким-то образом в течение двух лет из прибывавших время от времени с дарами боспориан, сын Асандра, чтобы не была ведома городу хитрость, переводил этих [людей] пешком из Символа, а через несколько дней, вечером, при всех, отпускал их наружу, как можно в более поздний час. Отойдя от места на три мили, когда спускался глубокий мрак, они возвращались и приходили к так называемому Лимону (Λιμών, Tr. liman, a bay of an estuary)[37], а оттуда на корабле он доставлял их в Сосы и через воротца, которые имел в стене, вводил их в свой дом, так, что никто не знал об этом, кроме трех его рабов-боспориан, единственных верных ему людей, одного - уходящего в Символ и извещающего, чтобы суда ушли, другого - возвращающего боспориан и ведущего в Лимон, третьего - доставляющего их на судне из Лимона в Сосы и возвращающего их в дом Ламаха. С их помощью он кормил их в кладовых дома, при неведении Гикии о коварстве, ожидая, как сказано, ежегодного дня памяти Ламаха, празднества всего города и отхода ко сну, чтобы восстать самому ночью и с боспорианами, и со своими рабами, сжечь город и перебить всех. Когда в течение двух лет в доме Гикии собралось до двухсот боспориан и день памяти Ламаха был уже близок, случилось, что рабыня Гикии, горничная, бывшая у нее большой любимицей, была из-за провинности изгнана с глаз ее и заперта. В нижней части помещения, в котором рабыня была заперта, содержались боспориане. Когда рабыня сидела и пряла лен, вышло так, что катушка ее веретена свалилась и, покатившись, упала в глубокую дыру у стены.

Встав, чтобы пднять ее, она увидела ее лежащей в глубокой дыре и, не будучи в состоянии вытащить ее из-за глубины, она была вынуждена оторвать от пола у стены одну плитку, чтобы достать катушку, и увидела через отверстие внизу, в нижнем помещении, толпу находившихся там мужей. Увидя, она ловко положила на место плитку, чтобы не было заметно людям внизу, и, тайно послав одну из рабынь, позвала госпожу свою, дабы она пришла к ней, так как она должна услышать и увидеть нечто важное. Гикия, смягченная богом, пришла к рабыне, и когда она вошла одна в помещение и закрыла дверь, пав к ее ногам, рабыня сказала: "Госпожа, ты имеешь власть над негодной своей рабой. Но я хочу показать моей' госпоже нечто странное и неожиданное". Гикия сказала ей: "Говори без страха и покажи, что это такое". Рабыня, подведя ее к стене и ловко подняв плитку, говорит ей: "Посмотри через отверстие, госпожа, на спрятавшуюся внизу толпу боспориан". Гикия, увидев и поразившись этим делом, сказала: "Не праздное это наблюдение". И заявляет рабыне: "Как ты расцениваешь это дело?" Рабыня же отвечает: "Воистину, по воле божией, госпожа, упала катушка с моего веретена и, покатившись, свалилась в эту дыру, а я, будучи не в состоянии ее достать, была принуждена оторвать плитку и тогда увидела их". Та же повелела рабыне положить аккуратно плитку на ее место и, привлекши ее и обняв, поцеловала ее от души и сказала ей: "Ты ни в чем неповинна, дитя, да простится тебе проступок, ибо бог восхотел, чтобы ты прегрешила, дабы коварство открылось нам. Смотри поэтому, изо всех сил сохраняй тайну и не осмеливайся никому на свете доверить ее". Впрочем, она держала ее постоянно при себе, больше, чем ранее, как свою доверенную. Позвав двух из своих родственников, бывших особо верными ей, Гикия говорит им наедине: "Отправясь, соберите к себе втайне протевонов и благородных людей города, и пусть они изберут трех зерных мужей, способных хранить тайну и делать дело и пусть обяжут их все клятвенно, чтобы они исполнили у меня все, что я пожелаю просить их. Пусть они будут тайно присланы ко мне, и я имею нечто настоятельное и полезное городу доверить им. Только поскорее делайте то, что я говорю вам".

Когда ее родственники ушли и втайне рассказали об этом протевонам, тотчас те избрали трех мужей, которых сами знали как верных людей и, связав их всех клятвой, что если они согласятся что-нибудь либо делать для Гикии, либо давать, то не откажутся от своих слов, но до конца исполнят обещанное ей ими. Когда они тайно ушли к Гикии, она приняла их и говорит им: "Можете ли вы заверить меня клятвой, что сделаете то, о чем я захочу попросить вас?" Они же ответили ей: "Воистину, госпожа, мы готовы, о чем бы ты ни попросила нас, заверить тебя, что до конца исполним твой приказ". Тогда Гикия говорит им: "Поклянитесь мне, что если я умру, похороните меня посреди города[38], и я скажу вам мою тайну. Видите, тяжкого чего-либо я не требую от вас". Мужи, выслушав это, со всею готовностью заверили ее клятвенно, говоря: "Если ты умрешь, то мы похороним тебя посреди города и не вынесем тебя за стены". Гикия, убежденная их клятвами, говорит им: "В ответ на вашу клятву и я, разумеется, открываю вам мою тайну. Так вот. Я желаю, чтобы вы знали, что мой муж, питающий природную злобу своего города, коварство и зависть против нас, введя втайне по частям толпу боспориан в мой дом, кормит до двухсот вооруженных людей без моего ведома о деле. Но бог ныне по случаю открыл мне это. Итак, он, как кажется, имеет такую цель: когда я дам праздник городу в память моего отца и вы, отвеселившись, уснете, он ночью восстанет с имеющимися у него боспорианами и своими рабами, подожжет ваши дома и перебьет вас всех. Так вот - подходит день памяти моего отца, и должно в соответствии с моей клятвой дать вам по обычаю все для празднества, и у меня имеется все наготове. Пожелайте поэтому и вы все прийти в веселии, попросить и получить все с готовностью, чтобы он еще не помыслил, что мы знаем о деле и чтобы внезапно не началась гражданская война. Пожелайте поэтому открыто по обычаю веселиться, но умеренно, и водить хороводы на площадях, но заготовьте каждый в ваших домах Дерево, вязанки и плотные факелы, так что, когда надоедят вам ликования и танцы, вы прикинетесь, что уходите на отдых, а я также поскорее устану и повелю запереть свои калитки, и вы тотчас в полном спокойствии с вашими рабами и рабынями, принеся всем домом дерево, вязанки и факелы, положите их к моим калиткам и воротцам и вокруг всего дома, вылив масло на дерево, чтобы скорее загорелось, и, когда я захочу и прикажу вам, тотчас бросите огонь, а сами с оружием встанете вокруг дома, чтобы где бы вы ни увидели выходящих из дома через двери, убивали их. Итак, уйдя, расскажите об этой тайне и подготовьте все, что я вам велела".

Горожане, услышав об этом от трех мужей, все быстро сделали согласно словам Гикии. Когда настал день поминовения, как будто веселясь, Гикия послала за мужами города, приглашая их брать все для празднества. Помогал и ее муж при этом и просил, чтобы им было дано побольше вина для веселья. Горожане, охотно получая все, радовались, как было им ведено, и водили весь день хороводы. Когда же наступил вечер, горожане стали уставать и уходить в свои дома для отдыха, ибо пировали они всем домом. Гикия, приглашавшая всех своих людей в своем доме пить без оглядки, чтобы они, поскорее опьянев, ложились спать, только горничным своим повелела прясть и себя саму оградила от вина. Ибо, найдя порфирный кубок, она дала его своей горничной, знавшей о деле, и велела ей налить в него воды. А муж ее, видя порфирный кубок, не догадался, что она пьет воду. Когда же наступил вечер и горожане, как уже было сказано, устали, Гикия говорит своему мужу: "Так как мы навеселились, пойдем отдыхать и мы". Муж ее, услышав, еще больше обрадовался и поспешил улечься, ибо не мог он сам сказать так же, чтобы не вызвать подозрения у жены о той хитрости, которую замыслил. Итак, Гикия повелевает запереть воротца и все калитки и принести ей ключи, как обычно. Когда это было сделано, она говорит своей доверенной горничной, знавшей о заговоре: "Поспеши с прочими горничными ловко забрать все мои украшения и золото и уложить все нужное и приготовьтесь, чтобы, когда я скажу вам, вы последовали за мною". Они же, сделав все по ее приказу, были наготове. Когда ее муж будто бы лег, чтобы поскорее уснуть, а на деле чтобы поскорее встать для заговора против города, Гикия избегала ложиться, пока не заснет вся ее семья. Муж ее заснул от большого возлияния.

Гикия, видя его спящим, ловко замкнула на ключ спальню и, заперев мужа, спустившись из дома со своими горничными, выйдя спокойно через калитки и закрыв их, побудила горожан поскорее разжечь огонь вокруг дома. Когда огонь был зажжен и дом загорелся, если кто-нибудь из находившихся внутри оказывался в состоянии выпрыгнуть или вырваться, его убивали горожане. Так как весь дом вместе с людьми в нем сгорел до основания, бог спас город херсонитов от козней боспориан. А Гикия, когда ророжане хотели разрыть ее сгоревший дом и очистить место для строительства, не позволила этого, а, напротив, побудила весь город, каждого из горожан, носить и насыпать здесь всякие свои отбросы, чтобы весь ее дом был засыпан ими как служивший делу заговора против города. Поэтому до наших дней это место называется Дозором (Караульной Башней) Ламаха[39].

Когда все это так кончилось, херсониты, понимая, сколь неизмеримо благодеяние, совершенное с помощью божией для них Гикией, и что она ничего решительно не пощадила из своего имущества, а важнее всего считала спасение города, воздвигли в награду за такое ее деяние две медные статуи на площади города, изображающие ее в юном возрасте, в каком тогда она находилась, и передающие своим видом величие ее благодеяния и любовь ее к горожанам, поскольку, будучи в юном возрасте, она оказалась столь разумной, что спасла с помощью бога свое отечество. Тогда как на одной стеле они поместили ее скромно наряженной и открывающей горожанам все, связанное с заговором ее собственного мужа, на другой они представили ее действующей и ведущей борьбу с затеявшими заговор против города. На пьедестале статуи они описали все совершенные ею с помощью божией благодеяния для горожан. Если находится любитель прекрасного, он регулярно от времени до времени обтирает пьедестал статуи, чтобы можно было прочесть на нем о событиях и вспомнить о совершенном ею и о провале козней боспориан[40].

Через некоторое время, когда венценосцем и протевоном страны херсонитов был Стратофил, сын Филомуса[41], Гикия, будучи весьма Умна и желая испытать херсонитов и узнать, действительно ли они намерены исполнить клятвенное обещание и похоронить ее посреди города, сговорившись со своими рабынями, прикинулась сначала потерявшей ко всему интерес, а затем и умершей. Рабыни, обрядив ее, сообщили горожанам в таких словах: "Умерла госпожа наша, и в каком месте должно ее похоронить, укажите нам". Херсониты, услышав, что умерла Гикия, и поразмыслив, отнюдь не стремились соблюсти существо клятвы, а именно - похоронить ее посреди города, но подняв ее, вынесли для похорон за пределы города. Но кога ложе было опущено около могилы, Гикия, сев и оглядев всех горожан, сказала: "Таково-то ваше клятвенное обещание? Так-то вы все соблюдаете? Горе, однако, поверившему в верность херсонита!" А херсониты, видя исполненный ею над ними розыгрыш, крайне пристыженные совершенным предательством, всячески умоляли ее успокоиться, простить им грех и не бранить их более. Впрочем, они заверили ее повторной клятвой, что они похоронят ее не вне, а внутри города, что, конечно, потом и исполнили. Ибо когда она была еще жива, в месте, которое ей понравилось, они поставили ее гробницу, воздвигли еще одну медную статую и, позолотив, водрузили ее у ее могилы в качестве дополнительного заверения.

Должно знать, что вне крепости Таматарха (Ταμάταρχα ~ Tamiya Tarkhan)[42] имеются многочисленные источники, дающие нефть[43].

Следует знать, что в Зихии (Adygs, Adyghe, Circassians, Kosogs of the Slavic annals)[44], у места Паги (Pagi), находящегося в районе Панагии[45], в котором живут зихи, имеется девять источников, дающих нефть, но масло девяти источников не одинакового цвета, одно из них красное, другое - желтое, третье - черноватое.

Да будет известно, что в Зихии (Adygs, Adyghe, Circassians, Kosogs of the Slavic annals), в месте под названием Папаги (Balkaria-Karachai), близ которого находится деревня, именуемая Сапакси, что значит "пыль", есть фонтан, выбрасывающий нефть.

Должно знать, что там есть и другой фонтан, дающий нефть, в деревне по названию Хамух. Хамух же - имя основателя деревни, старика. Поэтому та деревня так и называется Хамух. Отстоят же эти места от моря на один день пути без смены коня[46].

Следует знать, что в феме Дерзина (в Армении, между Келцином и Феодосиуполем (Эрзерумом))[47], близ деревни Сапикий и деревни по названию Епископий, имеется источник, дающий нефть.

Должно знать, что в феме Цилиаперт (к северу от Дерзины )[48], под деревней Срехиаваракс имеется источник, дающий нефть.

Да будет известно, что, если жители крепости Херсон когда-либо восстанут или замыслят совершить противное царским повелениям[49], должно тогда, сколько ни найдется херсонских кораблей в столице, конфисковать вместе с их содержимым, а моряков и пассажиров-херсонитов связать и заключить в работные дома. Затем же должны быть посланы три василика[50]: один - на побережье фемы Армениаки (modern Turkey)[51], другой - на побережье фемы Пафлагония[52], третий - на побережье фемы Вукелларии[53], чтобы захватить все суда херсонские, конфисковать и груз и корабли, а людей связать и запереть в государственные тюрьмы и потом донести об этих делах, как их можно устроить. Кроме того, нужно, чтобы эти василики препятствовали пафлагонским и вукел-ларийским кораблям и береговым суденышкам Понта переплывать через море в Херсон с хлебом или вином, или с каким-либо иным продуктом, или с товаром. Затем также и стратиг должен приняться за дело и отменить десять литр (pound)[54], выдаваемые крепости Херсон из казны, и две [литры (pound)] пакта (mercenary payment)[55], а затем стратиг[56] уйдет из Херсона, отправится в другую крепость и обоснуется там.

[Знай], что если херсониты не приезжают в Романию и не продают шкуры и воск, которые они покупают у пачинакитов[57], то не могут существовать.

[Знай], что если херсониты не доставляют зерно из Аминса[58], Пафлагонии, Вукеллариев и со склонов Армениаков, то не могут существовать.

INDEX OF PROPER NAMES (См. Английскую версию)

GLOSSARY (См. Английскую версию)

GRAMMATICAL NOTES (См. Английскую версию)

INDEX OF SOURCES AND PARALLEL PASSAGES (См. Английскую версию)

Тюркские народы, Венгры, и Славяне в Византийских анналах
	*Константин Багрянородный* (905 – 959) De Administrando Imperia (Об Управлении Империей) 952 г. Константин Багрянородный. Об управлении империей. Наука, М. 1991, ISBN 5-02009-455-2 © 1991